У неё целый ящик в комоде, доверху заполненный всякими бантиками и резиночками. Но я могу их только покупать, причём, в любом количестве, какое пожелает дочка, а вот оценить по достоинству, увы, нет. Мне они все однотипными кажутся. Мия берёт новоиспечённую няню за руку и ведёт её на второй этаж. Женя ловко поправляет узкую юбку и только потом следует за малышкой. Да уж, Кудряшовой мало не покажется, сейчас девочка устроит ей экскурсию в царство красоты. У основания лестницы парочка наталкивается на мой немигающий взгляд. Я хочу сказать, что сначала мне нужно поговорить с Женей, обсудить обязанности, показать, что где находится, а потом уже ехать на работу. Но, в конечном счёте, убеждаю себя отложить ненужные церемонии в сторону. Они только расстроят дочурку. Лишь коротко сообщаю Жене, что практическое задание она может выполнять прямо здесь, в моём доме. Сильно нагружать я её не собираюсь, естественно. Снова захлёбываюсь от очередной накатывающей волны раздражения. Эти две представительницы женского пола крутят мной, взрослым мужиком, как марионеткой, а я даже слова не говорю. Невероятно. Привожу себя в порядок, попутно запуская кофе-машину и заваривая для себя чёрный ароматный напиток. По привычке надеваю футболку и джинсы, но в последний момент вспоминаю, что еду на работу, поэтому вынимаю из шкафа первый попавшийся костюм. Я люблю свободный стиль и вне стен офиса стараюсь избегать всех этих брюк, рубашек, пиджаков. Но перед починёнными необходимо появляться в соответствующем виде. Встречают, как говориться, по одёжке. Дожидаюсь, когда приедет Артём, и только потом выезжаю на работу. Правда ехать приходится на старом «Ниссане», так как машину, на которой я езжу обычно, Ульяна возвращать не торопится. – Всё в порядке? – сухо уточняю у охранника. Знаю, что у его жены какие-то проблемы по женской части, но спрашивать напрямую – по меньшей мере, странно. Мужчина угрюмо кивает, и на этом мы расходимся. Я уезжаю в агентство, а Артём остаётся охранять мой дом. И мою дочку, потому что, да, Жене я не доверяю. Глава 19 Глава 19 Провожу расчёской по длинным шелковистым волосам малышки. Одну за другой прочёсываю небольшие пряди, восхищаясь их красотой. К горлу подкатывает горький ком, но я прикладываю нечеловеческие усилия, чтобы сдержать рыдания. Мне чудится, что я делаю причёску собственной дочке, аккуратно укладываю локоны, прихватывая маленькими заколками кончики волос. – Мама, – в очередной раз лепечет малышка, вкладывает свою тёплую ладошку в мою руку, и доверчиво заглядывает в глаза. Я испытываю неоднозначные эмоции, когда Мия называет меня мамой. С одной стороны понимаю, что это неправильно, а с другой… Я хотела бы иметь такую ласковую дочурку. Но здравый смысл берёт верх над личными желаниями, и я начинаю этот непростой разговор. – Мия, – легонько улыбаюсь, чтобы расположить к себе малышку. Хотя, кажется, в этом нет необходимости. – Смотри, у тебя есть папа, да? Кивает. – Наверное, есть бабушка. – И Ульяна! – радостно взвизгивает, охотно принимая мою игру с перечислением родственников. – И Ульяна, – подтверждаю, совершенно не имея понятия, кто это. А, правда, это кто? Впрочем, неважно. – Вот, – нервно тереблю в руках очередную заколку, очевидно выполненную на заказ. Селиванов ничего для дочери не жалеет, и тем вызывает у меня уважение. Но это не значит, что я когда-нибудь смогу простить Руслана. – Все эти люди, они твои родные, – пытаюсь подобрать правильные слова, а главное, понятные трёхлетнему ребёнку. – А я… я просто Женя. – Нелодная? – морщит изящный носик. До чего же малышка на Руслана похожа, сразу видно, что одна кровь. – Мм, нет, – качаю головой угрюмо. Мне жаль разочаровывать малышку, и я вовсе не против быть ей другом, но вселять пустую надежду и позволять называть мамой неправильно и даже жестоко. – Но я тебя выблала, ты мне нлавишься, почему не хочешь быть моей мамой? – с претензией в голосе тараторит девочка. Подскакивает с места и начинает перекладывать мягкие игрушки, которые стройным