Секунду Мэно изучает меня взглядом, потом всплёскивает руками. — Совсем забыла. Ты же бастард с севера, который ничего не знает о жизни при дворе. Мы с Кансом были воспитанниками канцлера Сомвеля. Некоторые бы назвали нас заложниками, но за такую формулировку могут и вздёрнуть. Даже сейчас. Увидев мой недоумённый взгляд, добавляет. — Граф Сомвель — канцлер империи и один из ближайших соратников прошлого императора, который скончался за три месяца до его отравления. На протяжении пятнадцати лет он собирал в своём доме воспитанников из числа дворян, для страховки от измены и предательства. У него там целое здание было построено для проживания таких, как мы. Дом Тонфоев всегда претендовал на значительную автономию от столицы, а мой отец командовал военной разведкой. Так мы и оказались на положении птичек в золотой клетке. Ещё раз долбанув Канса по плечу, заявляет. — Так что этот олух теперь мне, как брат. Туповатый, настырный и вечно изображающий грустящего плаксу, братишка. Тот внезапно поднимает голову. — Да не специально я! Меня же и врачи осматривали и маги. Сказали, болезнь какая-то с нервами связанная. Оттого и настрой вечно хмурый, и морда такая. Выпалив всё это, морщится, покосившись на нас и тянется к бутылке с вёрсой, открывая её и разливая алкоголь по относительно небольшим стопкам. Молча подняв руку, вытягивает её вперёд и чокнувшись, выпиваем. Напиток в чём-то оказывается похож на водку, правда без привкуса сивушных масел. Да и общие ощущения куда приятнее. А парень всё никак не успокаивается. — Да и не у одного меня такая болезнь. Каждый десятый аристократ не может нормально радоваться жизни. У магов не лучше — даже Палач… На этом моменте он замолкает и смущённо покашливает, как будто сказал что-то не то. Глаза виконтессы на момент становятся резкими и она порывается что-то ему ответить, с трудом сдерживаясь. Поджав губы, поворачивается к нам. — Буду очень признательна, если вы не станете ничего упоминать о том, что сейчас сказал этот идиот. У него иногда язык работает быстрее, чем мозг. А за такую информацию могут казнить всех присутствующих. Джойл растерянно отвечает. — Так он же ничего и не успел сказать. Айрин вздыхает, смотря на здоровяка. — В данном случае достаточно одного прозвища, чтобы имперские дознаватели принялись потрошить твоё тело и разум. Или наоборот — маги из Хёница. Это чужие секреты, о которых лучше молчать. Окинув взглядом наши посерьёзневшие лица, добавляет. — Давайте не будем портить праздник. Мы выжили и перебили груду мертвяков. Причём, без использования магии. Почти. Предлагаю за это и выпить! Мэно снова разливает вёрсу, в этот раз используя винные бокалы. Так что, в организм отправляется сразу тройная порция крепкого алкоголя. Спустя пару минут он добирается до головного мозга и процесс коммуникации восстанавливается. За разговорами о порядках, царящих в аристократической среде, уверенно приканчиваем бутылку «северной водки» и снова переключаемся на вино, открыв новую бутылку. Когда я наполняю бокалы, Айрин внезапно интересуется. — А где ты воспитывался, Орн? Мы тут выложили часть своей подноготной — теперь твоя очередь. Без обид, но ты же недавно признанный бастард. А стреляешь и открываешь бутылки вина, как будто всё время провёл при дворе хёрдиса или императора. Вопрос на мгновение ставит в тупик. Машинально отвечаю, вспоминая детали своей легенды. — Жил с матерью и её семьёй. Айрин бросает на меня странный взгляд. — И она была…? А вот этот момент мы с Мойрницем слегка упустили. Приходится импровизировать. — Охотницей. Семейное это у них. У нас, вернее. Так и научился обращаться с оружием. Хмыкнувший Тонфой, нетрезвым голосом добавляет. — Особенно с револьверами. Из них же так часто стреляют на охоте. Осознаю оплошность и сразу же пытаюсь исправить её. — Она надеялась, что меня рано или поздно заберут в замок. Вот и обучался потихоньку. Виконтесса заходится в смехе. — Так потихоньку, что стреляешь не хуже меня или Канса. Ладно-ладно, считай, что я тебе верю, загадочный северный бастард — не смотри на меня так, как будто хочешь забраться в душу. Давай лучше выпьем ещё. Снова опустошаем бокалы и через пару мгновений девушка уже открывает объёмную бутылку хирса. Больше с вопросами о моём воспитании никто не лезет, все заслушиваются историями Джойла, описывающего практику общения с разнообразными существами на Хельгинских болотах. В какой-то момент, Тонфой пытается перевести беседу в серьёзное русло, спросив о том, как его семья выжила во время Санской битвы и почему они решили остаться на этом месте. Но его моментально перебивает виконтесса, требующая новых рассказов о кормящемся с руки керасе или ворюге-гхарге. Вечер заканчивается тем, что мы добиваем бутылку хирса и решив не трогать оставшееся вино, переходим к самогону Джойла. Когда фляжка опустошается, понимаю, что нам пора бы возвращаться в комнату. Ещё несколько порций алкоголя и мне точно понадобится посторонняя помощь, чтобы добраться до постели. Тем более, что на улице уже смеркается — за разговорами и распитием спиртного незаметно пролетел остаток дня. Покинув террасу, проходим через столовую, изрядно напугав группу ужинающих студентов. Поднимаясь по лестнице, внезапно понимаю, что под руку меня поддерживает уже не Джойл, а