— Отстань от меня! Естественно, он не послушался, ещё и лёг сверху, довольно замурчав. Мои попытки побороться с ним и спихнуть с себя были бесплодными, и чем сильнее я старалась, тем больше веселилась эта хитрая усатая морда. Если раньше эти коты-переростки вызывали у меня исключительно восхищение, то сейчас я поняла, почему их считали такими своенравными и упёртыми. Мирт надо мной откровенно потешался и продолжал свои принудительные ласки до тех пор, пока я не согласилась ехать на нём верхом. Но и этого было мало, без своего основного всадника он не двигался с места. Растрёпанная, злая и вываленная в земле, я признала своё поражение. Самое ужасное, что на происходящем потешались все, даже Вельма с трудом прятала улыбку. — Алина, не расстраивайся, зато теперь он встанет на твою защиту. Если талир облизал тебя, то значит признал в тебе талёнка. — Тут не от кого меня защищать, кроме этого наглого драного кота и его наглого блудливого наездника! Значит никуда я не поеду! Буду сидеть тут. А вы уезжайте! Мирту такая идея не понравилась, и он забил мощным хвостом и тихо, утробно зарычал мне в лицо, угрожающе показав клыки. Меня этот нахальный кот достал уже до такой степени, что терпеть такое я была не намерена. — А ну не смей на меня скалиться, паразит! Мирту мои угрозы были до кошачьей матери, поэтому он попёр на меня, а я упёрлась пятками в землю и хорошенько схватила его за ухо. — Я сказала не смей так себя вести, надоел! — и хорошенько оттрепала его за ухо. Огромный хищник зарычал, но вмешался его хозяин, вклинившись между нами и закрыв меня собой. — Она не хочет ехать с нами, потому что я её обидел. И ты только хуже делаешь. Мирт разразился таким возмущённым рычанием и басистым мявом, что вокруг притихли птицы. Остальные талиры благоразумно сделали несколько шагов назад. Мирт был самым тёмным и одним из самых крупных, если не считать талира Аркая, тот был просто огромен, но выглядел более флегматично и дружелюбно. Раздражённый кот стучал хвостом и рычал, его хозяин старался сохранять спокойствие, продолжая стоять между нами. Но пятнистому нахалу было и этого мало, скалясь, он начал наворачивать круги вокруг нас, притирая лоснящимся мощным боком. Если бы не Ринар, я бы упала, но он придержал меня за талию и прижал к себе, и это простое инстинктивное движение вызвало просто шквал эмоций. — Ты гадкая, невоспитанная кошачья задница! — голос дрогнул, выдавая меня с головой. — А ты убери свои руки! — Мрррр! — Алина, я боюсь, что он не отстанет. — Тогда отправь его порталом обратно во дворец! — Талиры заходят в порталы только добровольно. И если он решил, что хочет, чтобы мы ехали вместе, то не отступится. В смысле вообще не отступится. — И как же вы ими управляете? Неужели вы поддаётесь на такое поведение? — Да. К счастью, это бывает очень редко. Мирт вообще ни разу так себя не вёл раньше. Возможно, близость брачного сезона так сказывается. У тебя есть два варианта: сидеть здесь и он будет сидеть на тебе. До гона остались считанные дни, так что максимум через неделю он уйдёт на поиски самки. Или ехать верхом со мной. Злые слёзы жгли глаза, и я еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться. — Ненавижу тебя! И твоего талира! Ненавижу! Убирайтесь из моей жизни, не хочу вас видеть! Мои крики не произвели ни на кого особого впечатления, более того, Ринар подхватил меня под живот и ловко запрыгнул в седло присевшего на четырёх лапах талира. Я билась раненой птицей, но ни соскользнуть на землю, ни вырваться из кольца рук мне не дали. Наоборот, талир начал набирать скорость и вскоре мне стало банально страшно с него упасть. И я разревелась. А что мне оставалось делать? Горькие бессильные слёзы катились по лицу, а я молча сжалась в комок, стараясь не касаться такого знакомого и родного в прошлом тела. Мы двигались долго, спина затекла, ноги одеревенели от непривычной нагрузки, и я была только рада, когда объявили привал. Мирт меня не просто не оставил в покое, он ходил со мной в туалет, нависал надо мной огромной тушей во время обеда и тыкался щекастой мордой в руки. Несколько раз я пребольно стукнула его по скуле, но он только виновато опускал голову вниз, клыки больше не показывал, а когда я сдалась и обняла его, заурчал как трактор. Пришлось и это вытерпеть. Когда раздражение чуть спало, стало даже приятно. Огромный мощный кот сильно крупнее тигра