– Ну вы-то тут при чем? – дернула плечом Ася и вышла из ванной. – Я же обещал пойти с вами! – Глупости. Уж я-то в няньке не нуждаюсь! – Хотите сказать, что я нуждаюсь? – Почему вы опять говорите о себе? Вы вообще способны думать о ком-то, кроме себя? – Это еще откуда? По-вашему, я эгоист? – Опять вы о себе! – Хорошо, давайте поговорим о вас. Завтра я иду с вами. – Никуда вы не идете! – Отлично иду! – Да отстанете вы от меня или нет? – Не отстану. – Вот вы прилипала. – Вы ссоритесь? – раздался голос Евы. От неожиданности они оба дернулись и посмотрели в сторону спальни. Ребенок стоял в дверном проеме, прижимая к себе сонную Ваську. Глаза Евы светились любопытством. – Что такое «прилипала»? – спросила она с интересом. – Это такая маленькая рыбка, – ответила Ася. – Она прилипает к кому попало, сладу с ней никакого нет. – Лучше уж быть прилипалой, чем премудрым пескарем! – заметил Адам в пространство. – Ого! Неужели вы все-таки прочитали хоть одну художественную книгу? – Есть книга про премудрого пескаря? – удивился он. Ева грозно сдвинула густые брови. – Идите читать мне сказку, – велела она, – хватит валять дурака. Ася вдруг прыснула. – Ну вот, – прошептала она, – а вы боялись, что у вашей дочери нет характера! – О чем вообще это стихотворение? – вдруг спросил Адам. Ася, которая уже почти спала, посмотрела на него с недоумением. – Что? – «Идет бычок, качается, вздыхает на ходу: «Ох, доска кончается, сейчас я упаду!»[6] – старательно повторил Адам, копируя интонации Аси. – Вот чему учит эта история? Я еще понял про Таню и мячик – там детям объясняют, что резиновые мячи не тонут. Я даже немного понял про зайку, которого бросила хозяйка, – это про то, чтобы не разбрасывать свои игрушки где попало… Ева уже спала, уронив потяжелевшую голову на Асину грудь. Адам потянулся к пульту и приглушил свет. – Ничего вы не поняли, – зашептала Ася. – Зайка – это вовсе не про уборку, а про то, что нельзя бросать своих близких одних мокнуть под дождем. Это про предательство и одиночество. В полумраке глаза Адама казались матовыми и черными. Бездонными. Волосы разъерошились и смоляными прядями разметались по подушке. Как на такого злиться? – Вы разозлились? – немедленно спросил он. – Из-за того, что сказала Вика? Почувствовали себя брошенной зайкой? – Вот еще, – удивилась Ася. – С чего бы это мне злиться? Ваша девушка не сказала ни слова неправды. К тому же у меня кожа как у слона, – получилось немного хвастливо, – не так-то просто проткнуть ее какими-то дробинками. – Простите, – сказал Адам, взял ее за руку и мягко поцеловал запястье. – Наверное, я должен был как-то героически вас защитить… – Это было бы нелепо, – Ася очень старалась говорить ровным голосом, но все-таки прерывистый вздох вырвался на свободу, и Адам быстро посмотрел в ее лицо. Господи, вот бы не видно было при освещении его задорный пурпур! – Сериал рабыня Изаура. Она гордая, но бедная. А он богатый и ругается из-за нее с семьей. Да я бы умерла от неловкости, вздумай вы такое учудить. А так показала себя в дурацком виде только ваша девушка. По мне, так забавно получилось. – Я никогда не пойму, как именно устроено ваше мышление, – вздохнул Адам. Надо ли забрать у него свою руку? Но она так хорошо лежит в его ладони. Из этой точки соприкосновения тепло распространялось по всему телу, и хотелось, чтобы это длилось и длилось. – И никогда не пойму смысл стихотворения про бычка. – Да что вы к нему прицепились! Ну идет, ну качается, ну доска у него кончается… – Это о смерти, да? От изумления Ася даже краснеть перестала. – В некотором роде, – пробормотала она, – под всеми нами доска шатается, и мы можем упасть в любой момент. Но это вовсе не значит, что мы должны перестать идти вперед… Впрочем, финал всегда одинаков. Эта чертова доска всегда заканчивается. Но, Адам! Страшно представить, что с вами случится завтра, когда я расскажу вам про мишку с оторванной лапой! – А более добрых сказок у вас нет? – пробормотал он, закрывая глаза. – Сказки нужны не для того, чтобы быть добрыми, а для того, чтобы подготовить детей к жестокости этого мира. – Я поэтому такой? Потому что мне не читали сказок? – То, что вы не обрушили на свою бывшую всю мощь корпорации вашей семьи, вовсе не говорит о том, что вы размазня. Возможно, это просто признак хорошего человека. Адам легко пожал ладонь Аси. – Вы тоже ничего не бойтесь, спите спокойно. Я больше не дам вас в обиду. – Я так и знала, что мы скатимся в рабыню Изауру! Или просто Марию? Мне надо пошить себе фартук горничной? Но Адам, кажется, уже спал, и от его ровного дыхания легкая кудряшка Евы поднималась и опускалась. Глава 15 – Ася, а где ваши друзья? – Да везде. По всему миру. – Вы имеете в виду этих, из интернета? – Сказал человек с тридцатью тысячами подписчиков в фейсбуке, – пробормотала она. – Вот именно – подписчики. Не друзья! Даже у Евы появился друг… Димдим ведь твой друг, дочь моя? Девочка неохотно оторвалась от планшета. – Я выйду за него замуж, – объявила она невозмутимо. От неожиданности Адам пролил кофе и зашипел, обжегшись. Ася засмеялась, забрала у него стаканчик и промокнула салфеткой мокрую руку. Потом вернула стаканчик. Он вел машину спокойно и неторопливо, попивая свой кофе и поглядывая на заднее сиденье с возмущением. – Какой такой замуж! – Это крах моей воспитательской карьеры, – признала Ася. – Социальные стереотипы снова победили! А я-то надеялась, что хоть этот ребенок вырастет независимым и свободным. Вы должны уволить меня, Адам, сию минуту. – С вами я разберусь позже, – пообещал он. – А пока пусть моя дочь объяснит, что это за матримониальные намерения такие! Ева спряталась за сиденьем Аси и спросила шепотом: – Он сердится?