- Могло ведь, когда мы забирали Алису, - напоминаю робко. – Ты смеялся, и мы нормально разговаривали. Мне понравилось. Как будто мы… - Это была ошибка, - Давид неожиданно больно бьёт словами, не давая договорить, - Ты подруга Мариам. На этом всё. Строй свою жизнь, Оль. А я буду строить свою. Решительный взгляд темно-карих глаз стирает меня в крошку, а я позволяю ему это делать. Можно было бы предложить общаться по-дружески, но я не хочу. С ним не хочу. Не смогу видеть в нём друга, когда до смерти хочется совсем другого. - Оль, - бодрый голос Мишки разрывает наш зрительный контакт. Отступаю, а Давид проходит мимо, и не оборачиваясь поднимается наверх. Делаю вдох, ещё один. Дыши, Оля. Стискиваю кулаки, давая себе возможность унять разгоревшийся в груди пожар. Но не помогает. Ни пару секунд, ни больше. - Оля. Поворачиваюсь и, ничего не видя перед собой, иду к другу. Миша с улыбкой встаёт, чтобы обнять меня и коротко чмокнуть в щеку. - Привет! - Привет. - Эй, ты чего? – заботливо обхватывает моё лицо и всматривается в глаза, - Бледная такая! Заболела опять? Только же недавно выздоровела, Осипова! Мотаю головой, и освободившись от его рук, медленно опускаюсь на стул. - Нормально всё, Миш. Ты выбрал что-то? - ММм, ну да. Думаю взять люля кебаб и салат. Может посоветуешь что? - Со стручковой фасолью вкусный, - Потерянно рассматриваю белоснежную скатерть, отвечая на автомате. - Я её терпеть не могу, - по интонации слышу как Мишка кривится. - Тогда не знаю. Эмоции душат. Или это воротник от кофты. Хочется потянуть за него, чтобы ослабить давление на шею. Зря я позвала сюда Мишу, нужно было уйти. - Тааак. Оль, хочешь, уйдем? – как будто чувствует он, и зачем-то переводит мне за спину взгляд. - Хочу. - Понял. Тогда погнали. Миша снимает с вешалки наши с ним куртки и сначала помогает одеться мне, а потом облачается в свою. На ходу печатаю Мариам сообщение, что пришлось срочно уйти. Нагло вру, что причиной тому Миша и обещаю вечером перезвонить. Благо подруга у меня не обидчивая. Надеюсь, Тигран Арманович тоже, ведь я обещала ему рецензию, но пробыть в ресторане ещё хотя бы несколько минут не смогла бы. Иду, обняв себя за плечи руками, а Миша тихо на меня поглядывает. - Расскажешь? Сжимаюсь, отрицательно мотнув головой. - Это из-за того парня? Давид кажется, - сам додумывает Помазов. Я молчу. - Да ладно, я ещё на конкурсе заметил, как ты на него смотрела, Оль. Хмыкаю, но не удивляюсь. Миша всегда был наблюдательным. А мою симпатию наверное, действительно тяжело не заметить. - Скажи, как понять нравится парню девушка или нет? – перевожу на него вопросительный взгляд. Друг плечами пожимает. - Когда нам нравится девушка, мы говорим ей об этом прямо. - А если не можете сказать? – переступаю лужу, заметив в грязной воде своё бледное отражение. - В каком смысле? - Ну… например обстоятельства такие. – Останавливаюсь, потянув Мишу за локоть. – Представь, что тебе понравилась девушка. Но она собирается замуж за другого. Только не потому что любит, а потому что так решили их семьи. – Миша сощуривается, - как бы ты поступил? Ты бы начал с ней отношения или нет? Присвистнув, друг качает головой. - Тут вариантов несколько. Но вопрос насколько сильно понравилась, и на сколько серьезно настроены родители? - Сильно. И Серьезно. Задумавшись, Помазов закидывает назад голову. По сосредоточенному лицу вижу, что осмысливает услышанное, а потом опускает взгляд на меня, и от этого взгляда мне хочется спрятаться. Потому что там сожаление. Неприкрытое и жалящее. - Знаешь… если бы очень сильно понравилась, то наверное не начинал бы. Если родители всё решили, то какой смысл? Только хуже себе сделал бы. И ей тоже, - опускаю взгляд, а сердце забивается в дальний угол грудной клетки, не соглашаясь с услышанным. – Но если бы полюбил, - вдруг продолжает Миша, - до трясучки, до такого состояния, что или она, или никто, то обязательно влез бы между ними. Рывком вскидываю голову и встречаюсь с серьезным взглядом. - Только больно потом будет, Оль. Это же как собственноручно вручить человеку нож, заранее зная, что он на живую вырежет сердце и выбросит его. Ты готова к этому? 