размером ластился ко мне, как котёнок, и даже дал почесать мохнатое мягкое пузо. После обеда я ехала с ними уже спокойно, устроившись поудобнее. Ринар осторожно прижал к себе, расположив руку у меня на животе, а я постаралась абстрагироваться от происходящего, постепенно впав в подобие транса. Мы двигались очень быстро, а талиры оказались на удивление удобным транспортом. Мощные лапы ступали плавно, амортизируя движения, широкие спины были удобны, а густая шерсть создавала иллюзию мягкости. Седло было одноместным, но, прижавшись друг к другу, мы умещались. Всю дорогу я молчала. Чувствовала, как Ринар бережно обнимает, вдыхает мой запах, как быстро бьётся его сердце, но молчала и игнорировала. Ближе к вечеру мы вышли в более редкий лес, и нас нагнал талир Эддара. Лисса поездкой явно наслаждалась, её лицо искрилось улыбкой, а узкие пальчики лежали поверх широкой ладони Эддара. Они повернулись к нам одновременно, радостные и воодушевлённые, и я поразилась тому, какой красивой парой они выглядели. — Эд, ты спрашивал, какие мне нравятся мужчины, и я тебе честно ответила. Думаю, что будет не лишним добавить, какие мужчины мне не нравятся, — громко сказала она. — Дай угадаю. Блудливые скупердяи? — хмыкнул всадник. — Блудливые скупердяи, использующие женщин для своей выгоды, а потом разбивающие им сердца. Такие, которые, как вивры, втираются в доверие к невинным девушкам и вытягивают из них любовь и энергию до тех пор, пока не останется одна пустая оболочка. Знаешь, что самое страшное в таких мужчинах, Эд? — Что? — Что они никогда, ни при каких обстоятельствах не отпустят свою жертву сами до тех пор, пока в ней будет хоть капля жизненных сил. Они будут изменять и лгать в лицо, что ты не так поняла, осыпать тебя признаниями и вниманием, а затем не замечать на следующий день. С таким мужчиной всегда кажется, что ты не права, виновата, недостаточно хороша. И знаешь, что они чаще всего говорят своим женщинам? — Понятия не имею. — «Ты не понимаешь» или «ты не так понимаешь». Любому самому гадкому поступку всегда есть объяснение. Самое мерзкое, что они всегда выставляют ситуацию так, словно это их пара сама в чём-то виновата, что она чуть ли не своими руками толкнула его в объятия трёх шлюх. Таким мужчинам нельзя верить и нельзя расслабляться в их обществе, — Лисса выразительно посмотрела мне в глаза. — Ни на секунду нельзя. — Лисса, ты не знаешь, о чём говоришь. И если где-то и есть такие мужчины, то это точно не Эр. — А я разве говорю о ком-то конкретном? — деланно удивилась она. — Я просто рассказываю тебе о том, каких мужчин я терпеть не могу. — Лисса, ты как всегда категорична, — глубокий грудной голос Вельмы раздался с другой стороны. — Типаж, который ты описала, встречается довольно редко. Гораздо чаще женщины сталкиваются с простым равнодушием. Например, когда мужчина не против получать удовольствие, вот только стоит ему выйти за дверь — ему становится всё равно, что происходит с той, с кем он провёл ночь. Зная об опасности, он не расщедрится на пару защитных амулетов. И если её обидели, то ему гораздо веселее с азартом искать виноватого и тешить своё самолюбие защитника, чем остаться с испуганной и расстроенной женщиной, утешая её. Он будет упиваться своим гневом, не обращая внимания на то, какие страдания это причиняет ей. Он поселит её под одной крышей с другими любовницами не чтобы обидеть, а просто потому, что ему всё равно, куда её селить. Он не даст ей денег просто потому, что ему всё равно, во что она одета и как она живёт. Он не подарит ей подарка и не принесёт корзинку ягод потому, что он выкидывает её из головы в тот момент, когда перестаёт на неё смотреть. — Хватит! — рыкнул Ринар. Я почувствовала, как напряглось его тело и как задевают его их слова. В его голосе были угроза и ярость. — Вельма, пожалуйста, продолжай. Как понять, что мужчина любит по-настоящему? — в ответ на мои слова мой спутник жёстко выдохнул и сжал луку седла до побелевших костяшек. — Это очень просто, малышка. Если он любит по-настоящему, то ты это знаешь. Чувствуешь каждой клеточкой тела, видишь в каждом жесте, взгляде, улыбке. Такой мужчина не будет проводить время в компании трёх неодетых девиц, потому что его интересует только одна и только с ней ему хочется быть рядом. И если ты спрашиваешь себя «любит ли он меня?», то ответ нет. И если ты задаёшься вопросом «нужны ли мне эти