Фрэнсин сдалась. Она закрыла глаза с ужасным предчувствием, что ее первое свидание закончится катастрофой. И кивнула. – Да, так оно и есть. В нем всегда были привидения. – Значит, вы можете видеть привидения. – Его лицо было бесстрастно. Фрэнсин снова кивнула, не понимая, верит он ей или нет. – Да, есть несколько привидений, которых я часто вижу в доме или около него; во всяком случае, так было до тех пор, пока в дом не проник дух Джорджа… моего отца. Они боятся его… Ах да, я, разумеется, вижу их и в Хоксхеде, и в лесу; на покойницкой дороге их тьма. – Наверняка это нелегко. Пожав плечами и удивившись тому, что он воспринимает ее серьезно, Фрэнсин призналась: – Я поняла, что это ненормально, только когда вошла в подростковый возраст. – И вашего отца боятся не только привидения. – На лице Констейбла появилось то самое задумчивое выражение, которое теперь было ей хорошо знакомо. – Это он наставил вам синяков? – Да. Сначала он поставил синяки Мэдлин, а потом через несколько дней от него досталось и мне. – И поскольку они уже затронули эту тему, она продолжила говорить и рассказала Констейблу все, что смогла узнать после того, как Мэдлин приехала домой с ужасной вестью, что когда-то семья Туэйт была намного больше. Все это время Тодд глядел в пространство, временами кивая. Уже стемнело, и на террасе оставались только они двое. – Не поймите меня неправильно, – сказал он, когда Фрэнсин замолчала, – но возможно ли, что эти привидения обитают только в вашей голове? Фрэнсин застыла. Он ей не верит. Зря она ему рассказала. Она уставилась на свои колени, полная обиды. – Для меня они более реальны, чем живые люди. – Подняла взгляд на него. – Вы мне не верите. – Ее голос прозвучал резко. Констейбл поднял брови. – Вовсе нет, я вам верю. Я всегда верил в существование привидений. В моей семье иначе и быть не могло. Но сам я никогда их не видел; мне хотелось бы поговорить об этом… Надо будет поговорить об этом с моей бабушкой. Когда мы были детьми, она наводила на нас страх, потому что все время толковала о потустороннем мире. Но, возможно, у нее найдутся кое-какие идеи относительно того, как вам избавиться от духа вашего отца. – В самом деле? – с надеждой спросила Фрэнсин. Он кивнул. – Она всегда говорила, что призраки остаются в нашем мире, потому что у них есть на это какая-то причина, и, если убрать эту причину, они угомонятся. Так что нам необходимо выяснить, почему ваш отец остался здесь. – Именно это я пытаюсь узнать. Но признаюсь – у меня не очень-то получается это сделать. Я думала, что, если мне удастся выяснить, где он нашел свой конец, я пойму, почему он решил остаться здесь; возможно, он сделал это из-за чего-то такого, что произошло, когда он умер. Я уверена, что это как-то связано с тем вечером, когда Бри и Монтгомери утонули. Джордж как-то замешан во всем, что произошло тогда, а теперь он проник в мой дом и становится все сильнее… – Она сглотнула и дотронулась до горла. Хорошо, что Мэдлин смогла замазать отметину; Фрэнсин не хотела, чтобы Констейбл узнал, как далеко зашло это дело. – Вы думаете, ваши три пропавшие сестры живы? Фрэнсин помолчала, потом покачала головой. – Нет, я думаю, они погибли в тот же вечер, когда утонули Бри и Монти. Поэтому-то и перекопала сад – я была совершенно уверена, что они закопаны где-то там. Констейбл отпил кофе, словно не решаясь высказать свое мнение откровенно. – Должно быть, любовь Бри к вам была необычайно сильна, – заключил он наконец. Фрэнсин нахмурила брови, поскольку видела, что Тодд старается подбирать слова с осторожностью. – Ну конечно. Ведь она была моей сестрой. – Это ничего не значит. На свете живет немало таких братьев и сестер, у которых нет друг с другом ничего общего. Узы, связывавшие вас и Бри, когда она была жива, должны были быть чрезвычайно крепкими, раз ее любовь к вам не угасла и после ее гибели. Я не могу представить себе большей преданности, чем когда человек решает остаться на земле после смерти, чтобы защищать тех, кого он любит. Фрэнсин почувствовала, как к горлу ее подступили непрошеные слезы, и сглотнула, чтобы подавить их. – Я никогда не думала об этом в таком ключе. – И не должны были, – мягко ответил Констейбл. – Когда Бри погибла, вы были совсем маленькой, однако вы тоже любили ее очень сильно. И продолжаете любить до сих пор. – Он криво улыбнулся. – Я почти что завидую вам, завидую крепости