— Я знаю, что вы уже проснулись, месье Леграсс, — раздался насмешливый голос Пьемонта. — На мониторе четко видно, что деятельность вашего мозга перешла в фазу бодрствования. Как себя чувствуете? — Как пришпиленная к стенду коллекционная бабочка! — Отчего в вашем голосе столько злости? Вы же обещали мне подумать. Представьте, обедать уже сможете у себя на яхте, по пути к Земле! Или к Онадэрре, куда вас там больше тянет… Вместо того чтобы осчастливиться перспективами, Рэд разозлился еще больше. Максимально внутренне напрягся и дернулся со всей силы. Увы, ремни держали намертво. «Необходимо тянуть время! Выиграй время!» — проскочила четкая, но ничем не обоснованная мысль. Что это даст, капитан не знал, но решил послушаться свою интуицию. — Ваше предложение заманчиво, но разве нельзя было дать мне нормально выспаться, а потом пригласить на процедуру цивилизованно? — парень старался, чтобы голос звучал максимально расслабленно. Но телу, прикованному к кушетке, воспроизвести такую интонацию было очень непросто. — Я цивилизованно обращался к вам не единожды. Знаете ли, есть категория людей, с которыми проще действовать, нежели договариваться. — Но сейчас нам все-таки придется вернуться к этапу переговоров, иначе от моих искореженных воспоминаний будет мало толку. Размышляя над вашим предложением, я уточнил у канцлера некоторые подробности процесса. А кстати, где же сам сэр Ходжес? Мне казалось, он настаивал, что будет присутствовать при извлечении? Пьемонт стиснул зубы до скрипа, но упоминание о возможных будущих неприятностях не убавили его решительности. — Сейчас глубокая ночь, и канцлеру нужен отдых. Но он уже в курсе, что к завтраку в деле похищения прототипа настанет существенный перелом. «Черта с два, — подумал Рэд, — если б канцлер дал свое согласие, не пришлось бы меня вывозить из комнаты тайно». Но вслух произнес: — Допустим, вы меня убедили. Где гарантии, что будут забраны только обещанные три-пять дней, а не месяцы или даже годы? — О, не сомневайтесь! У нас уже накоплен внушительный опыт. Если… пациент сотрудничает и всячески старается облегчить нашу задачу, то все идет четко по графику. Сосредотачиваетесь на заданном дне, в данном случае третьем июня. Тот момент, когда вы покинули переговорную. У вас было, вероятно, очень хорошее приподнятое настроение. Шутка ли, наконец получили заверения, что монопольный контракт на новые тридцать лет будет ваш… Рэд явственно вспомнил, как шел по коридорам Дома Правительства, чувствуя себя триумфатором. Это был, пожалуй, самый ценный контракт с момента основания «Леграсс Индастри», и именно он добился его переподписания. Солнце уже село и превратилось на горизонте в тонкую оранжевую полоску. «Улечу-ка прямо сегодня, — подумалось Джарэду. — Планета, конечно, весьма гостеприимна, вот даже удалось между встречами сгонять на океан, понырять с аквалангом. Но так уже охота в настоящий отпуск! У Ника как раз закончится сессия, может, составит мне компанию…». Неожиданно Джарэд почувствовал какое-то легкое, едва уловимое покалывание за ушами. Голос Пьемонта был тих, тягуч и медитативен. На парня накатила прямо волна ярости, кулаки непроизвольно сжались, дурман слетел. — Вы решили не дожидаться моего согласия, и вырвать информацию обманом? — его голос вибрировал от гнева, но сейчас Джарэд не стал даже пытаться его сдерживать. — Это низко даже для вас, Пьемонт! Послышался вздох разочарования, и Рэд понял, что в комнате есть кто-то еще. — Почему же вырвать? Вы с ней расставались совершенно добровольно! Радостью всегда хочется с кем-то поделиться. Вот и доктор Мейкер