– Главой отдела маркетинга, – смирился Адам. Бессиловольный тюфяк на глазах превращался в огромный супертюфяк. – Вау! – Вы умеете водить машину? – Конечно. Я как-то работала развозчиком пиццы. – Кто бы сомневался. Я впишу вас в свою страховку, если вы найдете Еве балетную школу. – Йес, сэр. – И что-нибудь для развития ума. – Йес, сэр. – И английский для дошколят… – Авада кедавра, сэр! – Что? – Я говорю, что обсудим английский позже, сэр. – Почему вы опять так странно разговариваете? – Она играет в Мэри Поппинс, – воскликнула Ева. – Не угадала. Я моряк на пиратском корабле, – и Ася запела в полный голос, нимало не смущаясь того, что они шли по улице: – И приносят черную метку, черную метку мне! Ева смеялась. Адам шел следом за ними и как дурак улыбался. Вечером он пришел в детскую послушать сказку. – Может, мы начнем Гарри Поттера? – предложил он, забираясь на свою сторону кровати. Его терзали робкие опасения, что его прогонят, но Ася только покачала головой. – Ева еще не доросла до Гарри Поттера. И вы тоже. – Что значит – я тоже? Димдим сказал, что мне жизненно необходимо познакомиться с этими книгами. – Нет, – отказалась Ася, – если вы начнете понимать человеческий язык, с вами будет совсем не весело. Так что устраивайтесь поудобнее и слушайте, что дают. – Я ведь и сам умею читать, – Адам прижал к своему боку Еву, и та с таким нетерпением ожидала свою сказку, что даже не стала вырываться. – Давайте без самодеятельности, – Ася пребольно ткнула его пальцем в ребра и открыла свою книжку: – «Больше всего на свете Ангелина любила танцевать. Она танцевала везде и повсюду и частенько она так увлекалась за танцами, что забывала обо всем на свете. Мама Ангелины постоянно ей напоминала что нужно делать: «Ангелина, тебе нужно убраться в своей комнате, – или – Ангелина, пора собираться в школу, а то опоздаешь». Но на самом деле Ангелина вовсе не хотела учиться в школе. Она хотела только танцевать, танцевать, танцевать…»[5] Адам зевнул и привычно вырубился, вдыхая запах Евы и кокосового масла, которое Ася нанесла на волосы. Глава 6 С Евой на руках Адам вышел в гостиную и едва не споткнулся об непонимающий взгляд Виктории. – Почему ты выползаешь из спальни няни с таким видом, как будто только проснулся? – спросила она. Адам зевнул и взъерошил свои волосы. – Потому что я только что проснулся, – объяснил он, – господи, Вика, ты появляешься все раньше. Он подошел к ней, чтобы легко поцеловать ее в щеку. – Доброе утро, дорогая. Ева уперлась ладошками в его грудь и заерзала, требуя, чтобы ее спустили на пол. Вика уклонилась от поцелуя. Кажется, в это утро Адам не пользовался популярностью у женщин. – Это, – он махнул рукой за свою спину, выпуская Еву из рук, – спальня моей дочери, а не будуар моей няни. Кстати, оформи Асю в штат, – он невольно рассмеялся, – директором по маркетингу. – Ты обалдел? – изумилась Вика. – Какой к черту директор по маркетингу? Мы говорим о женщине, которая шляется по офису в пижаме! – А кофе нет? – Адам заглянул в пустой пакет, смял его и выбросил. Присев на корточки, он открыл шкаф и достал новую упаковку. – Адам, есть кто дома? – Вика заглянула за стойку, пытаясь понять, шутит он или нет. – У тебя на фоне внезапно свалившегося отцовства крыша поехала? Скажи мне, что ты хотя бы рекомендации у этой тетки видел. Санитарную книжку? – Да я даже фамилию ее не знаю, – признал Адам, насыпая зерна в кофемашину. – Ты уж выясни сама, когда документы будешь заполнять. – Как это? – Вика ошеломленно схватила его за руку, привлекая к себе внимание. – Да посмотри же ты на меня… Не на улице же ты ее подобрал? Адам задумчиво склонил голову, выбирая между правдой и нервотрепкой. Врать он не любил, потому что это всегда осложняло жизнь, а сложности его не привлекали тоже. – Ну в некотором роде… – протянул он медленно и сменил тему: – Это все неважно. Важно оформить Асю официально, потому что в ее положении ей понадобится медицинская помощь, страховки всякие, ну и социальные гарантии, конечно. – В каком положении? – В том самом, от которого Евы берутся. Соленое восклицание Вики заглушила кофемашина, молотящая зерна. Переждав этот неприятный звук, Виктория медленно и по буквам повторила сказанное. Захихикала Ева, которая, кажется, просто обожала обсценную лексику. По крайней мере, никогда не оставляла ее без внимания. Адам достал из холодильника молоко. – Я ценю твой вклад в пополнение лексического запаса моей дочери, – холодно произнес он. Вика взяла Еву за подмышки и унесла в детскую. Закрыв за ней дверь, она вернулась к Адаму. – Послушай, – сказала она, – надо иметь очень веские причины, чтобы взять в штат беременную женщину. Например, если она сверхценный специалист. Ты понимаешь, что мы от нее потом не отвяжемся? Законодательство запрещает расторжение трудового договора по инициативе работодателя. Плюс декретные выплаты, нам придется оформлять возмещение в фонде социального страхования. И все это ради какой-то твоей нелепой прихоти? Между прочим, твоя бывшая может забрать ребенка обратно в любой момент. И что мы будем тогда делать с твоей няней? – Овсянку будешь? – спросил Адам. – Ты меня вообще слышишь? – Слышу, – спокойно кивнул Адам, – правда, не очень понимаю, для чего ты все это говоришь. – Ну допустим, – попыталась совладать с собой Вика, прекрасно зная упрямство своего любовника, – допустим, что в тебе взыграла твоя фирменная упоротость. Но откуда взялся директор по маркетингу? Это же бессмыслица! – А почему нет? Какая разница, что написано в трудовой. – Ты меня пугаешь, – пробормотала она. – У тебя начался запоздалый переходный возраст? – Я рад, что мы с тобой пришли к согласию, – удовлетворенно заметил Адам. – Мы пришли к согласию? – скептически переспросила Вика. – Ничего подобного, просто ты перешел в турбо-режим начальника-самодура. Ненавижу, когда ты так поступаешь. – Я для этого и создал собственную фирму, – кивнул он, – чтобы самодурить в ней на полную катушку. Куда ты дела мою дочь? Овсянка готова. – Я приведу ее, – и Вика скрылась в детской. Спустя несколько секунд оттуда раздался монотонный вой, похожий на шотландскую волынку. Адам бросился на этот звук. С фломастером в руках Ева стояла возле стены и, задрав голову, флегматично завывала на одной ноте. Над ней нависала Вика и строго выговаривала: