А он смеялся так, что колченогий стул дрожал у дальней стенки, а за дверью дрогнувшим голосом Сарлем поинтересовался: — Эр, вы там живые? Кровать сломали? Ринар больше не смеялся, он откровенно ржал, а я покраснела ещё сильнее, щёки горели огнём, и даже прикладывание к ним рук не помогало. Стыдно было до ужаса, до икоты. И ведь это я на него набросилась! — Ладно, я слышу, что живые. Эр, там Хаш тебя уже дважды спрашивал, я, конечно, скажу, что вы заняты, но так как вам теперь негде, то надеюсь, что ты скоро выйдешь. — Сар, хоть одно слово в сторону — и голову тебе откручу. И распорядись по поводу новой кровати. От мысли, что все будут в курсе этого горелого фиаско, я сползла по стеночке и разревелась. Ринар тут же перестал заливаться, сгрёб меня в охапку и начал покрывать пылающее лицо поцелуями. — Ягодка, ну ты чего? Я всем скажу, что это я кровать спалил и сломал. Ну? Девочка моя, ты не представляешь как я счастлив! — Из-за того, что мне стыдно? — я подняла на него зарёванное лицо, а он ласково провёл пальцами по мокрой щеке, вынул пёрышко из волос, и поцеловал в нос. — Из-за того, что ты меня любишь и так хочешь, — он просиял как начищенный медяк, а мне стало окончательно дурно. Это провал, Алина. Теперь ведь не докажешь этому нахалу, что всё не так. Ладно, есть и другая тактика. — Очень люблю и очень хочу, — и посмотрела на него так проникновенно, чтобы пробрало хорошенько. Он с непривычки вытаращился так, словно у меня на лбу паук заговорил. — Можешь мне, пожалуйста, пообещать? — Что угодно, ягодка моя. — Ночуй со мной. Ринар улыбнулся как-то озорно и кивнул. — Хорошо. — Кровать жалко. У нас и так дефицит. — Я распоряжусь, чтобы прислали ещё. И для нас с тобой запасных штук пять, пусть будут, — он озорно улыбнулся и подмигнул. — Пошли в душ, а то выглядим с тобой так, словно птичник подпалили. Только обещай на меня больше не набрасываться. — А то что? — угрюмо спросила в ответ. — А то не сдержусь и не смогу на тебе жениться. Грёбаный ритуал требует того, чтобы ты была невинна. Иначе не получится. — Боишься, что Совет наругает, если не женишься? — вздёрнула я подбородок. — Боюсь, что наругает за то, что ни на ком другом я жениться не намерен. А ещё я детей хочу. От тебя. И исключительно законнорожденных. — С таким же уродливым цветом волос, как у меня? — не удержалась я от ехидного комментария. — С таким же прекрасным цветом волос, как у меня, — Ринар тем временем поднял меня на руки и внёс в ванную, где мы едва уместились вдвоём. Тёплые струи мягко смывали следы моей капитуляции, но кольцо сильных рук примиряло меня с обстоятельствами. А ещё я впервые увидела и почувствовала нашу связь. Тонкая, но невероятно прочная, похожая на струю дыма, тянулась от него ко мне. Я погладила сильное плечо и прижалась щекой к его груди. Мой. Любимый. Истинный. Опять же уже частично перевоспитанный. Не совсем уж безнадёжный. Красивый, мускулистый и нежный. И договориться с ним можно. Да и, откровенно говоря, с момента моего возвращения из Магистрата он вёл себя очень даже хорошо. Возможно, ему ласки не хватало, или же смирился, наконец, что боги сами решили кого нам любить. В любом случае мне было хорошо. Как-то мысль о совместной жизни вызывала уже не отторжение, а томление внизу живота. И отпускать его не хотелось совершенно. Даже на один день. Но вариантов нет, поэтому пришлось возвращаться в разрушенную спальню, а затем идти завтракать в столовую, ведь есть в разгромленной комнате не хотелось совершенно. Провожая Ринара до выхода, я неожиданно столкнулась у приёмного покоя с несколькими смутно знакомыми мужчинами. Уловив моё волнение, мой спутник остановился рядом со мной, а за спинами у нас уже выросли тихими тенями Сарлем и Хашшаль. На руках крупного высокого мужчины был худосочный подросток, всего их было четверо, и все были больны. Держащий свою ношу бородатый мужик ещё неплохо стоял на ногах, а вот смазливенький красавчик рядом с ним явно планировал сползти по стеночке. Сам их вид вызывали во мне тревогу и смятение. Что-то было не так, какое-то озарение с трудом пыталось пробиться изнутри, но я всё не могла вспомнить, кто они. — Господа актёры, солнечного утра. Это что, император приболел? — ехидно спросил Хашшаль, и сердце сделало кульбит, а Ринар вопросительно посмотрел на меня. — Ринар, я видела их представление, отнюдь не лестное для нас с тобой. Вот этот с бородой был в рыжем парике и изображал меня, а парнишка — тебя. — И что именно тебя так расстроило? Правдоподобие образов? — мой жених чуть изогнул бровь, а в глазах плясали смешинки. — И ведь как похож! Я потому и остановился