Я подпрыгиваю, с силой сжав ножками руку Артура, и смотрю с испугом на учителя биологии, которая краснеет от ярости и пальцем указывает на дверь. — Я что-то неясно сказала? Вон! Взгляды одноклассников тут же замирают на нашей парте. Я подскакиваю, пряча за волосами красное лицо, и бегу на выход из кабинета. Мне настолько стыдно, что кажется сгорю. — Извините, — шепчу себе под нос. Вылетаю в коридор, тут же застываю, закрываю лицо ладонями и всхлипываю. Боже! Стыд какой! Больше думать и смущаться мне не даёт Артур. Парень обвивает рукой мою талию, вздергивает в воздух и тащит куда-то. — Ой! — выдыхаю, чувствуя, как с носа слетают очки. И на них наступает ногой Артур. Но парню плевать на это. На громкий треск и разбитые стекла. И на моё жалкое сопротивление. Он несёт меня куда-то. — Артур! П-п-пусти меня! Пусти! Пальцами снова обхватываю запястья Артура. Тяну их в стороны, пытаясь разжать крепкий замок его рук на талии. Но ничего не выходит. Ни-че-го! Я как беспомощный котёнок в пасти пса. Парень открывает совершенно неприметную дверь. И вносит меня в крохотную кладовую, где стоят вёдра и швабры. Захлопывает дверь. А я тут же начинаю биться в панике. — Темно. Тут темно. Артур! Мне страшно! Выпусти, выпусти, умоляю! — Тш-ш-ш! Тише, Уля. Тише, Уль. Огромные ладони ложатся на лицо. Лба и носа касается частое дыхание Артура. Мы в кромешной темноте. Не видно ничего. Даже силуэтов. Я чувствую себя слепым и беспомощным котёнком. Слепо шарю руками в воздухе, ищу дверь. Мне даже кажется, что в этой темноте вдохнуть не могу. Что стены сужаются со всех сторон и давят на меня. Но вместо двери натыкаюсь лишь на Артура. Снова и снова. — Заучка! — рычит мне в лоб. — Прекрати немедленно! Я не железный. Не сразу осознаю, что имеет ввиду Артур. Пока не понимаю, что мои руки шарят по его телу. Так и замираю, переключаясь со страха перед темнотой на страх перед Артуром Бунтарёвым. Мы с ним одни. И я не имею понятия, что он собирается делать. Дрожу от страха. И чего-то ещё. Незнакомого и пугающего, что растёт в груди и расползается под кожей, когда он рядом. Всё моё естество концентрируется на прикосновении ладошек к широченной грудной клетке парня. На том, как сильно бьётся ледяное сердце в самую середину. На Артуре сегодня голубая рубашка из плотной ткани. Гладкой и приятной на ощупь. Но она даже не спасает от жара кожи парня. Даже сквозь неё я чувствую, насколько обжигающая она. И насколько твёрдые грудные мышцы. Я не ведаю, что творю, когда скольжу рукой ниже. — Заучка, — впервые слышу в голосе Артура такие нотки. Будто... Будто он огромный опасный кот, который вдруг решил заурчать. Руки Артура всё ещё удерживают моё лицо. Большие пальцы медленно скользят по щекам, а потом ложатся на губы. С обеих сторон. Полностью накрывая. — Ой, — срывается с губ. И парень тут же пользуется этим. Сминает приоткрывшиеся губы. Я замираю, жду, что палец проскользнет дальше, но этого не происходит. Артур просто водит большим пальцем левой руки по губам. Поочерёдно. То по верхней, то по нижней. Я забываю, как правильно дышать. Покорно приоткрываю рот. Шершавая подушечка пальца Артура щекочет нежную кожу губ. Она словно оставляет на коже мурашки, которые напитаны огнём и разносят его по всему телу. По каждой клеточке. Даже той, о которой я не подозревала. — Заучка моя, — хрипло выдавливает Артур. Я не вижу в темноте, но чувствую, что парень склонился надо мной. Его частое дыхание опаляет лицо. Губы. И в темноте мне кажется, что Артур Бунтарёв меня целует. Что это не шершавые пальцы скользят по абрису, а жадные губы. Приоткрытым ртом я ловлю его дыхание. С привкусом чего-то имбирного. Терпкого. И вкусного. Я хнычу от остроты чувств. От того, что в темноте не могу ничего увидеть, все чувства обостряются в сотни раз. Кожа становится тоньше. Чувствительнее. Я поднимаю руки. Слепо касаюсь пальцами волевого лица. Подбородка парня. Кожа жёсткая, немного колючая из-за щетины. И горячая. Будто у него высокая температура. Я приподнимаюсь на носочки. И совершенно случайно кончиком холодного носика соприкасаюсь с его губами. В темноте раздаются два слаженных поражённых вдоха. Мой приглушённый и тихий. И его. Тяжёлый и сиплый. Я торопливо опускаюсь на пятки. Но ладони Артура смыкаются на талии. Сжимают. Тянут к себе, вынуждая вновь приподняться. — Боже мой, — мои губы пересыхают, а колени мигом подкашиваются. Потому что губы Артура прижимаются к кончику моего носа. Сухие. Жёсткие. В моей груди всё сжимается, а потом ухает куда-то в желудок. Артур Бунтарёв только что поцеловал меня в нос? — Боже, — повторяю тихо, пальцами сжимая плечи Артура. Ноги дрожат. Мне необходимо