– В такую погоду все сидят дома, – ответил Игорь, а потом добавил: – Надеюсь. Соседскую девчонку они сбросили в воду и еще долго смотрели, как быстрое течение уносит беззащитное тело. – А если, если ее найдут? – спрашивала Диана. – Вдруг кто-то видел, как мы… это сделали? – Будем надеяться, что никто не видел, потому что иначе… А потом они вместе плакали, представляя колонию и издевательства сокамерников. Боясь, что там они не выживут, понимая, что родители тоже не стерпят горя, и в итоге трупов станет еще больше. Они дали обоюдную клятву, что никогда и никому о случившемся не расскажут. Порезали ладони ножичком, который Игорь всегда носил с собой и закрепили слова кровью. Она и сейчас видела эти капли: ярко-красные плавно растворяющиеся под потоками воды - смываемые, как нечто незначительное, но это было не так. На следующее утро Диана и Игорь слегли с температурой. Лежа в постелях и замирая от страха, они узнали о поисках Лизы и о том состоянии, в котором оказалась ее мать: женщина впала в истерику, а когда, несмотря на все усилия, девочку так и не нашли, сошла с ума. Спустя месяц или два пропала еще одна девочка: на ее лбу было вырезано одно единственное слово. Полиция решила, что это дело какого-то маньяка и детей перестали выпускать из дома. Понемногу все утихомирилось, но на протяжении всех последующих лет Диане снился один и тот же сон: рыжеволосая Лиза с мертвенно-бледным лицом и то самое слово - «СПАСИБО» неоновой вывеской светящееся под проливным дождем. – ...Лизе было всего шестнадцать. – Диана всхлипывала и писала в мобильнике, – ...Мы должны были во всем признаться. – ...И попасть в колонию? ...Ты так представляла свое будущее? ...Хотела, чтобы твои красивые глаза смотрели на мир из-за решетки? – ...Нет, но… – ...Бог все видит, и если бы он захотел, то мы бы уже или сели в тюрьму или заболели неизлечимой болезнью. ...Он бы нас наказал, разве не так? – ...Но неужели ты не испытываешь чувства вины?! ...Разве тебе ее совсем не жаль и не мучают кошмары? – ...Некоторые люди сами ищут неприятности. – ...Не понимаю, что ты имеешь ввиду? – ...Не бери в голову, Ди. ...Мне пора идти. ...Люблю тебя. ...И не забудь про белье. Игорь прислал смайлик и вышел из «Вотсапа», а Диана еще долго сидела, размышляя над его словами. Она понимала, что в чем-то он прав, и если бы Бог хотел их наказать, то уже сделал бы это. Прошло так много лет, а кара небесная или как там еще говорится, так и не настигла. Но что, если ее выкидыш и был той самой карой? Она снова вспомнила больницу, медсестер с тревожными лицами и кровь на белой простыне. Сколько ночей она проплакала, сколько дней провела, глядя в одну точку? Она хотела этого ребенка и знала, что когда-нибудь Игорь ее найдет, и они снова будут вместе. Знала и боялась этого. В ее сердце было так много противоречий. Тогда в случившемся она винила любимого, но если это действительно наказание за то, что они сделали, то виноваты оба. Диана не знала, были ли потери в его жизни после их расставания, но она уже заплатила свою цену: жестокую и немилосердную. Так стоит ли теперь мучатся угрызениями совести? Наверное, Игорь прав. Он всегда прав. *** Цена белья, о котором любимый мужчина ненавязчиво напомнил, измерялась четырьмя нулями и теперь без Ромы для нее это была ощутимая денежная трата. До зарплаты оставалось еще пол месяца, плюс вычет тех дней, что она «болела» и получалось, что лишних денег не было. Но, рассматривая белоснежный, как первый снег комплект на манекене, Диана вспоминала, как в детстве попросила у Игоря говорящую куклу, которую видела в рекламе. Она оказалась дорогой, очень, но каким-то чудесным образом Игорь принес ей эту куклу. Потом, спустя много лет, рассказал, что тогда попросил денег у родителей, но не просто так: на протяжении всего следующего лета он полол грядки на даче и помогал маме с подработкой - делал клизмы соседской кошке. Рассказывал, как его воротило от этого занятия, но, во-первых, так он отрабатывал взятые в долг деньги, во-вторых, кошек он очень любил. Они с Дианой тоже хотели завести пушистого рыжего котенка сразу, когда стали жить вместе, но потом передумали. Не до того было. Животному нужны забота, уход, а они могли думать только о себе. Она постояла еще пару минут и решилась: в конце концов, Игорь ради нее и не на такое шел. По правде говоря, белье ей и самой очень нравилось, да и мужчину оно явно возбуждало. Диана решила, что в этом месяце обойдется без всяких заказов еды на дом, а такси временно заменит общественным транспортом и с радостным сердцем положила аккуратно упакованный комплект в сумочку. Вечером, выключив в квартире свет и оставив лишь приглушенный красным шелковым палантином торшер, она написала Игорю: – ...