26 Давид Удар, ещё один. Кулак впечатывается в спортивную грушу, мышцы звенят. По венам течет тихая злость. На себя, на Ольку, на Ани. Даже блядь на Ани, хотя вот на неё вообще не за что. Как было легко ненавидеть Осипову. Ни сомнений, ни сожалений, ни мыслей о том, чтобы задавить собственное желание поцеловать её и увести куда подальше отсюда. Внутренний голос истерически хохочет надо мной, потому что ему как никому другому известно, что ненависть эта была намеренной. Придуманной мною же. С того самого момента, когда я понял, что внутренности все сжимаются, когда подружка Мариам рядом появляется, выдумал ей роль шлюхи, а обстоятельства складывались так, что эта история будто рисовалась правильной. Походы её в клубы, в пивбары отцу за пивом, объятия и танцы с Мишей своим. Паззл был идеальный – плохая Оля. И держаться на расстоянии было проще. Видеть в ней отрицательные качества, знать, что нахер она мне не нужна, придавливать к ногтю иррациональные эмоции. Заставлять себя верить в то, что это не чувства по отношению к ней. Это просто ненависть за то, какая она. Легкая, громкая, вредная и упрямая. За уверенность в себе и своих действиях. За то, что каждый раз когда она в поле зрения оказывалась, моё сердце с катушек слетало. Чем больше тянуло к ней, тем больше я ненавидел. Вот только как оказалось себя не обманешь. С того поцелуя у неё во дворе прошли три недели, а я все ещё помню какие у неё губы, и жалею, что оттолкнул тогда. Лежащий на подоконнике спортзала телефон выдаёт уведомление о входящем сообщении, заставляя меня оторваться от груши. Стираю пот со лба и беру его в руку. Разблокирую экран. «Смотри какую игрушку сшила» - пестрят буквы, а дальше высвечивается фотография какого-то мягкого динозавра серого цвета с огромными глазами. «Нравится?» - прилетает следом от Ани. Сжимаю зубы и быстро вбиваю «Нет. Он пучеглазый, любой ребёнок его испугается». Заношу палец над кнопкой отправить и застываю. Блядь, блядь!!! Быстро стираю и отправляю короткое: «Да. Молодец» Отшвыриваю телефон обратно и возвращаюсь к груше. Произвожу серию ударов, кружа вокруг снаряда. Бью ногами, руками, локтями, чувствуя, как сводит всё тело. Ногу охватывает судорога от напряжения, и я, зашипев, резко сгибаюсь напополам и растираю мышцу. Не помогает. Каждый день в зале после универа по несколько часов провожу, но ни черта не помогает. Мысли ядовитыми шершнями кружат вокруг Оли. Хочется всё бросить и рвануть к ней. Плюнуть на Ани, родителей, обязанности… Я давно знал, что мы с ней поженимся, поэтому никогда особо ни к кому из девчонок не привязывался. Секс на ночь, или пару, ненавязчивые знакомства, и никогда ничего больше. Нет, в Ереване у меня были девушки, но тогда мне было лет пятнадцать, шестнадцать. Мы сами-то детьми были, ни о чём серьезном не думали. И дальше кино или прогулок дело не заходило. А теперь моя четко устоявшаяся жизнь даёт брешь, потому что то, чего мне хочется с Олей не ограничивается одной ночью. Это не просто физическое влечение, хотя и оно тоже. Рядом с ней меня скручивает так, что от желания горит всё тело, но если я думаю о том, чтобы просто переспать с ней, то понимаю, что этого мало. Я хочу большего. Хочу видеть её, губы капризные целовать, смех её звонкий слышать. Всего хочу с ней… Только как? Это невозможно. Пусть я буду эгоистом по отношению к Ани, но в данный момент она не моя, а я не её, поэтому меня мало заботят в данный момент её чувства. Она всё равно ни о чем не знает. Игрушки вон шьёт. Но мы пока не расписались и в паспорт печать не поставили. А вот Оля… её взгляд мне душу выворачивает. Я не могу так поступить с ней. - Даниелян, ты здесь прописался что ли? Голос Демьяна заставляет меня обернуться. Друг подходит, и мы ударяемся друг с другом кулаками. - Типа того. - Решил вспомнить старые времена? – усмехается он, разминая шею.