виконтесса, которая каким-то чудом запьянела куда меньше. По крайней мере, на ногах стоит куда более ровно. Размышляя о том, почему так вышло, сам не замечаю, как оказываюсь перед дверью комнаты. Только зайдя внутрь, осознаю, что это точно не наша с Джойлом. Разворачиваюсь назад, чтобы сообщить об этом, но по телу уже скользят ловкие женские пальцы. А спустя несколько минут я лежу в постели, наблюдая за бешено прыгающей на мне обнажённой Айрин, крики которой, наверняка слышит весь коридор. Впрочем, через несколько секунд меня это перестаёт волновать, а получившее порцию бодрости тело находит скрытые резервы, подключаясь к процессу. «Второго дыхания» хватает ровно до окончания действа. В голове крутятся мысли о том, что стоит перекинуться с девушкой парой слов, а не отрубаться сразу. Но сознание само отключается, отправляя организм в объятия сна. * * * Проснувшись, понимаю, что голова буквально разламывается на части. Потом вспоминаю обстоятельства вчерашнего вечера и осторожно поворачиваю её, оглядываясь вокруг. Нет, мне не пригрезилось — я в чужой комнате. Судя по разбросанной на второй кровати одежде — точно принадлежащей виконтессе. С трудом приняв сидячее положение, обнаруживаю на столе записку прижатую стаканом какой-то жидкости молочного цвета, рядом с которым лежит мой жетон. Это снимет похмелье за десять минут. Попробуешь меня избегать — прострелю колено. Айрин. Несколько секунд тупо пялюсь на листок бумаги, после чего принюхиваюсь к стакану с «молоком». Мелькает мысль, что он может быть отравлен. С другой стороны, пожелай вдруг девушка меня убить — у неё была отличная возможность проделать это, пока я валялся в постели. Осушив стакан и схватив рукой жетон, приваливаюсь спиной к стенке. Несколько минут провожу в такой позиции, чувствуя, как постепенно отступает головная боль, а тело возвращается в состояние, близкое к норме. Поднявшись, первым делом нахожу свою одежду, которая обнаруживается в шкафу. Прикрыв наготу и ощущая вес оружия на поясе, чувствую себя куда более уверенно. К тому же последствия вчерашней попойки и правда почти прошли. Посетив ванную, пытаюсь выйти в коридор, но с удивлением обнаруживаю, что дверь закрыта на ключ. Беглый осмотр комнаты ни к чему не приводит и на мгновение я впадаю в замешательство. К счастью хватает мозгов проверить свои карманы, в одном из которых он и находится. Уже шагаю к двери, когда понимаю, что в жилетке, которая сейчас на мне, был ещё и какой-то кусок бумаги. Достав его, разворачиваю и вижу вторую записку. «Я знаю, кто ты на самом деле.» На момент замираю. Это тоже от Айрин? Шутка на основе вчерашней беседы о моём воспитании? Или она действительно в курсе? Усевшись на кровать, около минуты рассматриваю неровно оторванный клочок бумаги, пытаясь набросать стратегию. Более или менее определившись, мрачно шагаю к двери и вставив ключ в замок, выдвигаюсь наружу. Когда запираю её, рядом проходит Свезальд. — Слышал, как ты вчера эту виконточку драл. Орала, что кошка по весне. Надо как-нибудь… Разум и так плавится от мыслей, поэтому ресурсов на сдерживание злости у меня не находится. Повернув голову в его сторону, злобно выплёвываю слова. — Прострелю ноги, выпотрошу и подвешу на твоих собственных кишках у ворот Хёница. В назидание остальным. Иди обслуживай себя сам, птенец церарки! Парень несколько мгновений пялится на меня, то краснея, то бледнея. В конце концов бросив взгляд мне за спину, быстро удаляется. Вспоминаю, откуда мне известно ругательство и что оно означает, когда сзади слышится голос Виоллы. — Что же вы так неаккуратны, юноша? У нас запрещено ночевать в комнатах другого пола, не имея на то веских оснований. Или вы мне их предоставите, или я буду вынуждена вычесть пять баллов из вашего личного рейтинга. Хмуро глянув на неё, буркаю. — Вычитайте. После чего направляюсь к выходу из блока общежития. Спустя минуту уже подхожу к столовой, продолжая набрасывать в голове варианты диалога с девушкой. Глава XI Вся троица участников вчерашней попойки обнаруживается за столом около стены. Поставив на поднос тарелку с первым попавшимся блюдом, добавляю к этому чашку крепкого бодрящего напитка, направляюсь к ним. По дороге вспоминаю, откуда мне известно ругательство про церарок — его вчера использовал Тонфой. Он же, во время попойки и объяснил значение. Церарки — сухопутные птицы, из южных королевств — гермафродиты, оплодотворяющие себя сами. В переносном значении их употребляют по разному — например желая назвать человека «самососом» или завуалированно озвучить ему что-то ещё оскорбительное. Как я заметил, воспитание аристократов не блещет изысканными манерами. Образование, подготовка и уровень знаний — выше крестьян, но вот манерности, присущей дворянам прошлого из моего родного мира, тут совсем не заметно. Бухнувшись на стул, рядом с Джойлом, выслушиваю приветствия уже заканчивающей завтрак троицы. Тонфой, как обычно меланхоличен, Джойл чуть смущён, а вот виконтесса лукаво поглядывает на меня. И слегка напрягается, когда понимает, что я не отвечаю её тем же. Сделав глоток морса, напрямую уточняет. — Что-то не так? Или грозный северянин так испугался записки от нежной беззащитной девушки? Хмыкаю. Чего-чего, а беззащитной её назвать нельзя. — Смотря о какой именно записке речь.