подтвердит, что все шло очень даже гладко и картинка была достаточно четкой. Не думал, что вы такой эстет и созерцатель природы. Закат действительно был прекрасен, хотя всего лишь один из многих. В этом плюс моей работы — столько нового открывается о людях! Но никак не возьму в толк, почему упорствуете. Ну что, так жалко этого заката? Пока вы у нас гостили, не насмотрелись до тошноты? «Тебе не понять», — подумал Джарэд и промолчал. Собрал все внимание, чтобы больше не попасться в голосовую ловушку. О! Можно вообще не слушать, а петь какую-нибудь дурацкую песенку, как эта из детства… «Три цыпленка во дворе родилися в сентябре…» Но как тогда затянуть процесс? Нет, все-таки придется разговаривать… — Джарэд, у вас на лице написана внутренняя борьба! — дружеским поддерживающим тоном снова заговорил Пьемонт. — Я же на вашей стороне! Чем быстрее получите свое алиби, тем всем будет проще. Ну скажите в открытую, что смущает? Вы уже убедились, что процедура совершенно безболезненна. Закатов видели много. Несколько выпавших из памяти дней не перестанут делать вас самим собой. — Я просто не хочу, чтобы кто-то ковырялся в моем мозгу. Но для вас же это недостаточный аргумент, — Рэд попытался разыграть обиду, чтоб дать Пьемонту возможность продолжить уговоры. — Ой, да бросьте! Воздействие минимально, ни одна из когнитивных функций даже не будет затронута! Честное слово! — А откуда у вас такое? При отсутствии-то чести?! — Опять сарказм… Мы так никуда не сдвинемся. Или я неправильно понял, и вы волнуетесь не за физиологию, а за персональные тайны? — А вы своим личным готовы делиться со всеми? — Я и доктор Мейкер — оба, можно сказать… доктора. И храним тайны своих пациентов. Да и что такого личного вам скрывать? Про связь с этой девушкой, как ее… Селеной, нам уже известно. И за свою жизнь я чего уже только не видел. Пара горячих сцен меня точно не шокирует. А вам, их забыв, только приятнее будет повторить! — Понятие «интимность» вам о чем-нибудь говорит? У меня нет проблем, чтобы обсуждать «эти сцены» с докторами. — У вас есть проблемы, Джарэд, — устало выдохнул Пьемонт. — И главная из них — отсутствие алиби. Но я начинаю понимать, что мы не договоримся… Вы так вцепились в свои иллюзии. Скажите, а действительно ни капли не смущает, что девушка, как только вы пропали, трахалась с вашим братом? Рэд почувствовал, как кровь приливает к лицу, и снова постарался сконцентрироваться на детской песенке. — Или как раз поэтому упорствуете? В воспоминания что-то абсолютно непристойное? Тройничок? Гомосексуализм?! Инцест?!! Ну, не зоофилия, же в конце концов… Хоть отреагируйте, чтобы я понимал причины проблемы! — Зачем? Вы и так вполне успешно сами себя развлекаете, — песенка помогла вернуть капитану самообладание. — Ясно, — голос Пьемонта звучал обреченно. — Видит Бог, я хотел этого избежать. Мейкер, увеличьте воздействие на три пункта. Итак, вы шли по коридору, вспоминали о море… Джарэд почувствовал, что покалывание стало ощутимым и расползлось уже до висков. Образы того дня, как назло, все время всплывали в памяти. Это как «не думать о белом слоне». Фильм! Надо уцепиться за какое-то кино! Вот скажем «Прибытие на Амбер» — столько раз в детстве Рэд его пересматривал сначала сам, потом с Ником. Завидовал приключениям капитана Корвина и его экипажу первопроходцев… — Здесь какая-то чушь, — послышался тихий незнакомый голос, по всей видимости, принадлежащий доктору Мейкеру. — Заснеженная планета, фрагменты огромного лайнера, группа людей, бредущая по плато в противообмороживающих масках… Это самое четкое, что удалось