– Я ведь обещал, что скоро вернусь! Ева молча обняла их обоих. Несколько раз беззвучно всхлипнула всем телом. – А теперь на лодочки, да? – после долгой паузы спросила она. – Ася, я разочарован, – Адам был настолько расстроен, что ему необходимо было поговорить о чем-то постороннем. Не о неподвижной, стоявшей на месте девочке. – Простите? – раздалось негодующее с заднего сиденья. Его девицы так и ехали в обнимку. Молчали. Переживали. – Он же старый и некрасивый. Он лысеет! – Он мой ровесник, – напомнила она ехидно. – У вас ветер в голове. Наверное, поэтому вы не стареете. – Здрасти! Вы поддаетесь внушению, да? Тоже теперь считаете меня чокнутой? Слушай, Ева, сказку. Жила-была одна девочка, которая была самая обыкновенная. Самый обыкновенный нос, самый обыкновенный рот, самый обыкновенный голос. А ей ужасно хотелось быть пиратом, или волшебником, или супергероем, или укротителем тигров. – Я хочу быть балериной, – сообщила Ева. – Вот. Девочка выросла и стала самой обыкновенной тетенькой. И ей было невыносимо скучно все время. Ничего пиратского или супергеройского с ней не приключалось, а еще ей то и дело разбивали сердце. Оно у нее легкое было и все время выпрыгивало из груди. Чуть что – и уже валяется на асфальте, и все ходят по нему прямо в сапогах. – Ей было больно? – Да, малыш, это как десять уколов сразу. – Фу! – Точно. Тогда она просто выкинула свое сердце в море, чтобы оно не мешалось все время. И создала свои собственные миры. Много-много миров, где можно было быть кем угодно. Она уходила в них, а свою настоящую жизнь начала считать ненастоящей. Понимаешь? – Нет. – И никто не понимает, – Ася вздохнула. – Эта история о том, что каждый действительно может быть кем угодно. Ты вырастешь и станешь балериной или космонавтом. И когда тебе будут говорить, что ты самая обыкновенная, ты точно будешь знать, что это неправда. Адам слушал молча. – Обыкновенная – это хорошая или плохая? – спросила Ева. – Это никакая. Но нас с тобой это не касается. И никого не касается. Весь секрет в том, что девочка однажды выяснила страшную тайну. Обыкновенных людей вообще не бывает. Это сказка. – Ася, она вас не понимает, – заметил Адам. – Но, может быть, хотя бы запомнит? – Никто из людей не помнит себя в четыре года. – Да, – грустно согласилась Ася, – мы с вами, Адам, будем очень сильно верить в то, что Ева забудет это утро. Они вернулись домой уже к вечеру и нашли на втором этаже Вику, которая меланхолично уничтожала запасы вина Адама. – Нам пора купаться, – быстро сказала Ася. – Стойте, – немного заплетающимся голосом ответила Вика, – я хочу вам кое-что сказать. Адам, ну отведи свою дочь в детскую! Разве она должна меня видеть в таком состоянии? – Давай я лучше тебя провожу в свою спальню, – предложил Адам, приобняв ее за плечи. Вика строптиво вырвалась. – Твоя спальня? Которая пустует все это время? Что мне там делать одной? Ася подтолкнула Еву к детской, и та послушно туда нырнула. – Знаете, – Вика подошла ближе, – что самое неприятное в Адаме? Он всегда, всегда делает только то, что хочет. Он может казаться мягким и даже мягкотелым, но никто не в силах заставить его передумать. Если вам кажется, что он позволяет вам делать, что вам вздумается, то это вам только кажется. Он позволяет вам делать то, что нравится ему. Но однажды вы захотите сделать что-то, что ему не понравится. И вот тогда вы поймете, о чем я говорю. – Ну хватит, – Адам легко подхватил ее на руки и понес в свою спальню. – У всех свои тараканы, – удовлетворенно кивнула сама себе Ася. – Не бывает бестараканных людей, я же говорила. И пошла купать Еву. Требовалось очень много пышной пены, чтобы смыть этот ужасный день. Глава 16 Ася проснулась от одиночества. Не стягивая с глаз маски, она пошарила руками по кровати. Никого. Ева, наверное, уже проснулась и отправилась на поиски отца, который сегодня впервые за все время не пришел на вечернюю сказку. И вообще не пришел. Позевывая, Ася автоматически сунула телефон в карман, вышла из спальни, привычно споткнулась об игрушку, ругнулась и выглянула в гостиную. Сквозь бронзовые узоры стены-ширмы были запеленгованы силуэты. Ну вот, опять она проспала завтрак. На кухне царила почти идиллия: Ева, опустив голову, гоняла ложкой творог по тарелке, немного бледная, но все равно свежая даже с похмелья Вика пила кофе, запивая его апельсиновым соком. Адам, неприлично довольный, резал лимон. – Доброе утро, – приветствовал он Асю, – творог? Чай? Бутерброд? – Бутерброд, – обрадовалась она и уткнулась носом в макушку Евы. Девочка потерлась о нее, как котенок. – Доброе утро, – вежливо сказала Вика и улыбнулась. – Прошу прощения, я вчера немножко буянила. – Ну что вы. Это разве буйство. Вот я в ваши годы… Адам кашлянул, и Ася замолчала. Он поставил перед ней тарелку. – Это не бутерброд, – обиделась Ася, – это какое-то канапе. – Лосось, авокадо и тост из зернового хлеба. Полезный завтрак, – невозмутимо проинформировал ее Адам. – Ася, – заговорила Вика, – я вдруг поняла, что мы, как ваши работодатели, совершили ужасную оплошность – ни разу не предоставили вам выходного дня. Это незаконно и негуманно. Поэтому вы можете быть совершенно свободны сегодня. – А мы и так с Евой собирались уходить, – кивнула Ася, принюхиваясь к рыбе. – Воскресенье у нас день Димдима, правда, детка? – Ева останется с нами, – поправила ее Вика, – а вы можете отдыхать. Ася задумчиво посмотрела на Еву. – Останешься? Ева ничего не ответила, уткнувшись взглядом в тарелку. – Ну, конечно, останется, – Вика погладила ее по волосам, – мы закажем пиццу и будем смотреть мультики. А потом пойдем гулять. Ася кивнула и достала телефон, чтобы посмотреть время. У нее глаза на лоб полезли – 46 сообщений! Кажется, кто-то пил всю ночь. «Аська, я чувствую себя сволочью», «Ненавижу тебя», «Ты получила деньги?», «Может, рассказать обо всем жене?», «Зачем ты только мне все рассказала», «Давай поговорим нормально», «Что ты делаешь завтра?». – Вот ведь, – сказал Адам над ее ухом, Ася вздрогнула и перевернула телефон экраном вниз. – Какое позднее зажигание! Надеюсь, ваш ребенок пойдет не в отца. – Я позавтракаю в парке, – пробормотала Ася и сползла с табурета. Сделала несколько шагов, как вдруг ощутила, как маленький кулачок сжимает ее футболку.