— Но она-то! Вешается ему на шею без стеснения, а ещё с чужим ребёнком. — Её тоже можно понять. Он одинок, богат, влиятелен, она всего лишь хочет устроить свою жизнь получше. Ты же знаешь, что семьи у неё не осталось, поэтому его покровительство — это счастливый лотерейный билет. — То есть ты на её стороне? — Нет, я просто пытаюсь тебе объяснить. Ты знаешь, я не думаю, что между ними что-то было. Просто ему нужно ощущение того, что он делает что-то хорошее, что он для кого-то важен. Мне кажется так. — Что мне теперь делать? — спросила Маша после паузы. — Разобраться в себе в первую очередь. И поговорить с ним, а не со мной. Сказать ему что-то приятное для разнообразия. — А если он мне откажет? — То ты будешь жить дальше зная, что хотя бы попыталась. А как иначе? — Не знаю. Ждать, пока он сам придёт? — Можешь и подождать, если хочешь, — я помолчала. — Знаешь, тогда на поле боя он же тебя прикрывал от смерти. Собой. А потом вы очнулись, и ты матюгами его с себя согнала, назвала зловонной тушей. Я бы тоже обиделась. — Он мне ребро сломал. — Да, я помню твою обличительную речь, — хмыкнула я. — Я как-то в Ринара кинжал воткнула. Но мы об этом не вспоминаем, занимаемся более приятными вещами. — Алин, думаешь, он на меня ещё посмотрит? — Думаю, что да. Он очень долго живёт, должен быть сильно мудрее и выдержаннее нас. Кроме того, ты действительно крайне сильная магичка, где он ещё такую найдёт? — Он упрямый, найдёт если захочет. — Тогда чего ты ждёшь? Или нужна достойная конкурентка? Мне вот, кстати, до сих пор интересно, письмена у него везде? Ну то есть вот там тоже или как? Поэтому давай, Маша, дерзай, потом расскажешь. — Вот уж нет. Если у нас всё получится, то ничего я тебе не расскажу. — Злыдня вредная. — Ворона любопытная. — Вот и поговорили. Ладно, пойду, а то как-то тяжело уже. — Сколько ты уже можешь без него обходиться? — Максимум час, — я горько вздохнула. После смерти Ринара я не могла находиться без него. Сначала вообще ни мгновения, только в туалет одна ходила, стараясь закончить побыстрее. Потом потихоньку по пять-десять минут приучала себя. Но до сих пор тяжело. И даже вышеупомянутый час — это не совсем правда, не дотянула я до часа несколько минут, а слезы стояли в глазах уже спустя полчаса. Тяжело. Но Ринар не просто не ропщет, он меня поддерживает, и мне кажется, что в глубине души даже наслаждается моим помешательством. Не выпускает из рук, не отводит глаз, и каждую ночь раз за разом показывает, как сильно меня любит. Мы разошлись с Машей, и я отправилась в каюту к любимому. Упала в родные объятия, обняла порядком раздавшуюся в размерах Марту и затихла. — Ягодка? Я тут вот что подумал. С момента, как мы поженились, мы были близки почти каждую ночь, так? — Так. — Каждую ночь. — Да. — У вас как-то по-другому это? — Ты о чём? — Ну всё-таки обычно есть пару ночей в месяц у женщин, когда они отказывают мужьям. А у нас не было. Уже почти три месяца не было, вот я и решил спросить. Я села на кровати и начала судорожно вспоминать. Кажется, последний раз красные дни календаря были ещё в плену в Ковене. Как давно это было, словно целую жизнь назад. А потом? Не помню. Ринар тем временем расплывался в улыбке. А я лишь могла ошарашенно смотреть на него. — Я не знаю… Может, это стресс? — Пошли Келая найдём и выясним. Келай нашёлся на камбузе, где уплетал сладкие пироги, оставшиеся с завтрака. Положив руку мне на живот, он подтвердил, что да, стресс. И стрессу уже скоро три месяца. А ещё он двойной. Выходили из корабельной кухни мы в разных состояниях. Я на ватных ногах, а Ринар с огромной улыбкой на лице. Меня же словно пыльным мешком по голове стукнули, сразу стало очень страшно и тоскливо. Захотелось к маме и сестре, обсудить с ними, посоветоваться. — Ты не рада? — Что? — Ты не рада? — Чему? — Беременности. — Какой? — Твоей. — Ааа, — протянула и снова ушла мыслями к родным. Я постоянно