на проходе, смотрю — ты или не ты? Одно лицо. И борода прямо как у тебя. Парни позади нас заулыбались. — Знаешь что, дорогой? Пожалуй, я их вылечу, и пусть тебе покажут свою интеллектуальную сатиру на политическую повестку дня. Посмотрим, как ты посмеёшься. Твой образ у них особенно хорошо получился. От моего фырканья сопровождающие меня маги разулыбались ещё шире. — Лечи, огненная моя. А вам я запрещаю покидать территорию клиники до моих дальнейших распоряжений, — его холодный взгляд метнулся к актёрам, которые, кажется, передумали болеть и планировали по-тихому уходить кустами и огородами. Возлюбленный очень нежно поцеловал меня в висок, и они с Шалем пошли отлавливать своих талиров, чтобы вернуться в штаб. — Мальчика несите за мной. Вас самих разместить будет сложнее. Можете пока посетить завтрак, если есть аппетит, столовая вон в той стороне. И я надеюсь, что, находясь на попечительстве в клинике императора вам хватит совести не трепать его имя. Услышу — выкину на улицу всех. Это понятно? — строго спросила я. Мне молча кивнули. С парнишкой дела обстояли не очень хорошо, но жить будет. Вовремя они его принесли. Остальная часть утра прошла в заботах, занявших всё внимание, пока мысли мои совершенно неожиданно не свернули к постели, вернее её обгорелому остову в моей комнате. Показывать её кому-то было стыдно, и я решила вернуться, чтобы хоть немного привести помещение в порядок прежде, чем туда войдут посторонние. За прошедшие пару часов лучше не стало. Сгоревшее поломанное ложе, щедро осыпанное перьями, с немым укором стояло возле стены. На матрасе чётко виднелся черный четырёхногий силуэт, что не оставляло сомнений в том, чем мы занимались, как и том, что горели мы оба. Я же вернулась к своему утреннему занятию: подпёрла стену и придалась мукам стыда. Оказывается, стыд — это тоже эмоция, и мои способности снова дали о себе знать. Тонкая струйка пламени потекла к опалённому остову кровати, возвращая мебели прежний вид. С воодушевлением и усердием, достойными более возвышенных целей, я принялась скрывать следы бурного утра. На этот раз я частично контролировала процесс, всё происходило немного иначе, чем обычно. Во-первых, я смогла чётко задать футуристичный дизайн, создавая изящное обитое плотной тканью подголовье. Во-вторых, кровать получилась почти в два раза больше и массивнее. В-третьих, матрас и простыни стали не просто огнеупорными, они должны были легко впитывать огонь, заряжая кровать. А куда будет использоваться эта энергия? Я постаралась воплотить задумку, которая пришла ко мне уже в момент творчества. Чего больше всего не хватает в постели? Времени! Вроде бы получилось страстно захотеть, чтобы в этой постели время текло помедленнее, давая возможность лучше высыпаться за короткий период и дольше наслаждаться объятиями друг друга по утрам. Выложилась я до дна. Результат превзошёл все ожидания. Чёрная массивная постель с чёрными шёлковыми простынями выглядела пугающе, но зато не закоптится! Практичность — наше всё! Опять же, расскажу Ринару, что в моём мире все так спят, пусть проникается уважением. Уснуть в таком монстре может только человек с исключительно крепкой нервной системой. А уж как эффектно я сама буду смотреться в этом антураже с моими огненно-рыжими волосами и светлой кожей? Пожалуй, нужно выбрать самую провокационную сорочку и ждать сегодня жениха в постели, а не в больничном окружении. Так и сделала. Остаток дня прошёл на ногах, было много новых пациентов, в том числе несколько крайне тяжёлых. До постели я доползла уже в середине ночи, сил искупаться и надеть сорочку хватило, а вот принять соблазнительную позу и не уснуть — уже нет. Вернее, попытка была, но организм не обманешь — он соблазнился исключительно горизонтальным положением. Следующее утро началось жарко. Сначала бесконечные горячие ласки, а потом ошеломлённый вид императора, когда он разглядел брачного монстра в утреннем свете. Даже не знаю, что мне понравилось больше. Выспались мы на удивление хорошо, а утро за окном было самое раннее, так что мы наконец-то смогли поговорить, лежа в объятиях и глядя друг другу в глаза. Говорили взахлёб о детстве, о любимых вещах, я рассказывала о своём мире, а он — о своём, теперь уже нашем. Я привыкала к его близости, его рукам, его телу. Окончательно уходили неловкость и смущение, оставляя только чувство какого-то волшебного единения. Наша связь крепла, а в животе у меня поселился целый выводок очень жирных бабочек с неприлично большими крыльями. Дни сменялись днями, ночи ночами, мир словно разделился на две части: белые больничные простыни и чёрные