Эстер кинулась приводить себя в порядок. Джек критически посмотрел на захлопнувшуюся дверь ванной. Он решил, что пора бы выкурить еще одну сигарету. Возможно, ему стоит родиться заново и прожить жизнь другим образом, чтобы под стать беспечной Эстер, лишенной ответственности и тревог за финансы, предаваться романтическим мечтаниям, философствовать, прихорашиваться перед приходом юных художниц и совсем не стесняться это демонстрировать. Как назло, день выдался замечательный. Солнце, несмотря на человеческие тревоги и страсти, многообещающе ярко освещало игрушечно-голубой небосклон. Плюшевые облачка разных форм проплывали над оживленным Лос-Анджелесом и невольно заставляли случайных зевак, словно детей, фантазировать: вот над головой проплывает слон с большим хоботом, а напротив него в прыжке застыл лев с косматой гривой, а там, чуть поодаль от них обоих, происходит извержение вулкана, выбрасывающего на поверхность магму, пепел и раскаленные камни. Джек озадачился нелепым противоречием – превосходной погодой и собственным подавленным настроением. Он не мог взять в толк, почему он не проигнорировал звонок Джонни. Наверное, от желания выяснить наверняка, что для жены действительно дорого, он решил согласиться на встречу еще один раз. Дверь номера открылась, на пороге появился Джонни. Он всегда нетвердо стоял на ногах, будто пить начинал уже с утра. Серьезный взгляд его вызывал сотни вопросов. Небрежный вид был частью его амплуа, и сегодня он не изменил себе. Джек подошел к другу и похлопал его по плечу. – Привет, бро. Я плохо помню, чем закончился вчерашний вечер, по крайней мере у вас с Эстер, но она немного освежила мою память. Спасибо тебе за внимательное отношение к моей жене, – сказал Джек, но все же не смог удержаться от едва уловимого намека. – Нет проблем, Джек, – весело отозвался Джонни, не заметив тона друга, а может, и намеренно его проигнорировав. Только на рассвете, под лучами заходящего солнца, протрезвевшему Джонни стало легче разглядеть в себе негодяя, лицемера и подонка. Что может быть крепче уважения к другу? Только мужская солидарность. И ею нельзя было пренебречь. Джонни оправдывал себя тем, что был натурой увлекающейся и иногда заходил слишком далеко. Но больше ошибок совершать нельзя. Ни единого прикосновения, ни единого ласкового слова не получит больше Эстер от него. Торжествуя победу разума, Джонни был готов наметить новый курс в их шатком, пока еще не развалившемся треугольнике. – Готовы к поездке? – простодушно спросил он. Джонни рухнул на диван, закинув ноги на кофейный столик. – Где Эстер? – Собирается. Будешь кофе? – спросил Джек, дождавшись, пока друг удобно устроится. – Нет, спасибо. Я уже выпил две чашки. Это бесполезно, – Джонни загадочно улыбнулся одной стороной рта и лукаво посмотрел на Джека. – Мы так и не поговорили с тобой вчера. – Ты ничего не рассказал мне о своей жизни, – перевел стрелки Джек. – Ким ушла после того, как я в очередной раз вытворил глупость. Решил поджечь в гараже свою скульптуру, чтобы увидеть, как горят пять дней непрерывной работы. Определенно, я был не в себе, – сказал Джонни, наверное, намекая на депрессию или на очередной запой. – Со скульптуры огонь перекинулся на стеллаж, со стеллажа – на коробки, потом на мебель. Вместо того чтобы вызвать пожарных, я вышел на улицу и наблюдал за тем, как огонь охватывает все вокруг. В итоге мастерская почти прогорела дотла. Ким пришла в бешенство, когда увидела это. Она кричала: «Я устала тебя терпеть! Найди себе кого-то такого же двинутого, как ты!» – Джонни сделал паузу и посмотрел сквозь Джека. – И знаешь, наверное, она была единственным человеком, соединяющим меня с реальностью. Найти такого, как я, не так сложно, как это кажется на первый взгляд, а вот адекватного человека… – Мне кажется, ты драматизируешь, – с долей скептицизма