Извинившись, на непослушных ногах отправляюсь в коридор, сбрасываю вызов, делая вид, что отвечаю на него. Несколько секунд молчу, а потом бросив «Да, хорошо», возвращаюсь в зал. - Извините, но мне придется уйти. Позвонила мама, - проговариваю максимально ровно. Несколько пар глаз поворачиваются в мою сторону. Давид тоже оборачивается, но я не в силах встречаться с ним взглядом. - Так быстро? – удивляется Тигран Арманович. – Может хотя бы десерт с собой возьмешь? - Нет, спасибо. Благодарю вас, что позвали. Была рада знакомству, - метнув взгляд в гостей, на автомате улыбаюсь. - Хорошего вам вечера! Звучу как робот, а перед тем, как развернуться, замечаю высокомерный взгляд Лусинэ и её скрытую улыбку, ощущающуюся почему-то, как укус ядовитой змеи. - До свидания, Оля. Пока обуваюсь, из зала выходит Мари. - Ольчик, Господи, мне так жаль, - шепчет отрывисто, гладя меня по спине. Чертовы застежки никак не хотят застегиваться, в глазах плывёт, подбородок дрожит. Ещё чуть-чуть и меня прорвёт. - Я позвоню тебе, хорошо? – шепчет она, когда я наконец справляюсь с босоножками. – Пожалуйста, только подними трубку, Оль! – киваю, смахивая выступившие слезы и нетерпеливо дожидаясь, пока она откроет, - Оль, пожалуйста! - Пока, Мари. Протиснувшись мимо неё, выбегаю на улицу. 37 К моему удивлению, ожидаемой истерики у меня не случается. Пока еду на автобусе домой, только несколько слезинок скатываются по щекам. Основная буря уничтожает меня изнутри. Мрачная, беспощадная, губительная. Она развернулась и крошит меня на мелкие песчинки, вынуждая трястись и молиться, чтобы только сердце не остановилось прямо здесь, в общественном транспорте. Выхожу из автобуса, бреду по улице, обхватив себя руками и смотря под ноги. Врезаюсь, в какого-то прохожего. Не замечая его нелестных выкриков в спину, бросаю «Извините» и иду дальше. Хочу домой, лечь на кровать и умереть там, наедине с самой собой. Подхожу к дому, вхожу в подъезд, поднимаюсь по ступеням, услышав, как кто-то из соседей идет следом. Жму на кнопку, утыкаясь глазами в пол. Сосед тормозит за моей спиной. С абсолютно пустой головой жду, пока приедет лифт. Мне холодно. Так сильно, как не было ещё никогда. Я натурально дрожу. Когда двери кабины разъезжаются, вхожу внутрь, а после того, как мужчина делает тоже самое жму на кнопку своего этажа. Только после того, как мы начинаем движение, понимаю, что сосед не нажал на кнопку. В этот же момент сильнейший запах перегара заставляет меня поморщится. Отрываю глаза от пола, скольжу по знакомым черным штанам, потертым на бедрах, и машинально делаю шаг назад. - Привет, малышка. Пьяно произносит Геннадий, проводя кончиком языка по своим верхним зубам, и утыкаясь при этом глазами мне в шею. От отвращения меня передергивает. - Здравствуйте. - Я к отцу твоему. Молча приклеиваюсь взглядом к грязному пятну на двери лифта и подгоняю кабину ехать быстрее. В его компании мне не то, что не по себе. Все внутренние сигналы организма снова включаются и вопят сиреной об опасности. Едва двери разъезжаются, я вываливаюсь на этаж, стараясь как можно быстрее отыскать ключ и открыть квартиру. Гена нетерпеливо топчется рядом и всё время оборачивается по сторонам. Сколько же можно пить, Господи? Он уже совсем неадекватный стал и отца за собой тянет на дно. Справившись с замком, вхожу внутрь. - Я позову папу, - бросаю, силясь закрыть дверь, но мужчина дергает ручку на себя и входит следом. Я торопливо отступаю назад, чтобы избежать любого контакта с ним. - Зови, - закрыв дверь, опирается на стену, беспардонно бегая поплывшими глазами по моим ногам, груди, плечам и на дольше застывая в вырезе футболки. - Пап, - кричу, скинув обувь и спешно иду в зал. Пусть забирает его и уходит! У меня спина вся горит и ягодицы, потому что этот отвратительный человек смотрит. Хочется закрыться скорее в спальне. - Папа! – в панике понимаю, что зал пустой, и на мой зов никто не отзывается. Оборачиваюсь, а Гена уже идет в развалку в мою