шёлковые покрывала. В своих чувствах к Ринару я больше не сомневалась, наоборот, с каждым днём они становились всё глубже. Вскоре я вообще не могла представить себя без него. Меня накрыло любовной эйфорией, и всё в моём женихе казалось мне прекрасным — от чувства юмора до мочек ушей. Я любила его так пылко и ярко, что надо мной даже не подтрунивали окружающие, ведь стыдно приличным людям бить лежачих и издеваться над убогими. Только двойняшки иногда закатывали глаза в ответ на мои дифирамбы любимому. Янина улыбалась немного грустно, а затем шла помогать Синнаю. Эти двое потрясающе сработались, и действовали синхронно, понимая друг друга без слов. Глава 10 В любовном угаре время летит незаметно. Когда до нашей свадьбы осталось чуть больше месяца, ситуация в городе стала меняться. Новых больных сонной лихорадкой уже не поступало, население благополучно переболело. Мы начали принимать других самых разных пациентов — от переломов до родов. Синнай, Варрах, Элехир и Келай остались в клинике наряду с несколькими другими целителями и персоналом, некоторые врачи возобновили дежурства во дворце. Жизнь постепенно возвращалась в привычное русло. Перед летними праздниками Ринар хотел снять кордоны и открыть город. А у нас с Яниной появилось время лениво пить сладкий отвар годжики по вечерам в светлой беседке в небольшом саду при клинике. Её восстановили совсем недавно, и она красиво утопала в зелени… или правильнее сказать багряни. Вся буйная растительность обладала сочным бордовым цветом, который шикарно смотрелся на контрасте с белыми дорожками, светлыми стволами деревьев и молочной ажурной беседкой. Мы прочно облюбовали это место с видом на двери приёмного покоя. Иногда из них выходил нахмурившийся Синнай в поисках своей самой верной помощницы, и Янина с улыбкой бежала ему навстречу. Но сегодня было тихо. — Алина, я давно хотела тебя спросить, — подруга перевела взгляд на здание клиники. — Кто такой Баркай Д’Вельсорд? Я тоже Д’Вельсорд, но родственников мужа с таким именем не знаю, отец тоже никого не вспомнил. Молчала я долго. Не знаю, почему все остальные забыли про Баркая, а я нет. Наверное, нужно признать, что на меня местная магия действовала вообще не так, как планировалось. Что Молот Правды, что Поводок Слуги, что другие заклинания. Рассказывать Янине историю её материнства было бы жестоко. Всё равно сотрётся из памяти, так зачем расстраивать и мучить чувством вины? Я всё ещё надеялась, что их работа с Синнаем перерастёт в роман, всё-таки они были чудесной парой, а более трепетного и нежного партнёра для её израненной души было сложно представить. — Не знаю, так вышло, — постаралась отговориться я. — Лучше расскажи, как Синнай? Ты говорила, что он вчера хотел пригласить тебя на прогулку? — Ох, лучше не вспоминать. Он действительно пригласил меня на прогулку. По ювелирным лавкам. Попросил помочь подобрать кольца для девушки, в которую он влюблён и которой хочет сделать предложение. Алина, ты не представляешь, чего мне стоило удержать лицо. Даже не знаю, чего мне хотелось сильнее — разрыдаться, расхохотаться или наподдать ему хорошенько. — И как кольца? Ты выбрала самые-самые отвратительные? — Да. И к тому же жутко дорогие. Пусть страдает хотя бы финансово. — Неожиданно. Если честно, то мы все думали… — Вот и я думала. И то, что вы все тоже думали, позволяло мне надеяться… Глупо. Хорошо, что отец не настаивает на повторном замужестве. А Синнай — он хороший. Ей очень повезло, надеюсь, что она это оценит. — Келай сказал, что в клинике подвал нашли. Если не оценит, то мы её туда поселим. Указом Её Императорского Величества. Я обещаю. Хотя даже предположить не могу — кто она? Янина грустно улыбнулась, а к нам уже спешил вышеупомянутый жених. Вспомнишь солнце — вот и лучик. Это же надо додуматься потащить влюблённую в тебя девушку выбирать кольца для своей невесты! Все свои слова про трепетность и нежность я беру обратно. Да у меня колченогий стул в комнате больше способен к эмпатии, чем он! — Ян, можно с тобой переговорить? — Говори. — Наедине. — У меня вроде секретов от Алины нет, так что не стесняйся, — Янина скрестила руки на груди, а ноги под столом. И попыталась сделать независимый вид. — Это личное, потом расскажешь сама, если захочешь. — Это про кольца? Так я уже рассказала, ты не говорил, что это секрет. Желаю счастья в личной жизни и всё такое. — Ян, ты злишься что ли? — удивился Синнай. — Я? С чего бы? Ты вообще зачем пришёл? У тебя там где-то кольца лежат, вот иди и делай предложение. Ты мне вчера все уши прожужжал, как ты влюбился и дело за малым — попросить благословение отца.