произнес Джек. – Во-первых, нормальных людей много – только осмотрись вокруг. Во-вторых, Ким была права в некотором смысле. Вы постоянно ругались, она тебя терпела. Да, это правильное слово, она любила и терпела тебя. Может быть, верила, что сможет тебя изменить. Но такие люди, как ты, не меняются, Джонни. Тебе не нужна «нормальная» девушка. По крайней мере, я так думаю. – Почему не нужна? – с деланой улыбкой спросил Джонни. – Потому что ты любую нормальную девушку доведешь до нервного срыва. Потому что ты эгоист. Потому что тебе надо иногда приходить в тихую гавань, где тебя ждут, а потом, отсидевшись в уюте и тепле, уходить снова. Ты такой, какой есть, и это не хорошо и не плохо, но, может, тебе стоит перестать мучить людей и выбрать достойного тебя противника? – Джек натянул белое поло и кинул на пол халат, в котором он до сих пор ходил. В этом диалоге он отчасти говорил о себе. – Не совсем так, дружище, – задумчиво протянул Джонни. Он рассеянно разглядывал свои ладони, будто стараясь прочитать в них ответ. – «Нормальные люди» сами выбирают таких, как я, чокнутых. Им нужна экспрессия и энергия, которой они не могут обладать. Вторая амбициозная личность – зачем она мне? Мы убьем друг друга. Ни один здравомыслящий человек не зажег бы спичку рядом с канистрой бензина. – Здравомыслящий – нет, но разве ты из таких? – рассмеялся Джек. Из ванной вышла Эстер, и двое мужчин невольно обернулись в ее сторону. Сегодня она выглядела скромнее и все так же прекрасно. Ее мокрые волосы, зачесанные назад, касались белого летнего платья и намочили его. Льняной сарафан прямого кроя, подпоясанный ремешком, вызывал прямую ассоциацию с ослепительным солнцем, полянами зреющей дикой земляники и разлетающимися перышками одуванчиков. Эстер была олицетворением лета. На ее лице не было косметики, только обжигающе-красная помада привлекала всеобщее внимание к ее хорошенькому личику. – Привет, красотка. Выспалась? – спросил Джонни. Он небрежно откинул пряди своих каштановых растрепанных волос, упавших на лицо, и многозначительно подмигнул ей. – Прекрасно выглядишь! – Привет! – кокетливо улыбнулась Эстер. – Да, спасибо, я выспалась. Надеюсь, что ты тоже, потому что я готова к новым открытиям. – Отлично, все ко всему готовы, поэтому вперед, к машине, – вмешался в приторный диалог Джек. Он чувствовал раздражение, смешанное с огорчением, из-за блеска, заигравшего в глазах Эстер. – А тебе, дорогой мой муж, надо бы взять пример с Джонни и научиться делать мне комплименты, – небрежно бросила Эстер, проходя мимо в открытую дверь. Джек в ответ только закатил глаза. Машина Джонни осталась на стоянке клуба, поэтому сегодня они поехали на «тойоте», которую Джек взял напрокат. – Можно я поведу? – попросил Джонни. Он представил наперед, как Джек, соблюдая все правила, через час доберется до утеса, до которого можно доехать минут за тридцать. – Извини, но нет. Я не хочу оплачивать кучу штрафов, когда вернусь из отпуска, – иронично ответил Джек. Он стал копаться в карманах шорт в надежде найти жвачку. Джонни снисходительно улыбнулся и пропустил Джека за руль, а сам сел сзади, чтобы можно было общаться с обоими друзьями одновременно. – Ты хочешь есть? – участливо спросил Джек у Эстер и взял ее за руку. – Я бы перекусила чем-то легким. – Это хорошая идея. Я с утра ничего не ел, – произнес Джонни. Джонни был в замешательстве. Сегодня утром он основательно решил держаться от Эстер на расстоянии. Но стоило ему увидеть ее снова, и язык предательски развязался. Такого с ним еще не случалось. Это было сродни испытанию на надежность, и оказывается, Джонни не отличался особой стойкостью. Он рассудил, что Эстер не сможет получить от Джека то, чего хочет. Джек не будет ее продолжением и не станет соратником. У психологов есть выражение: если человеку хочется рыбы – неважно, сколько