рядом были рассажены на её кроватке. Смотрю на нервные движения ребёнка и жалею, что вообще затеяла этот разговор. Ведь даже Руслан, который брезгливо кривится всякий раз, как Мия называет меня мамой, ни разу и слова не сказал против. По крайней мере, я не слышала. Принимаю решение больше эту сложную тему не затрагивать. Вечно няней я у Селиванова работать не буду, получу диплом, устроюсь в рекламное агентство, а Мию буду иногда навещать. Девочка повзрослеет и сама поймёт, что я ей никакая не мама. Целый час Мия со мной почти не разговаривает, и меня это жутко тревожит. Больно смотреть, как девочка грустит, толком не играет и ест без аппетита. Но надолго терпения этой озорной малышки не хватает. – Малыш, давай мириться, – предлагаю, протягивая руку с оттопыренным мизинцем, но Мия скорее всего не знает правил. Смотрит недоумённо, однако в глазах мелькает огонёк любопытства. – А как? – выставляет вперёд ладошку, пытаясь скопировать мой жест. Произношу речёвку для примирения и переплетаю наши пальцы. – Дружба начинается! – заканчиваю торжественно, энергично потряхивая рукой. Прямо как в детстве. Мия заливисто смеётся, от грусти не остаётся и следа. – А давай нарисуем рисунок и подарим папе? – предлагаю, когда до приезда Руслана остаётся меньше часа. – Давай! – хлопает в ладоши крошка и несётся к своему детскому столику для занятий творчеством. Руслан скинул мне расписание Мии, в котором обязательными пунктами включены занятия с несколькими педагогами. Некоторые должны приходить на дом, к остальным девочку отвозит либо сам Руслан, либо кто-то из его семьи. Возможно, упомянутая ранее Ульяна – какая-то близкая родственница, и тоже помогает Селиванову в воспитании ребёнка. Но сегодня великий босс разрешил нам немного полениться, мотивировав это, разумеется, моей неопытностью. Однако я понимаю, что ребёнку неполезно целый день заниматься ничегонеделаньем. Поэтому мы успели выйти на прогулку во двор, поиграть в догонялки, построить три больших замка в песочнице и даже повторить цифры от одного до пяти. Мия очень умная девочка, заниматься с ней одно удовольствие. И рисует хорошо для своего возраста, старательно выводит очертания большого дома, рядом рисует ель. – Ой! – разочарованно выдыхает, когда огромная капля краски срывается с кисточки и портит всё творение маленькой художницы. – Ну, вот… Обиженно похныкивая, переворачивает страницу альбома и начинает ещё громче возмущаться. – Что такое? – наклоняюсь над столом и с грустью опускаю плечи. Это был последний чистый лист… – Не расстраивайся, – сажусь прямо на пол, рядом с детским столиком и заглядываю в мокрые от слёз глаза. – Мы сделаем для папы что-то другое, – пытаюсь успокоить девочку, поглаживая её по спинке. В голове прокручиваю варианты, но боюсь что-то предлагать. Вдруг не выйдет, и Мия ещё больше расстроится? – А я знаю, где есть чистые листики! – настроение малышки меняется за доли секунды. Она радостно подскакивает с места, хватает меня за руку и тянет в коридор. Я послушно иду за маленькой хозяйкой ровно до того момента, как понимаю, что мы заходим в комнату Руслана. – Нет, подожди, – останавливаюсь в проходе. Мои ноги буквально прирастают к полу. Я не хочу, не хочу, входить в личную спальню Селиванова. Мне не по себе от одной мысли, что вот на этой кровати он, возможно… Резкая тошнота подступает к горлу, стоит подумать, что в дом, где живёт ребёнок, Руслан приводит женщин. Да, в агентстве говорили, что он одинок, но это ведь совершенно не значит, что мужчина не заводит одноразовые связи. – Пойдём! – Мия тянет настойчиво. – Я видела у папы много бумаги! – на мгновение отпускает мою ладонь и разводит маленькие ручки в стороны. – Нет! – отрезаю категорично. – Мия, давай мы без папы здесь ничего брать не будем. Стараюсь быть твёрдой, и при этом не грубой. Но моё истинное состояние выдаёт совершенно ненужная дрожь в голосе. Хорошо, что Мия ещё мала и не обращает внимания на такие вещи. – Но я хочу! – топает маленькой ножкой. – Папа не будет меня л-ругать!