вычленить. — Фрагменты могут относиться к нужному нам периоду? — Вряд ли. Мне кажется это старый фильм или впечатления от книги, в общем, фантазии… — Ах, фантазии, — задохнулся Пьемонт, явно теряя терпение. — Прибавьте еще пять пунктов! Покалывание прошло. Вместо него сейчас по обе стороны лица располагался очаг боли. Как будто кто-то держал голову Рэда в руках и с силой давил на нее, как на орех, желая расколоть. В обычной жизни при такой боли, капитан бы уже принял таблетку. Мысли расползались, концентрироваться на сюжете становилось все сложнее. Простое, надо удерживать в фокусе что-то простое! Его мозг внутри сейфа. Целая пирамида сейфов-матрешек. И он закрывает одну дверь за другой, одну за другой. На каждой закручивая тугое металлическое колесо… — Стало еще хуже… — пожаловался Мейкер. — Он отчаянно сопротивляется. Может, добавим препараты? — С ума сошли? Чтобы у него начались еще более богатые фантазии, и мы вообще не смогли отделить правду от бреда?! Джарэд, я знаю, что вы меня слышите… Голос Пьемонта доходил издалека, прорываясь сквозь толщу сейфового металла. — У вас блестящий ум, положение в обществе, перспективы. Упорствуя, рискуете выжечь себе мозги! Вы так сопротивляетесь, потому что боитесь, что мы узнаем, где прототип? Мы все равно узнаем рано или поздно! Я понимаю, вас вынудили. Уверен, канцлер сможет максимально смягчить наказание. Он вам очень симпатизирует, Джарэд. Помогите нам — и пойдете на разбирательстве просто как свидетель. Все лучше, чем валяться в психушке, пуская слюни и гадя под себя! Не слушать. Продолжать закрывать сейфы. Скрип. Щелчок. Поворот ручки. Следующая дверь… — Выруби пока. Боль начала отпускать, отползая от висков обратно за уши, и там затаилась. Ныла, действовала на нервы, но мысли начинали проясняться. У Рэда было ощущение, что он пытается выбраться из ватного кокона. Слой за слоем начало получаться. Он снова был в белой стерильной комнате. Чье-то тяжелое дыхание… Черт, это он сам так дышит. Пульс частил. Ничего, сейчас все восстановится. Сейчас он наберет чуть больше воздуха… — Месье Леграсс, я вижу по приборам, что способность к критическому мышлению к вам возвращается. Теперь вы можете оценить ситуацию более трезво, чем при начале нашего разговора. — Пытки запрещены межпланетарной конвенцией о заключенных, — хрипло проговорил Рэд, с трудом открывая глаза и стараясь продлить передышку. Что последует второй заход, он даже не сомневался. — Но вас же это не остановит? Пьемонт отрицательно покачал головой. Постарался придать своему голосу максимум участия: — Вам нужно алиби, мальчик мой… Иначе я не смогу обеспечить защиту. — Я не ваш и давно не мальчик. И не нуждаюсь в защите. — А вот в алиби — нуждаетесь, — продолжал настаивать Пьемонт. — У нас есть запись с Онадэрры, когда вы берете попутчицу на борт. Согласен, вывезти прототип на чужом судне было очень умным шагом! Но у нас есть свидетели, подтверждающие, что девушка доставила посылку на «Викторию». — Чушь! — Ну так подтвердите это! Всего-то дел — вспомнить несколько дней! Потому что видеозапись говорит об обратном. Вы стояли на трапе, курили. Жара в это время на Онадэрре дикая, поэтому не спускались ниже третей ступеньки, чтобы оставаться в тени корабля. Подошедшая девушка была одета в походные брюки с накладными карманами и такую же жилетку без рукавов. Вы сразу заметили, какая она загорелая и красивая… Селена была обычной девчонкой, хотя и симпатичной. Выделяла ее из массы знакомых Джарэда только необычная, толстая и длинная коса. Девушка смешно щурилась от солнца, и почему он решил сделать исключение