сладкого взамен рыбы он съест. Ему все равно будет хотеться рыбы. Джонни обладал неуемным запасом сил и энергии, которыми мог и хотел поделиться. Он как магнит притягивал к себе события, истории, ввязывался в переделки. У Эстер не осталось бы ни единого шанса на скуку. Джек заехал в Steak ‘n Shake за едой. Сделав заказ, компания отправилась дальше. – Хочешь мороженое? – спросил Джонни у Джека, когда расправился с жирным бургером. – Нет, спасибо, – отозвался тот, продолжая сосредоточенно смотреть на дорогу. – А ты? Эстер почувствовала, как до ее плеча дотронулись прохладные пальцы Джонни. Где-то в глубине души она ждала этого прикосновения. Сердце девушки усиленно заколотилось в груди, губы растянулись в застенчивой улыбке. – Угу, давай, – одобрила она. – Оно с черникой, – пояснил Джонни. – Замечательно, – прошептала Эстер и зачерпнула ложечкой небольшую порцию. Мысль, что эта ложка только что касалась губ Джонни, вызывала у нее трепетные чувства. Можно ли считать это поцелуем, которого она боялась и втайне желала? Жар обдал ее с головы до ног. Непослушные эмоции вырвались из оберегаемых витиеватых лабиринтов и проявились на щеках – они запылали красным. Как хороши эти пьянящие моменты еще не начавшегося романа. Все чувства обострены настолько, что кажется, будто от легкого прикосновения через тебя проходит электрический разряд, который непременно либо убьет тебя, либо, действуя как разряд дефибриллятора, вернет к жизни. Движение воздуха в закрытой комнате делается осязаемым, сердце – настолько тяжелым, что становится невозможным нести его в одиночестве. Мы начинаем бесконечно много рассказывать о предмете вожделения друзьям, считая, что им просто необходимо, а главное, интересно знать любые подробности о постороннем человеке. Мы постоянно обращаемся к любимому образу в воспоминаниях: он или она так здорово смеется, а пахнет просто фантастически! Мы окончательно лишаемся сна – ночь превращается в бесконечный источник вдохновения и мучительного ожидания встречи. Мы ворочаемся в постели и иногда без причины начинаем смеяться от переизбытка счастья, которое невозможно обуздать. Оно льется через край, растекается медом на все, что мы видим, слышим и думаем. Мировосприятие и окружение меняется – больше нет грубых людей, нет угрюмых лиц, не существует плохих шуток. Глупости, сказанные любимым человеком, обретают глубокое значение, а фразы, не имеющие смысла, обрастают десятками скрытых подтекстов. Все до этого момента, не имеющее смысла, становится поразительно важным и значительным. Любовь действует на человека как наваждение. Напрочь лишает его способности объективно мыслить, а главное, видеть реальность. Эстер не переживала подобных эмоций, но ощущала непреодолимое желание жить. Жить здесь и сейчас, в обществе этого человека. Отдаться моменту, который никогда больше не повторится. Можно ли было определить это чувство как влюбленность? Наверное, нет. Но пробудившимся интересом – да, а это почти то же самое. Джонни хорошо знал место, куда они направлялись, но оно вряд ли могло быть известно туристам. Отвесная скала, расположенная в западной части города, высотой с четырехэтажный дом, производила неизгладимое впечатление на любого человека, оказавшегося на ее вершине. У подножия скалы переливался всевозможными оттенками синего Тихий океан. То живой и буйный, то тихий и спокойный, он причудливо сверкал на солнце так ярко, что слепил глаза. Сапфировые волны, размашисто расписанные бурлящей пеной, с грохотом разбивались о махровый утес и, накатывая на покрытые зелеными водорослями камни, тут же распадались мелкой россыпью блестящих осколков. Все кругом зеленело, ширилось и цвело. Обманчиво безмятежная природа воодушевленно заволновалась при дуновении океанского бриза. Солнечный свет, пробивавшийся сквозь ветви деревьев, нежно