этих уз. Думаю, сам я питаю столь глубокую любовь только к моим детям. – А как же ваша жена? – удивилась Фрэнсин. – Я очень ее любил и всегда буду любить. Но любовь между мужчиной и женщиной очень отличается от любви между родителями и их детьми или между братьями или сестрами. Фрэнсин вздохнула. Впервые в жизни она почти что пожалела о том, что у нее самой нет таких крепких уз ни с кем из живых и после нее ничего не останется. Почувствовав, что Констейбл все еще находится в нерешительности, Фрэнсин спросила: – Что вы пытаетесь мне сказать? Он отпил еще один глоток кофе и ответил: – А вы когда-нибудь задавались вопросом о том, почему Бри осталась с вами? Фрэнсин открыла было рот, но тут же закрыла его. Разумеется, до того, как узнала, что они сестры, она всегда задавалась вопросом о том, откуда взялась Бри, но потом… – Нет, – медленно проговорила она. – Я полагала, что это оттого, что ее смерть была тяжелой… – Возможно, к этому утоплению была как-то причастна она сама. – Констейбл произнес это осторожно, будто опасался ее реакции на критику в адрес ее призрачной сестры. Но Фрэнсин только посмотрела на него, нахмурив брови. – И, возможно, ваша мать знала, что сделала Бри, – продолжил он. – Быть может, она никогда и не говорила о том утоплении потому, что хотела защитить вашу память о Бри. Фрэнсин нахмурилась еще больше, затем ее лицо разгладилось, и на нем отразилась печаль. – Она была всего лишь маленькой девочкой. Если она и стала причиной гибели Монти, то это могло быть только несчастным случаем. И она ведь утонула тоже! К тому же вместе с ними в колодце находилась и я. Я… – Она отрицательно покачала головой, чувствуя, что к глазам ее подступили слезы. – Вы действительно ничего не помните о том вечере, кроме того, что находились в колодце? Фрэнсин начала было кивать, затем покачала головой. – Я помню, как они ссорились, – прошептала она. – Кто? – Мои родители… Они находились в главной гостиной. И ссорились… – Это было в тот вечер, когда Бри и Монтгомери утонули? – уточнил Констейбл. – Я точно не знаю. Возможно, что и так, но не исключено, что речь идет о какой-то более ранней их ссоре. Думаю, они цапались часто, но я все время вспоминаю именно этот случай. – Возможно, это из-за того, что вы тогда увидели. – Констейбл перегнулся через стол и пристально посмотрел на Фрэнсин. – В тот вечер там мог находиться кто-то третий. Быть может, ваш отец убил этого человека, а затем сбежал вместе с вашими сестрами в попытке их защитить. – Куда вы клоните? – Сам не знаю. Просто мне пришло в голову, что все считают вашего отца злодеем, хотя в данном случае может быть наоборот. Может, он убил человека, который и утопил ваших брата и сестру. – Это лишено всякого смысла. Я знаю из надежных источников, что он ненавидел нас, своих дочерей, и он был агрессивен. – Я этого не отрицаю и не оправдываю его поведение. Просто предполагаю, что конкретно в тот вечер он попытался защитить вас, как и полагается отцу… И, возможно, вы видели, кто убил вашего брата и Бри, и ваше сознание пытается оградить вас от того ужаса, свидетельницей которого вы оказались. 26 июля 1969 года – Быстрее! – закричала Бри, проведя Агнес, Розину и Виолу вверх по лестнице и заведя их в ванную. – Агнес, стой у окна и карауль. А вы, Ви и Рози, скорее лезьте в ванну! – скомандовала она, уже снимая с Розины платье. – Перестань командовать! – огрызнулась Агнес, но сделала так, как велела Бри, и начала караулить, стоя у окна ванной и нервно посасывая ухо своей потрепанной игрушечной собаки. – Мэдди плачет, – сказала Розина и, залезши в ванну рядом с Виолой, позволила Бри вымыть себя, хотя та мыла ее торопливо и совсем не бережно. – Она что, заболела? – Не знаю, – ответила Бри, пытаясь не обращать внимания на вопли Мэдди, доносящиеся с другого конца коридора. – Она еще совсем малышка и не может сказать нам, что с ней не так… Ви, давай, вымойся. Ты уже достаточно большая, чтобы делать это самой. Виола послушно взяла мочалку, поскольку давно привыкла делать то, что ей велела сестра. – Скорее! – закричала Агнес, слезши со стула, на котором она стояла, чтобы смотреть в окно. – Он идет сюда! – Он еще далеко? – Бри вытащила Розину из ванны и вытерла ее полотенцем. – Выходит из-за деревьев. – Агнес запрыгнула в ванну еще до того, как полностью стащила с себя платье. – Какой у него вид? – прошептала Розина. – Он будет кричать?