– О, это непреодолимая задача для одинокой женщины, – засмеялась Ася. – Маленькие арбузы невкусные, а большие сама не дотащишь. Адам молча встал и направился в гостиную к Еве, которая рисовала под мультики. После купания ее волосы еще не просохли, и она была уже в пижаме. Все собирались идти спать, но на пути к кровати выросли сладкие огурцы. – Что? – Ася немедленно последовала за ним. – Почему вы разозлились? – Я не разозлился, – ровно ответил Адам, заглядывая Еве в рисунок. – Что это? Его дочь пожала плечами. – Наш сад, когда деревья вырастут. Вот что означали густые заросли темно-фиолетового цвета. – Вы разозлились, а теперь врете, что не разозлились, – настаивала Ася. – Так хорошо меня знаете? – спросил Адам, не поднимая к ней головы. – Тоже мне, загадка Вселенной. Ева посмотрела сначала на свою няню, а потом на него. – Папа сердится, – согласилась она. – Наверное, Васька опять что-то натворила. – Да, Васька, – подхватил Адам, – которая почему-то до сих пор думает, что живет в приюте и что некому принести ей арбуз. – Васька хочет арбуз? – изумилась Ева. – Нет, огурец с сахаром, – отозвался Адам холодно и украдкой посмотрел на Асю. Она выглядела оторопелой. – Вы только что сравнили меня с бездомным щенком из приюта? – спросила она недоверчиво. – Совсем ополоумели? – А потому что вы ведете себя как глупый щенок. Ах, я такая одинокая белая женщина. Мне так нравится быть одной. Чушь собачья. – Прошу прощения? Вы назвали мои убеждения чушью собачьей? – А как еще назвать принципиальный отказ от нормальных отношений? Ева перевернула альбомный лист и начала новый рисунок. Казалось, ее нисколько не беспокоили громы и молнии над ее головой. Адам и сам не понимал, почему снова сорвался. В последнее время его хваленая невозмутимость давала сбой за сбоем. Все годы долгих тренировок сломались об одну беззаботную женщину, которая вела себя так, как будто он почти пустое место. Приложение к Еве, и все. Неужели так сложно просто попросить его о помощи? Что с ней случится? Ее мир рухнет? Ася так яростно листала страницы в электронной читалке, что он не удивился бы, если бы она извлекла оттуда какое-нибудь особенно злобное проклятие. От человека с осиновым колом на спине всякого можно было ожидать. – Вот, – воскликнула она, наконец, торжествующе. – «Представление о собственности, о правах «безраздельного владения» одного супруга другим является моментом, отравляющим легальное супружество. В самом деле, получается величайшая нелепость: двое людей, соприкасающихся только несколькими гранями души, «обязаны» подойти друг к другу всеми сторонами своего многосложного Я. Безраздельность владения ведет к непрерывному, стеснительному для обеих сторон пребыванию друг с другом. Нет ни «своего» времени, ни своей воли, а зачастую, под гнетом материальной зависимости, нет даже «своего угла» отдельно от супруга… Непрерывное пребывание друг с другом, неизбежная «требовательность» к предмету «собственности» превращают даже пылкую любовь в равнодушие, влекут за собою несносные, мелочные придирки…» Так нафига мне мое многосложное Я ввязывать в такую нелепость, как отношения? – требовательно спросила Ася. – Это еще что? – изумленно спросил Адам. – Очередная цитата из Гарри Поттера? Доктора Кто? Баффи, истребительницы вампиров? Мстителей? Или что у вас там еще вместо Библии? – Это, друг мой, Александра Коллонтай, – высокомерно ответила Ася. – Эссе «Любовь и новая мораль». – Вы что, читаете на ночь опусы революционерок-феминисток? Вместо снотворного? – Адам даже злиться перестал, так его поразило это открытие. – Вы сейчас цитируете мне женщину, которая заявляла о том, что заняться… – он скосил взгляд на Еву, – сделать тинки-винки также естественно, как выпить стакан воды? – Тинки-винки? – переспросила Ася и поспешно закусила губы, чтобы не расхохотаться. – Как вам вообще в голову пришли телепузики в этом контексте? Вы