А вот и моя часть задания. ...Все выполнила. ...Лови фото. Не прошло и тридцати секунд, как он написал: – ...А теперь сними на видео, как ты медленно его снимаешь и не забудь при этом ласкать себя. Такому продолжению Диана нисколько не удивилась: Игорь и раньше, пока они не начали жить вместе, просил эротическую съемку, но тогда не говорил ни про какие ласки, однако, ей было не сложно выполнить и эту просьбу. Наоборот, ей было приятно. Память услужливо подкинула тот вечер, когда пара в первый раз занялась любовью. Это было у него дома. Они были одни, и оба слегка пьяны. Им было по шестнадцать, и изучение тел друг друга входило в интересы программы по взрослению. Диана помнила, что на ней тогда было невероятно короткое желтое платье в черный цветочек, и Игорь, не стесняясь, расстегивал пуговицы на ее новом лифе зубами. Как в фильме. Как она просила. Как всегда хотела. Они так спешили расстаться с невинностью – познать неизведанное - что не стали стелить кровать: разделись и расположились прямо на полу, на подстеленном старом пледе и еще долго рассматривали друг друга. Подушками послужили валики из свернутой одежды. Женщина и сейчас помнила какой колючей была темная шерсть, цветом схожая с медвежьей шкурой. Она впивалась в нежную кожу тысячами малюсеньких иголочек и доставляла дискомфорт, но когда Игорь поцеловал Диану, все сразу забылось, отошло на второй план. Стало совершенно неважным. Правда все, что последовало после поцелуя оказалось не таким романтичным и прекрасным, как она представляла. Диана помнила, как стискивала от боли зубы, впиваясь ногтями в мужские плечи. Помнила, как стала женщиной. Полностью выполнив задание, легла в кровать. На этот раз не было колючего пледа, вместо него холодная шелковая простынь, но ей нравилось спать на этой простыни. Подложив под голову три воздушные, почти невесомые подушки, закрыла глаза, представляя, как Игорь получает удовольствие от просмотра видео. Представляя, что он рядом. Глава 12 Не снимая ни пальто, ни сапоги, Александра бросилась к ноутбуку. Бриз не преувеличивал, говоря, что новость о признании Анны Елесеевой во всех заголовках – новость действительно мусолила глаза. Она с нетерпением включила видеорепортаж и стала внимательно всматриваться в экран. То, что все произносимое является ложью было очевидно и для этого не нужно было ни психологического образования, ни особых навыков распознавания мимики и жестов, но страдания этой худой, почти что высохшей женщины, нельзя было сыграть. Анна Андреевна рассказывала свою печальную историю, и детектив невольно проникалась к ней симпатией и сочувствием. Она не знала, как бы сама поступила в подобной ситуации и не хотела знать. Все действительно было трагично и началось, оказывается, не после смерти Романа, а задолго до. Виктор и Анна встретились тридцать лет назад. Ей тогда было двадцать, ему - на год больше. Их любовь нельзя было назвать безумной внезапной: между ними просто возникла симпатия, медленно, но верно перерастающая в крепкое чувство. Они поженились не сразу: у него не все ладилось с бизнесом, он тогда только учился быть таким, как отец, а у нее болела сестра, за которой нужен был постоянный уход. Так совпало, что в тот день, когда Виктор сделал ей предложение, сестра произнесла свои последние слова, и обращалась она к их матери - просила дать младшей сестре чуть больше свободы. Так и получилось. Свободу Анна получила и через полгода после похорон вышла замуж за Виктора. Она уже тогда чувствовала, что делает что-то не совсем правильное, считала, что прошло недостаточно времени с момента траура, но с Виктором ей было так хорошо и спокойно, что в итоге она отмела все сомнения и надела обручальное кольцо. Еще через год у них родилась дочь: прелестная и такая же как Виктор светловолосая. От бабушки, матери Анны, ей достались ямочки на щечках и слегка вздернутый носик. Она была их светом, радостью, безграничным счастьем, доводящим до исступления. Анна не представляла своей жизни без малышки. Девочка росла и становилась все красивее. На нее заглядывались многие мальчишки, и она этим умело пользовалась, но ничего лишнего не позволяла. Маме всегда все рассказывала: они были как подруги и делились самым сокровенным. Анна Андреевна первой узнала, что ее уже пятнадцатилетняя дочь стала женщиной. Рано, слишком рано, но дочь утверждала, что они с этим мальчиком любят друг друга и