Мне не страшно. Совсем нет. Для страха подойдет иное состояние. Сейчас я была в ужасе. И хаотичные вопросы летали в голове как дроны. Что он здесь делает? Что он думает? Что вообще происходит? Влад стоял, облокотившись о массивный капот и сложа руки на груди смотрел на меня пронизывающим и подавляющим взглядом. Я ощущала себя как бабочка, которую вот-вот поймают и сунут в ту ужасную штуку высушив, проткнув толстой иглой. Мне бы хотелось выглядеть легкой. Как если бы Лев просто был коллегой, с которым я говорила и тут меня увидел муж. Который приехал за мной в обед. Но я знала, что мои шаги весили тонну, а цвет лица стал белым. И это если не брать дрожь, которая одолевала тело. Эта дорога вышла длиной в километр. А он все стоял. Стоило приблизиться к нему, я остановилась на расстоянии вытянутой руки. Мне казалось, что я должна создать для себя безопасный пузырь, хоть того на самом деле не существовало. Влад молчал, и я сама не знала, что сказать. Его взгляд прошелся по моему внешнему виду, будто утром он не видел, что я была в костюме и вдруг переместился куда-то за мое плечо. «Боже», – я мысленно задрожала. Нет, я мысленно упала в обморок и кричала, находясь глубоко загнанной в угол своего подсознания. Точно. Я в ловушке. И Влад это знает. – Не хочешь поцеловать мужа, Лида? – спросил, слегка склонив голову и явно оценивая мою реакцию. – Чт…? – у меня дар речи пропал. – Я спросил, поцеловать… меня… не хочешь? – одна его рука играла с брелоком от машины, а вторую он держал в кармане. Весь его вид был расслабленным, но стоит поднять глаза к его шее, где натянуты мышцы, сразу понятно, как сильно он напряжен. – Влад… я не понимаю. Ты приезжаешь ко мне на работу впервые за… Да впервые за все время, как мы поженились и… – Боишься, что он увидит? – вопрос выбивает мою и до этого ненадежную почву из-под ног. – Кто? – Твой любовник. Ты не могла найти себе кого-то вне офиса. У тебя на это времени не было. – Боже… – внутри снова образовалась смесь гнева и боли, растерянности и полной безнадеги. Я сделала шаг вперед и планировала просто приложить губы к щеке, или если к губам, то также быстро, но он опустил свои руки на мою талию и сжал до боли. Однако не отпустил. Мы не целовались с ним целую вечность. А я это дело любила. Его губы любила… Сходила по ним с ума… обожала. Он научил меня, как целовать его. Как ласкать одними лишь губами, чтобы он сходил с ума, со мной. Это призвало поток боли и пока я ощущала ту фальшивую нежность, не идущую рядом с грубыми руками на теле, из глаз потекли слезы. Потому что он не целовал меня. Он ранил. Намеренно. Запоздало. Влад остановился и взял в руки мое лицо. Сделал крошечный выдох и прошептал нежно, так нежно, что сердце еле справлялось с тем ураганом чувств и сожалений. – В чем дело, рыбка? – и снова пытка. Так он меня называл, когда впервые после нашего поцелуя я не могла произнести ни слова, находясь в блаженной неге. – Больно? Открыла глаза и столкнулась с тьмой. Она была такой черной, что мне стало холодно физически. Я хотела отпрянуть подальше, но он держал крепко и не позволял. Серые глаза напротив пугали. Они превратились в грозовые облака, и я ждала грозы и дождя. Но он обманчиво погладил своим носом мой и сказал: – В машину садись. Зачем? Куда мы поедем? Сотни вопросов да секунду, но молчание в итоге. Я села в отрытую им дверь, и ждала, пока он сделает то же самое. Медленно тронувшись с места и вливаясь в поток машин, я сидела неподвижно, но молчание нервировало. – Куда мы? – все же не выдержала и спросила. – Обедать, – он поглядывал на меня время от времени и этот взгляд… он пугал. Но я не знала, чего именно боюсь. У меня не было почвы для страха. В том смысле, что я не знала, что именно может произойти. Он меня побьет, унизит, причинит боль? Все сводилось к физической расправе. И если не считать той пощечины, Влад ни разу не позволял себе чего-то подобного. Так почему я думаю именно об этом? Мысли понемногу помогли, и я перестала думать об этих ужасах, однако вопрос остался без ответа. – Ты везешь меня обедать? Серьезно? – Думаю у нас есть темы для разговора, разве нет? – Есть, но их все не обсудишь, за один час, половина которого уйдет