Я. Должен. Её. Ненавидеть. А сам слюни пускаю. Права была сестра, когда говорила, что мой аскетичный образ жизни не доведёт меня до добра. Прогоняю прочь пагубные мысли и набираю номер знакомого полковника, хорошего друга моего покойного отца. Прошу пробить данные о Жене и с облегчением выдыхаю, когда на почту приходит письмо. Мысленно благодарю адвоката, который три года назад лично занимался оформлением документов на мою дочку. И я по-прежнему могу быть уверен, что ни одна живая душа не знает, кто на самом деле забрал Мию из роддома. Можно выдохнуть, Женя не представляет для нас опасности. Глава 11 Глава 11 Бедная малышка. Когда Селиванов сказал, что мать его дочери умерла, я с трудом смогла совладать с эмоциями. Думала, расплачусь прямо на глазах у этого бесчувственного каменного изверга. Да уж, не такого Руслана я знала несколько лет назад. Увидела, что босс погружен в свои мысли, и тут же позорно сбежала из его кабинета. А ведь хотела задать ему самый главный вопрос, который волновал меня столько лет. Почему? Почему оставил меня? Нас. Но не смогла. Не решилась переступить через свою гордость, унизиться до разговора с этим чёрствым мужчиной, в которого превратился бывший возлюбленный. Глядя на ту броню, которой окружил себя Селиванов, я более чем уверена, что он не стал бы со мной объясняться. Я и так даже слова сказать не успела, а этот хам уже наорал на меня и едва не вышвырнул с практики. Стою в пустом холле и с трудом сдерживаю рвущиеся из груди всхлипы, вспоминая ненависть, с которой смотрел на меня Руслан. Этот разговор мог бы хоть немного расставить всё на свои места, но сделал ещё хуже. Расковырял старые раны, причиняя новую боль. Нехотя иду в кабинет Вадика и принимаюсь за работу. Ерохин кружит вокруг меня, словно коршун. То руку на плечо положит, то ненароком волосы заденет, раздражая меня до невозможности. И кто бы мог подумать, что я буду рада видеть бывшего, лишь бы избавиться от навязчивого внимания коллеги. Даже не верю своим ушам, когда спустя час Руслан лично приглашает нас с Ерохиным на презентацию. Ещё и выглядит странно. Голос больше не повышает и из-за этого кажется мне несчастным и сломленным. И опять я ругаю себя за то, что жалею босса, думаю о нём больше, чем следует, хотя о нём вообще не следует думать. После презентации не задерживаюсь и вылетаю из кабинета, пока Селиванов не спохватился и в очередной раз не озверел от моего присутствия. Я не знаю, почему Руслан злится на меня, да и знать не хочу. Видимо, мужчина предпочёл такую стратегию вместо того, чтобы раскаяться и спокойно признаться во всём. Подозреваю, что поговорка «лучшая защита – нападение» отлично характеризует нашу ситуацию. Очнись, Женя, какую «нашу»? У тебя с этим снобом нет ничего общего. – Женя! – бесцеремонно ворвавшийся в мои размышления чужой голос заставляет едва ли не подпрыгнуть на месте. – Карина, – облегчённо выдыхаю, увидев напротив себя всего лишь няню Мии. И опять возвращаюсь мыслями к несчастной малышке, так рано лишившейся близкого человека. Теперь мне понятно, почему девочка ни с того ни с сего стала звать меня мамой. Просто увидела новое лицо и решила для себя, что я подхожу для этой роли. Не подхожу, это уж точно. – Жень, спасай, – хватается за мою руку, словно за спасительную соломинку, и дёргает в сторону игровой комнаты. – Мийка пропала опять, гадость мелкая, – едва не всхлипывает девушка. Она ещё что-то говорит, но я не слышу ничего. В ушах – белый шум, и все мысли только о малышке, которую нерадивая нянька опять умудрилась потерять. Не понимаю. Я искренне не понимаю Карину так же, как когда-то не понимала тётю Любу. Зачем брать на себя ответственность, если с таким пренебрежением относишься к детям? Я бы даже сказала, с ненавистью. – Карина, – мчусь по коридору за