обязательно поженятся. Она познакомила его с родителями. Анне Андреевной он сразу не понравился: было в нем что-то такое мрачное, что и словами не объяснить. Наверное, в тот момент говорила интуиция. А вот Виктору Владимировичу парень подозрительным не показался. Он вообще не слишком хорошо разбирался в людях. Это к нему потом пришло, с годами. А потом случилось страшное. Как-то уже после десяти, опаздывая домой на целый час, дочь позвонила маме и сообщила, что парень напился и очень ее пугает. Они с мамой договорились, что встретятся у ворот дома. Дочь должна была приехать на такси, но не приехала, а на следующее утро Елесеевы узнали, что их девочку жестоко избили. Узнали, что ее больше нет. Парень, когда пришел в себя, покончил с собой. Но родителям от этого ни капельки легче не стало. Анна и Виктор сильно поругались. Она его обвиняла в том, что он разрешил их дочери встречаться с тем негодяем, а он настаивал, что если бы она спросила адрес, куда поехала дочь, все могло бы обойтись. Взаимные обиды, оскорбления и как итог тонкая ниточка, ведущая к разводу. И они бы разошлись, если бы не чудо, как считала Анна Андреевна: гуляя в центре, она часто видела в каждом подростке свою дочь, а в тот день натолкнулась на девочку, сидящую возле киоска с выпечкой. Та считала мелочь, а потом, купив какой-то малопривлекательный пирожок, подняла серые глаза на Елесееву. Не было в этом подростке ничего от их красавицы дочери. Совсем. Но женщине почему-то все равно захотелось ей помочь. Они посидели вместе в кафе, разговорились. Девочка оказалась того же возраста, что и дочь Елесеевых. Она так же, как их ребенок, обожала изюм. Но самое главное - ее тоже звали Ира. Анна Андреевна сразу поняла - это знак свыше. Не бывает таких совпадений. Это девочка - дар небес, не иначе. Она сама предложила ей стать членом семьи, когда узнала, что та родилась у неблагополучных родителей. И никогда об этом не жалела. Виктор принял новую дочь не так, как она бы хотела. Не было объятий, слез, счастливых глаз. Он спокойно отвел жену в свой кабинет, и там они долго разговаривали. Он говорил, что так нельзя. Это не по-людски. Их не поймут. Объяснял, что девочка может оказаться воровкой или еще кем похуже, но Анна Андреевна горько плакала и просила о втором шансе. Если судьба распорядилась так, что вместо одной Иры она получила другую, то так и должно быть. И она поставила ему ультиматум: либо девочка остается, и они становятся снова семьей и стараются жить дальше, либо ей не зачем находиться на этом свете. И она была в таком состоянии, что действительно могла что-то с собой сделать. Мужу пришлось согласиться, но он поставил условие: если за неделю пребывания этой девочки что-нибудь пропадет, или она начнет требовать денег, то он ее выгонит. Вопрос о сохранении брака теперь его мало заботил. Виктор сказал, что жена явно сошла с ума, и он, кажется, вместе с ней. Но все оказалось хорошо. Девочка ничего не требовала, так как Анна Андреевна сама ей все давала: покупала одежду, драгоценности, водила по салонам красоты, выставкам, театрам, разрешала посещать клубы и сама давала деньги на спиртное. Она в ней души не чаяла. Брак вновь стал крепким. Виктор Владимирович тоже успокоился. Единственное с чем он не смог смириться, так это с тем, чтобы фотографии этой девочки висели у них дома, однако, согласился дать Ире свою фамилию. Родным и друзьям пояснил, что это его вторая дочь, которая все это время училась за границей, а теперь вернулась. А про сына Рому все позабыли, точнее Анна позабыла, а Виктор любил его так же сильно, как и его жена свою новоприобретенную дочь. Именно он проводил время с сыном, фотографировал, а если не мог сам нанимал фотографов, покупал игрушки и водил на дни рождения и не только, в детские рестораны. Роме они, конечно, сразу сказали правду и объяснили, как важно сохранять эту легенду. Он это и делал. Ира ему как сестра нравилась. Они часто вместе ходили в кино и на дискотеки. А потом дети повзрослели. Анна Андреевна считала, что когда-нибудь что-то должно было произойти, потому что она предала сразу двух человек: настоящую и погибшую дочь, а вернее память о ней и живого сына, который ушел на задний план. Она говорила, что Рома погиб именно потому, что когда-то она сначала не вовремя вышла замуж, потом недоглядела за дочерью, и той не стало, и в конечном итоге почти что вычеркнула из жизни живого и прекрасного сына. Прямо так и заявила журналистке: – Это я убила сына! Одна я во всем виновата. Дети всегда платят за грехи родителей. Вот вам и все объяснение.