на дорогу в обратную сторону. – Мы можем остаться в машине. Остановиться прямо на ближайшей парковке, но думаю мы оба… голодны. – Я не понимаю. – Чего именно, Лида? – Тебя, боже… Я не понимаю тебя. Ты ударил меня и ушел. Вернувшись пьяным ночью, ты утром отвозишь меня и дочь в садик и на работу, а теперь приезжаешь ко мне в обед и хочешь отвезти в кафе? – Ты кое-что упустила в самом начале. Сначала ты трахалась с кем-то, потом призналась в этом мне, а уже далее все остальное. Я замерла и не могла вновь обрести способность говорить. Такая правда звучала еще более отвратительно. – Просто уточнил, иначе все выходило так, будто я мудак, избивающий жену. – Тогда ты должен понимать, что все выглядит еще более странно. Он не ответил. И я понятия не имела, куда мы ехали. – Где ты с ним трахалась, Лида? – прозвучал его вопрос как гром. И значит, скоро пойдет дождь, но прежде меня поразит самая высоковольтная молния на свете. Вот только она меня не убьет, к сожалению. – Влад… – я пыталась его предостеречь, потому что возможно он не понимал сам, что творит. – Лида, где? Простой вопрос. Мне хочется знать это. Куда он тебя отвез? – Влад… – сорвавшийся голос был схож со скрипнувшим полом. Но муж продолжал. – Снял квартиру? Или нет, отель? Как много он зарабатывает? Это был дешевый номер или люксовый, чтобы ты ощутила себя окруженной заботой? – острый взгляд на меня истекающую болью и кровавыми слезами. – Ты плачешь? Не стоит, Лида, – почти нежно. Нежно и колко. Смесь отвратительная, если не знать, что это говорит муж неверной жене. Мой муж… мне… – Ведь я не причиняю тебе боль. И даже если так, – он наклонился ко мне и заговорил прямо в ухо, – то она не идет в сравнение с той, что причинила мне ты. Глава 14 Его слова вонзились в мое сердце и душу, охватили всю меня изнутри и пробили огромную дыру. И это всколыхнуло меня так, что я почти взревела. – Боль, Влад? – отодвигаюсь к двери, чтобы видеть его лицо, чтобы не попадать во власть той вины и стыда, которые шли впереди меня склонившей голову к земле. – Ты говоришь мне о боли? Мне, которая почти три года живет с соседом? – Соседом? – он почти смеется, но я только начала. – А кто ты? Муж? Сомневаюсь. Ты сожитель, – ткнула в плечо пальцем. – Который иногда вынимает из штанов свой причиндал и, делая одолжение, имитирует секс с соседкой Лидой, – даже эти слова отдавали жестокой во всех смыслах болью. – Сожитель, который на свою родную дочь едва может посмотреть, и я не беру во внимание такие факты как поиграть с ней, – загибаю на каждую фразу палец, – поговорить или просто погладить по голове, спросить, как у нее дела. Обнять, черт побери, – закричала на последних словах. – Я не прошу обнимать меня, потому что ты скорее удавишься этой идеей, если мы не на людях. Но Лера… Ты мерзавец… Меня унесло мучительной болью, разочарованием. Они лились из меня потоком нескончаемым. То, что так долго творило внутри меня хаос и уничтожало день за днем. Теперь я говорила. Может быть поздно, но говорила. Влад остановился на парковке у какого-то ресторана, только выходить не спешили ни он, ни я. – Мы оба ждали появления ребенка. Оба мечтали, не лги, что это моя фантазия. Это не так. Ты не играл, не такой хороший актер, уж прости. А потом… что с тобой произошло? Что с нами стало? Я любила тебя… Господи… – горячая дорожка слез скатилась по щеке сплошной струей. – Да я обожала тебя больше всего на свете… Тебя… – слова превратились в слезы. Он говорил мне о боли, но не думал о том, что боль стала моим спутником на долгие годы одиночества, которые он так щедро оставил мне вместо себя. – Ты был тенью в нашем доме, уничтожил все, что мы создавали вместе, а потом заявляешься, будто гребаный рыцарь и выставляешь грудь вперед, заявляя о боли? Да пошел ты к черту, – руки взметнули вверх, и я его толкнула. – К черту тебя… – снова толкаю и бью ладонью в плечо. Он ловит мои руки и точно зверь, низвергающий пламя с ноздрями раздутыми, смотрит на меня. Не отвожу взгляд. Он должен знать, что эта Лида умирает в его руках. Потерял он ее давно, но умирает она прямо в эту секунду. – И ты не нашла ничего другого, чтобы пойти и потрахаться с другим? Отвечай, – заорал оглушительно.