ласкал сочную зеленую листву и лишь изредка касался головок пестрых цветов, чтобы ненароком не повредить их хрупкую красоту. Воздух чистый, легкий и ясный был наполнен упоительным вкусом лета. Запахи трав, теплой почвы и цветов смешались с плотным запахом йода и соли. Морские слоны, греющие упитанные брюшки на солнце, развалились на камнях, как плюшевые игрушки с глазамипуговками, и лишь иногда издавали клокочущие звуки, переговариваясь между собой. Чайки, в большом количестве обитающие тут, то и дело бросались камнем в воду, чтобы ухватить долгожданную добычу. При успешной охоте беспощадные хищники, собираясь вместе, дружно и весело гоготали. Компания, как и предполагал Джонни, добралась до утеса только через час, и Эстер, вышедшая из машины, не смогла сдержать нецензурное восклицание: – Твою мать! С этого утеса я должна прыгать? – спросила девушка. Она повернулась к Джонни и недоуменно на него посмотрела. Эстер еще не подошла к краю пропасти, но по изгибу утеса, уходящего вправо, смогла прикинуть примерное расстояние до воды. По левую сторону от утеса расположился песчаный пляж, до которого можно было добраться по крутой тропинке, зигзагами спускающейся вниз. – Да, – воодушевленно отозвался Джонни. Голос его был бодр, а намерения тверды и непоколебимы. Он позвал друзей подойти к краю утеса и посмотреть на красоту, расстилающуюся вокруг: на переливы волн, напоминающих бока рыбьей чешуи, на высокое небо, на мили свободного пространства, наполненного лишь солнечным светом и свободой. Джонни как никогда чувствовал себя счастливым. Джек, с любопытством оглядевшись по сторонам, с притворным равнодушием сказал: – Шутки шутками, а если серьезно, то Эстер, конечно, не прыгнет, – Джек покачал головой и отступил от края. Одного взгляда в пучину хватило, чтобы у него начала кружиться голова. – Джек прав, я не буду этого делать, – пошла на попятную Эстер. Джонни без эмоций окинул взглядом друзей, а спустя мгновение резко развернулся и пошел в сторону припаркованной машины. Эстер и Джек остались стоять на месте, пытаясь предугадать, что Джонни задумал на этот раз. Не хочет же он, в конце концов, броситься в океан на арендованном автомобиле? Выждав мгновение, пара увидела, как Джонни, покопавшись на заднем сиденье, закрыл за собой дверь и неровной походкой направился обратно. – Хорошо, не хочешь – как хочешь, – сказал Джонни низким голосом. Он небрежно уселся у ног Джека и пригласил его присоединиться. – У меня есть травка. Можем покурить и просто посмотреть на небо. Джонни открыл пластиковый пакетик и вынул из него сначала папиросную бумагу, а потом достал маленькую шайбочку, похожую на тюбик с кремом – в нем Джонни хранил травку. Привычными движениями Джонни скрутил косяк и предложил его Джеку. Тот недоверчиво улыбнулся. – И все? Так просто? – спросил он, неплохо зная характер Джонни. Джек насторожился и не мог поверить, что Джонни сдастся без уговоров. – А чего ты ожидал? – звучным голосом спросил Джонни. – Я не буду заставлять вас выполнять условия спора, хотя Эстер добровольно на него согласилась. Не сейчас. Эстер, давно присоединившаяся к посиделкам мужа и Джонни, вертела в руках переданную ей скрутку и рассматривала ее со всех сторон. Она думала, стоит ли ей пробовать. С травкой она впервые познакомилась в старшей школе, но эксперимент окончился неудачно. – Я, наверное, не буду, – сказала девушка, как только поймала на себе внимательный взгляд Джонни. – Почему? – спросил он. – Боюсь, что сердце будет стучать как бешеное, – призналась Эстер и передала ему косяк. – Не будет. Это отличная травка, – возразил Джонни. – Нет, – отрезала Эстер. – Я не хочу. Тогда Джонни сделал несколько коротких затяжек и, задержав ненадолго дыхание, шумно выдохнул дым со специфическим запахом. Джек уже лежал на траве, закинув ногу на ногу, и жевал травинку.