держаться за Артура, чтобы не рухнуть на пол кладовки. Не лечь рядом с одной их грязных тряпок. — Ты по-прежнему можешь так меня называть, Заучка, — со смешком, который шевелит волосы на лбу, говорит Артур. — А ты по-прежнему можешь называть меня свой игрушкой, — с болью и дрожью в голосе отвечаю я. Не знаю, откуда во мне взялась эта злость. Откуда взялась эта обида и желание причинить Артуру боль. Никогда не замечала за собой таких эмоций. Даже когда мне причиняли вред. Даже когда меня затащили в спортзал, обрезали волосы и побили. Но я вечно забываю, что Артур Бунтарёв не все. С ним всегда всё против правил. — Как точно ты подметила, Заучка, — его голос становится ледяным. Только руки на талии сжимаются сильнее. Не причиняя дискомфорта. Будто парень в темноте цепляется за меня, как за спасательный круг. Будто… Будто он боится, что я растворюсь. Исчезну из его рук прямо сейчас. Поэтому он так отчаянно сжимает меня. — Ты моя игрушка. — Разве я не надоела тебе? Разве ты не вышвырнул меня из своей жизни? — голос с каждым словом дрожит всё сильнее. Артур не отвечает. Молчит. Изводит своим молчанием. А я чувствую, что по щекам вновь текут слёзы. Они крупными каплями срываются с ресниц и летят на пол. — Каким бы человеком я ни была, каким бы ни был мой достаток и каким бы ни было моё тело, я не заслужила, Артур. Не заслужила того, что вы сделали. Я никогда… За что ты так… — Заучка… — слышу хриплый шёпот, который тонет в моих коротких волосах. Большие пальцы начинают стирать слёзы со щёк. Я мотаю головой. Отступаю. Налетаю на швабру. Сшибаю какое-то ведро с полки. А потом в отчаянной попытке подаюсь вперёд. Туда, где должна быть дверь. Я успеваю только взяться за ручку, но не открыть. Артур уловил мои движения в темноте. Сомкнул руки на плечах. Вжал меня в деревянное полотно. Вжался в меня всем телом. Так, чтобы каждая впадинка к впадинке. Чтобы нос зарылся в волосы на макушке, а крупные и почему-то ледяные руки обхватили мои дрожащие ладошки. Расправил. Распластал по двери. — Артур! Я прошу тебя. Пусти, — шепчу с отчаянием. Но парень не слышит меня. Как всегда не слышит. Носом трётся о мою макушку. А большими пальцами поглаживает пальчики на руках. Я жмурю глаза до звёзд под веками. Сейчас я полностью окутана им. Полностью. Запахом. Телом. Энергией. Его странной и необъяснимой одержимостью. — Боже мой, Артур! — я всхлипываю и с глухим стуком ударяюсь лбом о дверь, когда парень прикусывает кожу на задней поверхности шеи. Это не просто ток по венам. Это настоящий ядерный взрыв. Мне приходится сильно свести ножки вместе, чтобы унять ту тянущую боль, которая причиняет дискомфорт. Которая требует, чтобы её как можно скорее уняли. Парень тихо хмыкает. От него не укрывается моя реакция. Он повторяет этот звериный жест. Вновь прикусывает кожу, только ниже. У седьмого позвонка. А потом проводит по шее влажным языком. — Боже, — сейчас мой голос больше походит на скулёж. Дверь, на которую мы опираемся, резко распахивается. Я не падаю лишь благодаря реакции Артура, который за руки дёргает меня на себя. — Мать твою за ногу! — вскрикивает женщина в форме уборщицы, хватаясь за груди и смотря на нас огромными глазами. — Это что… Что за разврат тут устроили… — Рот закрыла, — в привычной хамской манере перебивает Артур. — Да ты… Как ты смеешь? Артур выступает из-за моей спины. Наступает на бледнеющую уборщицу. Давит своей массой. — Вон пошла, — выплёвывает Артур с презрением. Я не могу больше смотреть на это. Мышью проскальзываю мимо него и спешу в сторону кабинета. Подбираю с пола сломанные очки. Их уже не починить. А без них совсем плохо вижу. Особенно после темноты кладовки. Я слышу за спиной тяжёлые шаги Артура. Но оглядываться не спешу. Не могу его сейчас видеть. Всё тело покалывает от его прикосновений. Встаю с корточек, быстрым шагом прохожу по коридору и стучу в дверь кабинета биологии. — Разрешите? — прошу едва слышно. — Проходи, Учкина. И пересядь на первую парту! Чтобы подобного я больше не видела. — Спасибо, — киваю благодарно. Под внимательными и заинтересованными взглядами одноклассников проскальзываю к третьей парте, сгребаю вещи и подсаживаюсь к Роме Железнякову. Артур заходит в класс без разрешения. Неторопливым шагом направляется на своё место. — Молодой человек, я… — учитель биологии осекается, когда Бунтарёв кидает на неё ледяной взгляд исподлобья. — Проходите. Машет в итоге рукой и отворачивается к доске. Артур садится за третью парту. Я не выдерживаю и оборачиваюсь, чтобы бросить на него взгляд. Артур сидит на стуле, широко расставив ноги, упершись локтями в колени и смотря на меня в упор. Тёмным пугающим взглядом.