– С ума сошли? Мама бы умерла от беспокойства. – Во дела, – сочувственно протянула Ася. Адам склонился над ней, разглядывая веснушчатую спину. – Допустим, осиновый кол между лопаток. Черепаха со слонами на пояснице. – Еще козявка на запястье, – похвастала Ася, села и повертела рукой у него перед носом. Нелепая татуировка, похожая на таракана, по неведомой причине приводила его няню в детский восторг. – Какая-то абракадабра на щиколотке, – продолжал инвентаризацию Адам. – Expecto Patronum, – возмутилась Ася тому, что он не понимал самых очевидных вещей, – мой патронус – бурундук, – и она надула щеки. Он решил игнорировать всю эту бесовщину. – Но где еще одна татуировка? – В надежном месте, – Ася закуталась в полотенце, – вы ее никогда не увидите. – Что, прям там? Под его взглядом Ася мучительно покраснела. Да и Адам ощутил, как полыхнули его уши. Ему плевать на то, как она выглядит. Ася же не двадцатилетняя красотка, чтобы быть ему интересной. Все было хорошо до того момента, пока Адам не принялся пересчитывать ее татуировки. Она вполне невозмутимо сновала перед ним в купальнике и вовсе не думала, что у нее на бедрах и боках отложился весь жизненный опыт. Она современная женщина на бодипозитиве и имеет право выглядеть, как угодно. Вообще возвращение подростковых комплексов, считавшихся давно похороненными, было плохим знаком. Нет никакого смысла хорохориться перед этим красивым мальчиком, который по-братски целомудренно проводил свои ночи в ее постели. Она просто тетушка из Таганрога. – Не знаю, – с максимальным достоинством произнесла Ася, – что вы имеете в виду под «прям там», но мой ответ – нет. Не прям там. «Как выйдете – налево», – едва не добавила она, но воздержалась. У мальчика и так уши полыхали. – Для чего вам нужны… эти украшательства? – спросил Адам. В белой футболке и белых легких брюках он выглядел странновато на заросшем берегу маленького прудика. – Осиновый кол от упырей, – пояснила Ася. – Я его набила, когда один мой бывший из милого юноши вдруг превратился в чудовище. Заклинание вызова патронуса – от тех, кто выпивает из тебя всю радость и надежду. Это появилось после того, как я порвала с одним абьюзером, который едва не довел меня до хронической депрессии. Великий А’Туин… ну черепаха… – Дайте догадаюсь. Четыре слона на ее спине и еще один, который падает… у вас что, был период поиска себя и полиамории? – Что? – от неожиданности она расхохоталась. – Господи боже, четыре с половиной слона на бедную черепашку? Нет, к стахановскому труду я и по молодости лет не тяготела. Это метафора, а не оберег, понимаете? Мне нравится представлять себя гигантской черепахой, плывущей в открытом космосе… На самом деле я выбирала между космической черепахой и звездным китом, ну тем самым, который любит детей. Из Доктора Кто, понимаете? В любом случае это символ моего принятия собственного одиночества как заслуженной награды после многочисленных страданий в нездоровых отношениях… Адам внимал ей так внимательно, как будто она говорила что-то важное и серьезное. В эту минуту он был очень похож на Еву, слушавшую перед сном свою сказку. Да что сегодня такое – почему они ведут такие странные разговоры? – Я ведь могу уговорить Еву повелеть вам залезть в пруд, – пробормотала Ася, снова смутившись. Адам моргнул. – Только не эта зеленая лужа, – взмолился он. – Кстати, до каких пор я буду находиться в подчинении у несмышленой девочки? – Только до вечера, – утешила его Ася. – Но это интересный опыт. Каково это – когда тобой командуют другие? – Это… обескураживает, – подумав, признал Адам. – Представляете, что дети чувствуют это каждый день?.. Пойду искупаюсь, – Ася встала, скинув полотенце. Сделала несколько шагов и обернулась. – Но вы же хоть когда-нибудь купались в море? – спросила она неуверенно. Он покачал головой. – Ваша мама – ужасный манипулятор, – огорчилась Ася. – Не становитесь таким, когда вырастете. Ужинали у Кати и Димы, отца Димы. Глядя на то, как Ася пререкается и смеется с сестрой, а Ева подворовывает сосиски из тарелки Димдима, Адам ощутил едкий дискомфорт, как человек, который утратил нечто, чего никогда не имел. По дороге домой он чуть отстал, задумчиво вертя телефон в руках. Если мама узнает – она его никогда не простит. И, внезапно решившись, он набрал номер, который почти никогда не набирал. – Привет, Линар, – сказал Адам как можно беззаботнее. Старший брат. Официальный наследник отцовской империи. Другой его брат, Ильдар, несколько лет назад уехал на север, где выкачивал свою маленькую нефтяную скважинку, и редко возвращался на родину. А Линар жил в получасе езды, но это вовсе не значило, что кто-то из них двоих преодолевал это небольшое расстояние. – Адам? – из мобильника разливалось изумление. – Да. – Что-то случилось? С отцом? – Нет. В общем, нет. Я просто подумал… Ася оглянулась на него с недоумением, – наверное, ее удивил его напряженный, ломкий голос. – Я просто хочу тебя кое с кем познакомить, – мучительно пробормотал Адам. – Собрался жениться? – спросил Линар довольно дружелюбно. В последний раз они разговаривали лет семь назад. В тот день Адаму исполнилось восемнадцать, и он постыдно напился. – Нет, это другое. У меня есть дочь, ей четыре года, и мне бы хотелось, чтобы она познакомилась с твоими детьми. В конце концов, они родственники. – Вот так раз, – после долгой паузы произнес Линар. – Тайный ребенок завел своего тайного ребенка. Удивительная штука – гены. Ася, склонившись над Евой, что-то ей сказала. Девочка подошла к Адаму и взяла его за руку. У нее была теплая и липкая после ягод ладошка. Адам присел на корточки и поцеловал эту ладошку. – Я думал о семейном ужине, – мужественно договорил он. – Мы могли бы пожарить шашлык в моем саду. – Мама убьет меня, если узнает об этом, – хмыкнул Линар. – Моя меня тоже. Молчание стало оглушительным – никогда не следовало вспоминать о Мадине в семье отца. Адам только что нарушил одно из главных правил. – Ладно, – наконец, сказал Линар. – Назначай дату. Ева молча погладила его по щеке, и Адам уткнулся носом в ее волосы. – Я действительно похож на своего отца? – спросил он, закончив этот ужасно неловкий разговор. – Ваш папа красивее, – невозмутимо ответила Ася. – Брутальнее. – Я имею в виду…