видела их в снах, и мы даже болтали, но это было не то. Совсем не то по сравнению с тем, что мама может обнять. И по сестре с племяшками я ужасно скучала. Вообще, дела у них шли неплохо, хотя они тоже скучали. И Ленка как-то сказала, что если бы они знали, что так будет, то ушли бы вместе со мной. — Алина? — Да? — С тобой всё в порядке? — Да. К маме хочу. Рожать страшно. Какие мне дети, я сама ещё ребёнок! Ринар сначала обнял, а потом взял лицо в ладони и сказал: — Это самое замечательное, что только может быть. Я буду рядом, всегда. И у нас всё получится. А то, что это близнецы — это даже лучше. Сразу двое. Двойняшки будут в восторге, сразу столько раз стать тётями. У нас будет очень много помощи и у тебя будут самые лучшие лекари и няни. Всё будет хорошо, ягодка моя любимая. — Но… — Без но. Мы сидели на тёмной палубе, вокруг царила морская прохлада, лёгкий бриз обдувал кожу, а воздух пах морем и солью. Было хорошо и красиво. — Знаешь, я бы только одного хотела — чтобы мама с сестрой и племяшками были рядом. Нельзя ли как-то сделать, чтобы их забрать? — Я подумаю, как это сделать, но это процесс совсем не быстрый, — ответил Ринар. — А чего тут думать? — появилась перед нами богиня Жизни. — Мы тебе обещали награду, проси. — Здравствуйте, Всевышняя! — напряглась я. — А как же то, что вы всех воскресили? — Мы обещали награду за победу, победа была общая. Их награда — жизнь. А ты свою не попросила, но раз ты надумала, то мы только рады. — Но как же? А дети? Хорошо ли они перенесут портал? — У нас, богов, другие пути. Так, я тебя уговаривать что ли буду? — подбоченилась богиня. — Всевышняя, могли бы вы, пожалуйста, перенести сюда в этот мир мою маму, сестру Ленку и племяшек Машу и Маришу? — попросила я, сложив руки в умоляющем жесте. — Вот. Иное дело. Богиня исчезла, едва я пробормотала слова благодарности. Вместо неё появились четыре фигуры, две побольше и две маленькие. Племяшки были в трусах и каше, одна держала в руках яблоко, а вторая — чуть погрызенное манго. Ленка замерла передо мной с бутербродом в руках одетая в тапки, домашние шорты и майку на бретельках. Мама стояла в халате с зубной щёткой во рту и полотенцем в руках. У всех глаза были по огромному блюдцу размером. — Мама! Лена! Вы здесь! — в восторге закричала я, кидаясь их обнимать. — Эээ, что? — выдавила Ленка, и на палубу шмякнулся кусок помидора с бутерброда. Помидор! Семена! Наобнимавшись с родными, я наклонилась и сгребла склизкую массу в ладони. — Ринар, нужен маг земли! Это нужно посадить! — я перевела жадный взгляд на манго и яблоко. — И это тоже! Ринар, это же манго! А дальше все засуетились, половина корабля оказалась на палубе, моих ошарашенных родственниц окружили вниманием, завернули в пледы, сунули в руки какие-то напитки. Племяшки, ошеломлённые, но скорее заинтересованные, чем испуганные, вовсю озирались и жались к маме с бабушкой. Ко мне и Карине пошли неохотно, но от остальных вообще прятались у мамы в руках, так что будем считать, что нас вспомнили. Яблоко досталось Карине. Она, конечно, любит манго тоже, но пришлось ей согласиться с тем, что климат на северном континенте для них неподходящий. Что касается помидоры, там было всего четыре семечка. Гарианс, маг земли, пообещал сделать всё возможное, но… Всего четыре маленьких семечка… Обгрызенное манго было разделано, порезано на кусочки и предложено всем. Под жадным взглядом Карины взять кусочек решились немногие. В итоге ей досталась большая половина, а племяшки получили откупные в виде местных ягод, пирожных и домашнего мороженого, которое повар держал для особых случаев. Косточку от манго также забрал Гарианс. Когда страсти улеглись, пришлось начать вводить семью в курс дел. Часть они знали и помнили из снов, но что-то рассказать я забыла, а что-то намеренно утаила, чтобы их не волновать. Своё перемещение в другой мир они приняли стоически и как-то даже философски.