Гнева напоказ… – Каменную безнадежность Всех моих проказ! [7] В воскресный полдень Ася вдруг объявила совещание. – Какое еще совещание? – изумился Адам. – У меня качалка. – Важное, – рявкнула Ася, и он решил больше не спорить. Усадив их с Евой за обеденный стол, она скрестила руки на груди. – Итак, друзья мои, я считаю, что вы два поросенка. – Простите? – Каждый из вас веселится и развлекается. У Евы – танцы, а скоро начнется подготовишка. У вас, Адам, работа, качалка и прочие радости жизни. Ева слушала внимательно, но вряд ли понимала. – И только я, как несчастная сестрица Аленушка, привязана к этому дому. Так жить нельзя. Я свободная женщина, а не ботинки, в которых вы ходите, – Ася ткнула в Еву пальцем, – ты гуляешь одна, твой папа гуляет один, и я буду гулять одна. Согласна? Ева молчала. – Детка, знаешь мою суперспособность? – Еще одну? – вырвалось у Адама. – Я всегда возвращаюсь. Как таракан. – Ты хочешь уйти? – спросила Ева. – Именно. Немного погулять одной, как взрослой девочке. А ты пока поиграешь с папой. – Но у меня качалка, – напомнил Адам. – Ничего с вашими рельефами за один час не случится, – Ася встала и решительно направилась к лестнице. Адам озадаченно посмотрел ей вслед и подхватил Еву. – Пойдем, испечем твоей чокнутой няне торт. Мы его давно ей задолжали. Ева сморщила нос и разревелась. Ася вернулась ровно через час, и позади нее топало двое грузчиков, несущих какую-то мебель. – Это еще что? – нахмурился Адам, осторожно разрезая коржи. Перепачканная шоколадом Ева не тронулась с места, продолжая неумело взбивать глазурь. Кажется, она была то ли обижена, то ли сердита, а то ли все вместе. Ася не дрогнула, проводила грузчиков в спальню и скоро вернулась. – Это кроватка для Евы, – сообщила она, сунула палец в глазурь и облизала его. – Вкусно. Махнули качалку на углеводы? Вот это по-нашему. – Кроватка для Евы? – повторил Адам, взял Асю за руку и увел в свою спальню. – Что вы пытаетесь сделать? – Поставим кроватку рядом с моей. А вы возвращайтесь в свою спальню. Хватит уже этого симбиоза. Мы не можем жить, как стая тюленей. – Не хочу. Не вернусь. В моей спальне темно и страшно. Ася зашипела на него, как разъяренная кошка. – Перестаньте так себя вести. Перестаньте повсюду ходить за мной по пятам. – А вы перестаньте срываться на Еве. – Я не срываюсь на Еве. Адам, нам нужно научиться быть самим по себе. Всякое может случиться. Меня могут положить в больницу, вы можете уволить меня… – Не дождетесь. Хорошо, что у него с раннего детства был стойкий иммунитет к разного рода сценам и он давно научился контролировать себя. Не то обязательно бы сейчас сорвался в крик, так сильно был выведен из себя. – Вот уж не думал, что вас так разозлит наше многолюдное свидание, – проговорил он, стараясь не смотреть на перепачканные шоколадом губы, но сосредоточившись на посветлевших от злости глазах. – Мне показалось, что это забавно. – Забавно? – казалось, что она вот-вот взорвется. – Мне нет никакого смысла возвращаться в свою спальню, – продолжал Адам, – потому что там скоро начнется ремонт. Мы перенесем туда игровую, спальню Евы переделаем в детскую для вашего малыша, а нынешнюю игровую превратим в нашу спальню. Комнаты смежные, так будет удобнее всего. Глаза Аси сузились. – Вы собираетесь оборудовать комнату для моего ребенка? – Спокойно. Мы можем поставить кроватку рядом с нашей, – испугался Адам. – Вы… Вы… – ее голос дрогнул, а глаза наполнились слезами. – Это уж слишком! Опять рыдания! Он поспешно притянул Асю к себе, уже научившись тому, что объятия всегда помогают. – Мне страшно, – сказала она в его плечо. – Мы втроем слишком близко. Как будто вообще без кожи. Так нельзя. Нам нужна дистанция, понимаете? – Вам плохо с нами? – Я паникую. Мне иногда нечем дышать. Я не могу понять, как так получилось, что теперь я не могу даже выйти одна из дома, если мне этого захочется. Мне надо… мне нужна хотя бы своя кровать. Это же нормально, правда? Я же не должна чувствовать себя из-за этого виноватой? – Тише, – он целовал ее волосы, лоб, скулы. – Тише. Вам нужно личное пространство, я понял. Только… – Да, Ева, – Ася поспешно утирала слезы. – Как она перенесла мой уход? – Плакала слезами минут пятнадцать. – Плакала? – Я бы даже сказал – рыдала в голос. Ася улыбнулась. – Это же прекрасно. Человек выражает свои эмоции. – Ну, я бы предпочел все-таки, чтобы моя няня не доводила мою дочь до слез, – покачал головой Адам и пригладил ее волосы. – Хотите торт? – Хочу, – она упрямо выдвинула вперед подбородок. – Торт и отдельную кровать. Ночуйте уже у себя. – Хорошо, – сдался Адам. – Сегодня переночую. – Вы брали мастер-классы у иезуитов? – Ха, давал мастер-классы иезуитам! На кухне Ева невозмутимо ела ложкой глазурь. Коржи, до конца не смазанные кремом, валялись на полу. – Васька уронила, – объявила девица с вызовом. Васька, дрыхнувшая на диване, чутко дернула задними лапами. – Придется наказать Ваську, – ответил Адам, хмурясь. Он не очень понимал, почему сегодня его дочь ведет себя так взбалмошно. – А маленьких наказывать нельзя, – возразила Ева энергично.