девушкой, – объясни толком, где ты оставила Мию? Я даже не рассматриваю варианта, что девочка сама сбежала. С такой няней в этом нет необходимости. – Да не знаю я, – её голос срывается, а я вдруг отчётливо понимаю, что Карина не из-за ребёнка переживает. Она волнуется за свою шкурку. Злость и негодование накрывают меня, подобно тяжёлой гранитной плите. И справиться с этим давлением я не в силах. Нагоняю девушку и опускаю руку на её плечо, вынуждая остановиться. Смотрю на неё испепеляющим взглядом и качаю головой. – Если с Мией хоть что-то случиться, я лично тебя придушу! – бросаю зло, обхожу девушку и иду искать ребёнка. Не понимаю, что на меня вдруг нашло, но мне страшно сейчас и больно так, как было только один раз в жизни. Когда я потеряла ребёнка. И вновь проживать те же ощущения сродни пытке. Меня будто заживо пытаются поджарить на огромной костре, виртуозно играющем языками пламени. Подбрасывающем их вверх и искрами опускающем на землю. Только огонь этот у меня внутри. А я даже не отдаю себе отчёт в причинах такой реакции. Ведь это совершенно чужой ребёнок, тем более, дочка Руслана. От другой женщины. Но мне плевать, нереализованный материнский инстинкт берёт верх, и я бегу на поиски. Как бы ни злилась на отца малышки, понимаю, что ему нужно сообщить о происшествии, поэтому судорожно вынимаю из кармана телефон и пытаюсь отыскать номер телефона Селиванова, с которого он звонил мне вчера в общагу. Покрывать Карину не собираюсь, и её халатность тем более. Сверяю время звонка и только собираюсь послать вызов, как слышу в одном из кабинетов какой-то шорох. Верчу головой в поисках источника шума и упираюсь взглядом в пластиковую дверь. Кухня. Скорее всего, кто-то из сотрудников зашёл перекусить или выпить кофе. Делаю лишь один шаг, чтобы продолжить поиски, но тихий хруст под ногами заставляет меня остановиться. Наклоняюсь и поднимаю с пола детскую заколку, которую едва не растоптала. Беру в руки украшение, рассматриваю и вспоминаю, что точно такие же красные вишенки с листочками видела в волосах Мии пару дней назад. А может, Мия там, в кухне? Откладываю звонок, убираю в карман юбки заколку, кладу ладонь на дверную ручку и тяну вниз. Бесшумно делаю шаг, переступая порог, и замираю, оглядываясь по сторонам. Никого. Пустые столики, плотно закрытые окна, душный воздух, будто здесь не проветривали сегодня. И только тихое бурление воды в электрическом чайнике говорит о том, что совсем недавно кто-то входил в помещение. В противоположной стороне от входа ещё одна дверь, из-за которой доносятся смех и болтовня. Настоящее веселье, как будто не разгар рабочего дня сейчас. Вздыхаю, понимая, что зря пришла. Мии здесь нет, а разбираться с отлынивающими от работы сотрудниками точно не в моей компетенции. Странно, что у такого дотошного руководителя, как Селиванов весьма разболтанный коллектив. Руслан явно не справляется. Щелчок. И вскипевший чайник выключается, заставляя меня машинально повернуть голову и едва ли не вскрикнуть от испуга. Мия. Она стоит возле окна и что-то пытается разглядеть за стеклом. Откуда взялась? Ещё минуту назад здесь не было никого. Девочка ручками упирается в подоконник, подтягивается и собирается взобраться на окно. Как раз туда, куда какой-то придурок додумался чайник поставить. – Мия! – выкрикиваю и дёргаюсь к девочке. Малышка меня не слышит, продолжает карабкаться вверх и задевает короткий провод. Словно в замедленной съёмке чайник срывается с подоконника и падает вниз, заставляя моё сердце замереть от страха. Я не знаю, как успеваю за долю секунды преодолеть расстояние в несколько метров и оттолкнуть Мию от окна. И вместе со вздохом облегчения их груди вырывается сдавленный стон, а ногу пронзает острая боль. Такая сильная, что в глазах темнеет, и голова идёт кругом.