отношения?», то ответ тоже нет. За отношения, которые тебе действительно нужны ты будешь бороться, в любви, которая действительно есть, не будешь сомневаться. — Любовь, о которой вы говорите, не возникает в один момент, — голос Ринара был глухим от едва сдерживаемой ярости. — И иногда мужчине требуется время, чтобы её осознать. Иногда обстоятельства складываются так, что нет возможности остановиться и подумать, что происходит. И только потеряв свою возлюбленную, он понимает, насколько сильно ошибался и как слеп и глух был, — он сжал меня в горячих объятиях и прошептал на самое ухо так, чтобы слышала только я. — И тогда он готов на всё ради прощения. — Кстати, о любви, — бас Аркая заставил меня вздрогнуть. — Я вот люблю рыжих. И рассудительных. А рыжих рассудительных предсказательниц просто обожаю и на руках готов носить. Ты это чувствуешь, Вельма? — То, что я сейчас чувствую, к любви не имеет отношения, — подначила его северянка. — А так? — он прижал её к себе ещё теснее, перехватил и поцеловал руку, которой она хотела дать ему затрещину. — Кобель! — Почему сразу кобель? Выходи за меня. — Пфф! Чтобы дочь клана Южного берега связала судьбу с простым альмендрийцем? — Я сложный. И богатый, кстати. И семью хочу, детей всяких. — Детей всяких? — фыркнула провидица. — Ну в смысле и мальчиков, и девочек, — нашёлся с ответом Аркай. — Ты же боевой маг, охраняешь императора и всё такое. — Я уйду на заслуженный отдых. И вообще, у императора характер говённый, рычит вечно на всех и придирается. А у меня, между прочим, тонкая душевная организация, я по ночам страдаю без женской ласки, — пробасил Аркай, скуксив грустную мину. — Ты вырубаешься, как только голова касается подушки, и по ночам храпишь так, что земля вибрирует, — поддел его Эддар. — Это от страданий. И вообще, спорим на тысячу золотых, Вельма, что ночь со мной будет лучшей в твоей жизни? — На десять тысяч, — Вельма развернулась лицом к Аркаю и насмешливо изогнула бровь. — Или ты не так уж богат? — Согласен, спорим на десять тысяч, — рассмеялся гигант. — Но, Вельма, тебе же придётся с ним переспать, — я в шоке уставилась на подругу. — Я восемь месяцев сидела взаперти и переспала бы с ним бесплатно, если бы он предложил. И не один раз. А десять тысяч — это всё-таки десять тысяч, — она смачно поцеловала переставшего смеяться Аркая и провела рукой по широкому плечу. — Скорее бы вечер. Лисса с Эдом покатились со смеху, и даже Ринар хмыкнул мне в ухо. Я тоже не смогла сдержать улыбки. Остаток вечера мы провели, подтрунивая над Аркаем, а на ночлег встали на просторном берегу небольшой речки ещё засветло. Мы с подругами искупались под присмотром талиров и постирали вещи. Обратно шли, завёрнутые в простыни, и Вельма пожелала нам спокойной ночи, свернув в сторону временного жилища Аркая. Минхатепка о чём-то крепко задумалась и едва не врезалась в нашу палатку, когда мы подошли. — Ты знаешь, ведь Вельма права… Я вообще целый год вынужденный целибат соблюдала по вине Телиуса, варлачья его задница. Так что спокойной ночи, — она весело чмокнула меня в щёку и оставила в компании Мирта. — И у кого ещё весенний гон, да, Мирт? — пробормотала я. Я в одиночестве переоделась и отправилась к костру. Поужинав, достала гитару и спела. Пару раз, правда, пришлось прерваться из-за громких стонов, причём мужских, вызвавших дружный гогот собравшихся у костра и очень смутивших меня. — Вельма, полегче с ним, он у нас хрупкий, — крикнул Хашшаль. — Если сломаешь, то придётся как честной женщине на нём жениться, — добавил Сарлем. — Женись, Вельма, он тебе детей родит таких же красивых и умных, как он! — не остался в стороне Даттон. Под эти скабрезные шуточки я и ушла к себе. Уже у входа в палатку встретила кого? Естественно, Ринара собственной персоной. — Алина, меня Эд выселил. Сказал, что им с Лиссой нужно обсудить несколько важных внешнеполитических вопросов. Можно я у тебя переночую? — и улыбнулся так беззаботно-обезоруживающе, что на секунду я потеряла дар речи от его наглости. Так и не найдя в своём словарном запасе эпитетов, достойных его наглости, я молча залепила ему такую пощёчину, что отбила руку. Прижав пострадавшую конечность к груди, я поняла две вещи: во-первых, таких, как он, бить надо дрыном, во-вторых, уворачиваться он не стал нарочно, намеренно задержав свою руку, готовую поймать моё запястье. — Стало легче? — Исчезни!