извращенец? – Извращенец, – повторила Ева, смакуя новое слово. – И ничего такого о стакане воды Коллонтай не заявляла, – продолжала наседать Ася. – Она была первым в мире женщиной-дипломатом и говорила на более чем шести языках! Так что к ее словам стоит прислушаться! – Да, против Коллонтай мне не выстоять, – согласился Адам и все-таки расхохотался. Ася сначала фыркнула, а потом тоже засмеялась. – Извращенцы, – предположила Ева. – У вашей дочери, – заметила Ася, – удивительная тяга ко всему неприличному. Чудо какое-то. Признавайтесь честно, это ваши гены? – Вот уж нет. Я был робким и нерешительным ребенком. Очень осторожным. Сто раз думал, прежде чем что-то сделать, и предпочитал лучше не делать ничего. – Правда? Ася села рядом с ним на пол и вытянула ноги. – Уже отекают, – пожаловалась она. – Что со мной будет на девятом месяце? Адам осторожно положил ее ступню себе на колени и принялся легко массировать ее через оранжевый носок. – В школе я всегда садился на первую парту, чтобы меня не задирали одноклассники, – продолжал Адам. – Чтобы не расстраивать родителей, всегда хорошо учился, и все просто списывали у меня. – Вы же все время ходили на спорт? Почему бы вам было просто не поколотить их? – спросила Ася с интересом. – Я время от времени становилась ужасной драчуньей. Моих родителей даже пару раз вызывали в школу. – Они ругали тебя? – спросила Ева. – Конечно, – ответила Ася, – и наказывали. То мне нельзя было гулять, то запрещали шоколадки, то отбирали куклы. Я обожала играть в куклы, придумывала множество историй с ними. Однажды мама выпорола меня крапивой, это было очень больно и обидно. – Ты плакала? – Вопила на всю улицу, что меня убивают, и требовала вызвать полицию. – Но ты же хорошая, – произнесла Ева, сдвинув свои густые брови, – почему ты вела себя плохо? – Потому что была глупой, – подумав, ответила Ася. – Только дураки ввязываются в драки. Умные хорошо учатся, как твой папа. Но, Адам, как вас вообще занесло в коучинг? – Я красивый, – просто сказал он, – людям нравится смотреть на красивых людей. Пожалуй, это была моя суперсила, как вы говорите. Знаете же, что красивым детям учителя поневоле ставят оценки выше, а преподы быстрее принимают зачеты. В университете я переехал в этот стеклянный дом, который ужасно дорого содержать, и почти сразу опять рассорился с отцом. Маме и в голову не приходило давать мне денег, а отец пошел на принцип. Я сдавал первый этаж в аренду, начал продавать рекламные площади для бесплатной газеты, и вскоре выяснилось, что у меня покупают охотнее, чем у других. Так я попал в продажи и маркетинг, а оттуда уже в коучинг. Денег все равно не хватало, поэтому приходилось приторговывать лицом для всяких рекламных съемок. Однажды отец увидел мою фотографию на баннере – это была реклама нижнего белья. Ух, он и разозлился! – Из-за того, что в исламе запрещены изображения людей? – Из-за всего. Он просто бесился. Наверное, ему хотелось, чтобы я сидел тихо и не высовывался. А я высунулся. В этом все дело. – А я красивая? – спросила Ева. – Самая красивая в мире, – согласился Адам. – А Ася? – И Ася самая красивая в мире. – Пфых! – она дернула ногой. – Мне в отличие от вас никаких скидок из-за внешности не делали. Приходилось брать города обаянием. Адам погладил оранжевый носок. – Вы очень красивая, – повторил он упрямо. – Это вы, – заявила Ева и подвинула им рисунок. Стукнувшись лбами, Адам и Ася посмотрели в альбом. – Эм, – даже Асина буйная фантазия не могла помочь в расшифровке этих каракулей. – Палка с арбузом в животе – это вы, – подсказал Адам. – Это не арбуз, а наша козявка! – объяснила Ева. – А палка с червяками на голове – это, видимо, я. – Твои кудряшки, – кивнула его дочь. – Что мы делаем? – спросила Ася. – Ругаетесь и смеетесь сразу. Вы все время так. – Но где здесь Ева? – нахмурилась Ася. – Спит! Я пошла спать! Сама! Не ходите за мной!