– Где ты? Где ты? Я колдун, я убил тебя. Ты не могла выжить! Не могла! – гневно орал он. В глазах искрилась ненависть, брови недоуменно то сходились, то расходились на переносице, лицо превратилось в жуткую гримасу. – Стоять! Не двигаться! – раздавалось со всех сторон. – Держи! Собиратель среагировал моментально, скользнув обратно в дом. Оперативники ринулись за ним. Селиверстова влетела в комнату вместе со всеми и увидела Диану. Пока полицейские развязывали руки жертвы, Александра пыталась успокоить несчастную: – Он тебя больше не обидит. Все хорошо, все хорошо. Все позади. Александра почувствовала, как багровые руки обнимают ее за шею и прошептала: – Ты спасена, слышишь, спасена. – Выводите ее, – скомандовал кто-то справа. – Ты можешь идти? – Селиверстова отодвинулась и заглянула в большие наполненные ужасом глаза. – М-м-м-могу, - Диана с помощью Александры и Ивана попыталась встать, но голова закружилась. – Я помогу, – Резников легко подхватил женщину на руки. Селиверстова помогла прикрыть одеялом обнаженное тело заложницы. – Расступитесь! И позовите к первой машине врачей! Пострадавшую необходимо осмотреть! Александра выбежала следом, то и дело выспрашивая у коллег: «Собирателя поймали? Где он?» Оказавшись во дворе, Селиверстова не увидела маньяка: ни живого, ни мертвого. – Где этот монстр?! – подлетела она к кому-то из представителей Управления. – В лес сбежал, падла, – ответили, указывая в нужном направлении, – наши погнались следом. – Черт! – выругалась детектив, и чуть не опрокинув аппаратуру, все еще вещавшую голосом погибшей актрисы, рванула к березам. – Ты куда, дура?! – услышала она сзади мужской голос, но не остановилась. Сейчас она хотела одного – не упустить Собирателя. Если он снова выйдет чистым из воды… нет, она не допустит. Ветки больно били по лицу, царапали руки, она то и дело спотыкалась на каблуках, впервые за время службы, удивившись тому, как до сих пор не переломала ноги и продолжала бежать. За поваленным деревом показался чей-то ботинок. Александра осторожно заглянула – никого. И тут сзади на нее обрушился удар. Лежа на траве и чувствуя, как земля больно царапает кожу, она пыталась дышать, но боль, свинцом разливающаяся по всему телу, лишала этой возможности. Чьи-то руки дерзко перевернули ее на спину, и схватив за волосы, приподняли как куклу с земли: – И почему вы, женщины, такие глупые? Я же говорил, я колдун, я всесилен. У меня такие связи! Куда вшивой полиции до меня?! Собираясь с последними силами, превозмогая боль и не обращая внимание на слезы, обжигающие лицо, Селиверстова со злостью произнесла: – Я не из полиции, а ты, мразь, не всесилен. – Я гений! Великий колдун! – заявил он с улыбкой, – а вот ты, кем бы ни была, клюнула на брошенный ботинок. Теперь ты умрешь, – он вытащил из кармана ножницы и пояснил: – Ножичек я выронил, когда, вы, идиоты, пытались схватить меня, а вот это осталось. Лезвие блеснуло перед глазами. – Чья была идея с голосовой записью? Он явно наслаждался триумфом и, похоже, был действительно к нему близок. Селиверстова не слышала топота ног по лесу. Не слышала и голосов. Но Собиратель не спешил. Он снова хотел поиграть. Что ж, Александра отлично играла. – Моя. – Хорошо, очень хорошо, – он приблизился вплотную и улыбнулся, вот только улыбка больше походила на оскал и продолжил, уже прижимая ножницы к горлу: – Маленькая Диана выжила, значит Бог ее простил. А ты веришь в Бога? – Нет. Ответ его удивил. Хватка ослабла, ножницы опустились и обиженным голосом он поинтересовался: – Почему? Все верят в Бога. – А я нет. Я верю в справедливость, – и в ту же секунду она со всей силы ударила его лбом в нос. Боль невыносимая и трескучая пронзила насквозь, но на нытье не было времени, и пока убийца на секунду замешкался, матерясь и сжимая ушибленную голову, детектив отклонилась в сторону и схватила выпавшие ножницы. Собиратель остервенело заорал, резко потянул ее за ногу и нанес еще один удар в лицо. Кровь заливала глаза. Селиверстова с трудом различала то, что происходило дальше. Видела едва различимые тени и слышала очередь выстрелов. Она попыталась приподняться и дрожащими руками убрать прилипшие пряди с лица, а потом услышала родной голос над самым ухом: – Пуля, я рядом. Собиратель мертв, а ты… непутевая. Моя непутевая… А где-то за березами все еще эхом отдавалось: