– Почему вы недолюбливали Энтони Страццу? – спросила Ева. – Кроме тех десяти дней? – Краткий ответ прозвучит так: он был малоприятным типом. И наверняка вы, с вашим-то опытом и чутьем, уже это поняли. Тем не менее, когда несколько лет назад я сломал ногу и повредил локоть во время неудачного спуска на лыжах, он проследил, чтобы меня на вертолете доставили в больницу святого Андрея, и сам сделал мне операцию. Уиз поднял руку, согнул и разогнул ее в локте. – Как новенькая, даже лучше!.. А что с Дафной? Мне нужно поговорить с ней в ближайшее время, так как я доверенное лицо Энтони и распорядитель его имущества. – Она находится под присмотром врачей. Вот только у нее нет желания возвращаться домой. – Вполне объяснимо. – Дафну выпишут из больницы завтра или послезавтра, и к тому времени ей понадобятся средства к существованию. – Средства к существованию? – Да, она утверждает, что у нее нет ни цента. – Но… – Уиз замолчал на полуслове, сделал глоток кофе с молоком. – Понимаю. Конечно, я обо всем позабочусь. – Как вы думаете, почему миссис Страцца оказалась в ситуации, когда ей нечем заплатить за отель или за лечение, которое не входит в страховку? – Лейтенант, я понятия не имею, как Энтони распоряжался финансами на ведение хозяйства. – Но, будучи адвокатом, доверенным лицом и распорядителем имущества, вы можете рассказать о завещании Страццы и наследстве его жены. – Если ее вот-вот выпишут, значит, она достаточно здорова, чтобы поговорить со мной? – Дафна молода, у нее крепкое здоровье, и, хотя ей сильно досталось, сейчас она в надежных руках. – Может, Энтони и мертв, но есть адвокатская тайна и конфиденциальность. В мои обязанности входит забота о благосостоянии пережившей его супруги. На холодный и пристальный взгляд Ева ответила точно таким же. – Мы можем долго сидеть здесь и рассуждать об адвокатской тайне и судебных распоряжениях, а в это время преступник, который убил вашего клиента и изнасиловал его жену, готовит новое нападение. А пострадавшая супруга вышеупомянутого клиента будет тревожиться еще сильнее, потому что осталась без средств к существованию. Или мы можем отбросить условности… Уиз нахмурился, побарабанил пальцами по столу, затем поднялся и подошел к маленькой зеленой площадке для мини-гольфа, расположившейся с одной стороны комнаты. – Вы играете? – поинтересовался он. – Нет, – ответила Ева. Пибоди покачала головой. – Помогает думать. Он закатил мяч в лунку, достал оттуда, установил на узкой зеленой полосе, еще раз отправил в лунку. – Я опишу ситуацию в общих чертах, – произнес он. – Так сказать, гипотетически. Клиенты, которые обращаются ко мне за помощью в распоряжении наследуемым имуществом, как правило, имеют разветвленную систему финансов, и потому документы редко бывают простыми и понятными. Тем не менее некоторые клиенты требуют именно однозначности. Он вернулся к столу, взял чашку с латте. – Еще есть такие, кто по злобе, а иногда и небезосновательно, намерены оставить кого-то из семьи без наследства или установить ограничения по наследованию. Кое-кто желает завещать основную часть своего состояния на благотворительность либо какой-нибудь организации. Скажем, больнице, где он проработал много лет, но с условием, что средства можно тратить только на определенные цели, с указанием имени жертвователя. – Понимаю. – Клиент может состоять в браке или иметь постоянного партнера, и, если у клиента есть недвижимое имущество, скажем, дом, он может оставить его пережившему супругу, точно так же, как и подарки, полученные во время супружества или партнерства. Например, ювелирные украшения, одежду, меха. Возможно, этот самый клиент составил точный список принадлежащих ему произведений искусства, обстановки и всего остального, указав, что именно перейдет по наследству супругу или партнеру, а что должно быть продано на аукционе с последующей передачей вырученных средств на определенные в завещании цели. Уиз помолчал и продолжил: – Как адвокат, который работает с большим количеством завещаний и распоряжается наследуемым имуществом, я бы, конечно, посоветовал клиенту учредить доверительный фонд для супруга или партнера, чтобы по меньшей мере содержать эту недвижимость и погасить все залоговые обязательства. Иногда моими советами пренебрегают. – Ясно. – Позвольте еще заметить, что в данном гипотетическом случае потребуется около двух лет, чтобы все уладить, даже по ускоренной схеме. В течение этого времени недвижимость нельзя продавать, если это будет противоречить условиям завещания. Если вы будете разговаривать с Дафной до меня, скажите, пусть не волнуется, наша контора предоставит любую сумму на ее расходы. – Хорошо. Вы занимались ее брачным контрактом? Уиз вздохнул, да так громко, словно бык фыркнул. – Да. И, повторю еще раз, я не вправе обсуждать подробности. Однако замечу: хотя я настоятельно рекомендовал Дафне нанять адвоката, чтобы он проверил соглашение, она не послушалась. А время, которое потребовалось на составление контракта, отвечающего требованиям Энтони, не входит в те десять дней, когда он мне нравился. – Боюсь, у нас есть доказательства дурного обращения Энтони Страццы с женой? Он применял к ней психическое, физическое и, возможно, сексуальное насилие. Уиз резко встал из-за стола, пристально посмотрел на зеленую полоску мини-гольфа. – Нет, не поможет… Он отвернулся и уставился сквозь стекло на густой снегопад. – Мы с Энтони редко общались в неформальной обстановке, хотя посещаем один и тот же клуб – душное, старомодное местечко, которое я нежно люблю. У нас мало общего. Я бы не удивился, если бы вы сказали, что он оскорблял ее словесно, помыкал ею, заставлял вести себя определенным образом. Но вы утверждаете, что он применял силу? – Я не вправе обсуждать подробности. – Туше, – признал адвокат со слабой улыбкой. – Я видел ее всего несколько раз. Юная, свежая, необычайно привлекательная. Честно говоря, я не ждал, что их брак продлится долго. Думал, что кому-то из них или сразу обоим вскоре наскучит семейная жизнь, и последует развод. Но я даже не подозревал – хотя, повторюсь, я недолюбливал Страццу, – что он будет жестоко обращаться с Дафной. Не знаю, как бы я поступил, узнав такое. Он вернулся, вновь сел за стол. – У меня есть дочь. Ее фамилия тоже в названии фирмы, мы работаем вместе. Три года назад она вышла замуж и вот-вот подарит мне первого внука. Я очень хорошего мнения о своем зяте, можно сказать, души в нем не чаю, но если бы он ударил мою дочь, то я переломал бы ему руки. Нет, наверное, я все-таки знаю, как поступил бы, если бы мне стало известно, что Энтони плохо обращается с Дафной. Уиз откинулся на спинку стула. – У меня есть сын. Он не пошел по моим стопам и не стал адвокатом, как три поколения мужчин в нашей семье. Он один из ваших. – Уиз улыбнулся. – Если бы я узнал, то обратился бы к Нельсону, попросил бы разобраться. – Детектив Нельсон Уиз, напарник лейтенанта Мерсера… – сказала Ева. – Хороший коп. – Приятно слышать. – А как насчет первой жены Страццы? – Как я уже говорил, мы мало общались с Энтони. Я не занимался его разводом, поручил одному из сотрудников. Насколько я помню, бывшая жена Энтони согласилась на денежную компенсацию и уехала из страны. – Понятно. – Передайте Дафне, что наша фирма к ее услугам и что я хотел бы как можно скорее с ней поговорить. Что касается лечения, то его оплатят за счет наследственного имущества, я об этом позабочусь. Также мы обеспечим Дафну необходимыми средствами на жилье и другие расходы. А теперь, если у вас больше нет вопросов, я хотел бы поехать домой и налить себе большую порцию виски. * * * – Для законника он вполне приличный человек, – заметила Пибоди, когда они покинули кабинет Уиза. – И латте у него хороший. – Еще одна галочка в графе «Малоприятный Страцца». Вернувшись в приемную, Ева заметила, что женщина с белоснежными волосами по-прежнему в одиночку управляется со всей техникой и, похоже, совершенно очарована Рорком, который небрежно облокотился на стойку. Он обернулся и одарил Еву неотразимой улыбкой. – А вот и мой коп с Пибоди. – Что ты здесь делаешь? – требовательно спросила Ева. – Говорю восхитительной Донне, что на сегодня мы прекращаем почти все операции и я попрошу жену подбросить меня до дома. – Я не еду домой. – Тогда подвези меня туда, куда ты едешь. Вы все-таки не хотите уходить, Донна. – Не хочу. Я люблю снег. Ева направилась к лифту и сурово взглянула на Рорка, когда двери закрылись. – Она тебе в матери годится! – И что? Ева только покачала головой и отправила лифт на первый уровень гаражей. – Ты отследил нас до офиса Уиза?