сторону. Одна рука заложена в карман, другой потирает подбородок, а глаза такие в этот момент, что мое сердце в ужасе падает вниз, – Паааап! Кричу истерически, встречаясь взглядами с приближающимся извращенцем. - Папы нет дома, - с больным удовлетворением произносит он. Грудь начинает ходуном ходить, в горле жжет, на спине выступает ледяной пот. Он знал.. Он знал, что его нет! - Уходите, - сжимаю кулаки, чувствуя, как кровь отхлынивает от лица. - Не хочу, - пьяные глаза сужаются, когда он становится в проходе, закрывая мне возможность выбежать из зала, - Я думал, ты хорошая девочка, Оля. Послушная. А ты, сучка, несколько раз заставляла меня на улице топтаться, дожидаясь твоего горе-папашу. – мечусь взглядом по залу, пытаясь найти хотя бы какой-то предмет, чтобы если что отбиваться, но как на зло, ничего нет. Даже пустых бутылок, которых обычно здесь валом, - Я тебе шоколадки покупал, думал приятно сделать сладенькой девочке. Во рту собирается слюна и хочется плюнуть этому психу в лицо. - Я вам не сладенькая девочка, - цежу, во все глаза смотря на него, чтобы не пропустить ничего. Дышу часто, ноги едва держат. Напряжение граничит с невыносимым, - Уйдите, пожалуйста. Но вместо того, чтобы сделать как я прошу, он гадко усмехается. - А вот мы и проверим какая ты! Резко оттолкнувшись от дверного косяка, пошатнувшись, ступает в мою сторону, а я дергаюсь назад. Бросаюсь к двери в спальню Алисы, но не успеваю сделать и шага, как меня обхватывают огромные руки и бросают на папин диван. - Нет! – взвизгиваю истошно, пытаясь встать, но он рывком переворачивает меня на спину и вторгается мне между ног. Запах перегара и грязи вызывает рвотные позывы. В груди колит, сердце бахает, горло словно сжимает невидимая рука. – Не надо! Начинаю бить ублюдка по плечам, но он реагирует неадекватно. Заплывшие глаза вспыхивают блеском, словно ему доставляет удовольствие видеть, как я брыкаюсь. Создается впечатление, его это заводит ещё сильнее. Удерживая мои ладони рукой, он вдруг достаёт из правого кармана нож и приставляет его к моему лицу. - Заткнись, мелкая, - цедит, приближая ко мне мерзкое лицо, - Мы всё сделаем тихо, и никто ничего не узнает. Запомнила? Перед глазами идут цветные пятна, голова кружится, подступивший к горлу ком вызывает спазм. - Пожалуйста, не надо, - шепчу, смотря в его горящие возбуждением глаза. – Я никому ничего не скажу, только не делайте этого. - Не могу, - шепчет, приближаясь еще ближе ко мне. Его нижняя, покрытая трещинами губа, дрожит от нетерпения, ноздри раздуваются, - Не могу, сладкая. Я так давно хотел тебя, что нет сил больше. Боже, только не это! Чувствую, как по щеке стекает слеза, всхлипываю, вдавливаясь затылком в обивку дивана, чтобы оттянуть момент, когда его противные губы прикоснутся ко мне, и в этот момент в дверь раздаётся звонок. Боже мой! Боже! Моментально застываю, сердце подпрыгивает. Гена тычет мне в щеку кончиком ножа. - Будь тихой! - Острая боль внезапно пронзает кожу. Лицо напротив напрягается, скулы под жирной кожей вздуваются, а глаза со страхом мечутся то по мне, то по стене рядом. - Оля, - голос Давида из-за двери вызывает сильнейший толчок в груди. Он пришел! Он здесь. - Давид, - кричу во всё горло и тут же слепну от удара по лицу. Перед глазами разлетаются мушки, в голове звенит, словно рядом раздался удар по колоколу, и я оглохла. - Молчи, - цедит псих испуганно, - заткнись, иначе порежу! Рыдания вырываются наружу одновременно с громким ударом по двери. Генка оборачивается, а я, пользуясь моментом, выворачиваюсь из его захвата и со всей дури спихиваю его на пол. Не чувствуя ног, поднимаюсь и бегу через коридор. Слышу, как он громко сматерившись, тяжело торопится следом. Дрожащими пальцами открываю замок и влетаю в руки Давида. - Оль, - надрывно выдыхает он, тревожно всматриваясь в мое лицо. – Что это? Перед глазами плывёт от слёз, я тычусь ему в грудь, не веря, что он здесь. - Давид, - всхлипываю, а потом чувствую, как его тело каменеет.