и взять ее на борт, Джарэд до сих пор не понимал. Стоп! Рэд осознал, что вторично попался на ту же удочку. Злость на Пьемонта никак нельзя было реализовать физически, поэтому он тщательно сконцентрировался и представил руку, сложенную в жесте «фак», понятном большинству народов на большинстве планет. Мейкер хмыкнул. Рэд понял, что у него получилось. Пьемонт лишь вздохнул: — Давай сразу десять пунктов… Боль сцепила лапы на голове капитана с такой неожиданной силой, что все тело Джарэда напряглось и выгнулось бы дугой, если бы не держащий грудь ремень. Он сжал зубы, чтобы не закричать. Образы начали метаться перед глазами: закат, листы подписанного договора о намерениях, Селена непередаваемо прекрасная в створе кабины… Ее длинные волнистые волосы, такие мягкие… Нет, нельзя об этом думать. Сейф! Огромные туго идущие двери. Надо прилагать усилия, чтобы закрыть. Давим. Дверь ползет миллиметр за миллиметром. Надо закрыть. «Закрыть». «Закрыть». Слово стало крутиться, то сгибаясь люминесцентной лентой, то выводимое невидимой рукой на доске мелом… Закрыть… Боль неожиданно снова отступила. Краем сознания Рэд понял: Мейкер, активно жестикулиря, что-то объясняет Пьемонту и тот, видимо, вконец потеряв самообладание, на него кричит. Некоторое время ничего не происходило. Сознание Джарэда снова чувствовало себя в ватном коконе, но уже не спешило оттуда выбираться. Кто-то помахал у носа капитана ваткой с нашатырем. Запах был едкий, удушающий. Инстинктивно Джарэд вдохнул ртом, полной грудью. Сознание резко вывалилось в реальность. — Я рад, что вы снова с нами, Джарэд. Знаете, какой самый хороший сейчас вариант? Я дам обезболивающее и легкое успокоительное. Минут через двадцать будете себя чувствовать бодрым и способным продолжать. Настроитесь на вечер третьего июня, и мы уже спокойно завершим процедуру и пойдем спать. Все устали, Джарэд. — Вы подрабатываете покупкой душ? — с трудом разжав слипшиеся губы, прохрипел Рэд. — Польщен, что меня так высоко оценили. Но мне ваша душа без надобности. А вот чтобы получить информацию за те две недели, мы будем включать оборудование снова и снова. Приводить вас в сознание раз за разом, колоть обезболивающие короткого действия, чтобы вы острее смогли прочувствовать «прелести» вашего сопротивления… И так до тех пор, пока сможете нам противостоять. Пока ваши мысли сами не польются свободным потоком, который нам и нужен… Дикий необузданный липкий страх затопил Рэда от кончиков пальцев до макушки. Переживать этот кошмар раз за разом… Страшнее ему было, только когда он сидел возле медицинской капсулы с Селеной. Подскочил пульс. «Страх — всего лишь защитная реакция организма. Всего лишь защитная реакция! В сейф. Назад в сейф. Быстрее поворачивать замки». Вовремя — боль опять сковала череп. Она подавляла сознание и мешала сосредоточиться даже на простых вещах. — Добавь еще пять! Рэду показалось, что у него в голове взорвалась сверхновая. Перед глазами была темнота, прорезаемая белыми всполохами. — Я не могу еще прибавить! Мы сожжем ему гиппокамп! — протестовал Мейкер. — Еще трешка, я сказал, — рявкнул Пьемонт. — Ничего, он борзый! Выдержит! Вспышки перед глазами переросли в единое белое марево, оно колыхалось и пульсировало. Боль не могла нарастать дальше, потому что у любого воздействия существует момент, когда человек перестает понимать его интенсивность. — Давление падает. Пульс сто сорок… У него болевой шок, — выкрикнул Мейкер. — Так не орите и сделайте нужные уколы! — осадил его Пьемонт. Смерть Леграсса в его планы не входила. Но и останавливаться он не собирался. Глава 39