– Хороший день, – сказал Джек, щурясь при свете солнца. – Только тучи собираются. Эстер и Джонни запрокинули головы. Над ними прежде неподвижные белесые облачка стали быстро уплывать, подгоняемые грозными пепельными грозовыми тучами. Ветер усилился, а небо опустилось так низко, что казалось, еще немного, и оно рухнет под своей тяжестью. Облака быстро набирали плотность, превращаясь в огромные просторы пышных хлопьев. Природа готовилась к дождю. Небо томилось в ожидании. Вот-вот над утесом прольется благодатный ливень. Особенность погоды на океане состоит в том, что никогда не можешь предугадать, пойдет ли дождь в следующие пять минут. – Отлично! – обрадовался Джонни. – Твой последний шанс, – сказал он Эстер и протянул косяк. – Начнется дождь и затушит его. Эстер подумала, что в жизни чаще всего так и происходит: приходится делать выбор на бегу, когда ты еще совсем не готов, а обстоятельства только давят на тебя со стороны. Она прижалась к руке Джонни губами и сделала глубокий вдох. Кончик сигареты догорел до середины. Джонни одобрительно кивнул. – Вот и все. Остаемся здесь. Лицом к лицу со стихией, – сказал он, развалившись рядом с Джеком. Эстер примостилась между ними. Она резко ощутила, как тяжелеет сердце, и от этого ей стало очень смешно. Эстер залилась неудержимым смехом и никак не могла успокоиться. Тем временем небосклон полностью заволокли темные тучи. Они, как складки бархатного балдахина, нависли над земной колыбелью и этим наводили мистическое ощущение страха и предвкушения. Первая молния с оглушающим треском расколола небо пополам, а затем ушла в черную толщу беспокойного океана. Раздался такой оглушительный раскат грома, что Эстер показалось, будто земля пошатнулась под ней. Ветер, мгновенно превратившийся в штормовой, пригнул к земле все растения, что до этого мирно росли и цвели. Кусты, цветы, листья – все двигалось в такт новому ритму, танцевало на новый манер, пытаясь угодить новой, значительной силе. Первые капли упали на щеку Эстер, а уже через минуту шум дождя заглушил гул ветра. Дождь падал настолько стремительно, что капли слились в бесконечные нити, тянущиеся от небесного свода к суше. Миллионы белых нитей пытались залатать пространство между океаном и землей. – Нам нужно уходить, – с восторгом, но все же и с тенью тревоги сказала Эстер. Она первая вскочила с земли, когда Джонни и Джек еще продолжали сидеть, самозабвенно наблюдая за разворачивающейся картиной. – Ты готова? – серьезно спросил у Эстер Джонни. Темноту осветила яркая молния, и Эстер смогла увидеть на лице Джонни неуловимый загадочный подтекст, который она не смогла объяснить. Иногда лицо Джонни приобретало необъяснимое выражение, пугающее ее. Глаза Джонни становились черными, чего-то ожидающими, мягкая улыбка сменялась недоброй ухмылкой, предвещающей что-то тревожное, а ясный пытливый взгляд вызывал недоумение. Джонни будто смотрел в души людей, знал их потаенные желания и страхи, читал настроение и даже мог повлиять на него. Что он думал в тот момент, когда ему открывалась истина? И как собирался с ней поступить? – Готова, – отозвалась девушка, судорожно сглотнув. Ливень достиг своего апогея. Видимая линия горизонта слилась в сплошную непроглядную стену дождя. Эстер с трудом могла различать очертания предметов, находящихся на расстоянии пяти-шести метров. Платье, давно превратившееся в насквозь промокшую бесформенную тряпку, тяжело облепило тело, сковывая и без того дающиеся с трудом движения. – Я должен тебе кое-что показать, – крикнул Джонни Эстер, стараясь быть громче, чем ветер и дождь. – Ты не против? – попросил Джонни разрешения, оборачиваясь к Джеку. Тот на его просьбу помотал головой. Недолго думая, Джек отправился в машину, чтобы прогреть салон до возвращения жены и друга. Эстер пошла за Джонни покорно и безропотно, хотя внутренний голос твердил ей об опасности. Мокрые волосы из-за сильных порывов ветра хлестали ее по лицу, попадали то в рот, то в глаза. Поэтому Эстер приходилось постоянно жмуриться. – Только посмотри туда, – сказал Джонни, остановившись на краю пропасти. Черная бурлящая бездна поглощала все, что попадало в ее обитель. И мелкие камни, осыпающиеся с утеса, и обломанные ветки деревьев, и даже то, что не имело физической оболочки. Вода изменила цвет на смородиновый, отражая в себе, как в зеркале, потемневшее небо. Волны бестолково бились об утес, пытаясь проторить себе новый путь и высвободить всю накопившуюся энергию. Но утес продолжал упрямо стоять на месте, стойко выдерживая побои и припадки буйного друга. Эстер старалась подавить беспокойство, но как завороженная смотрела в мрак водной пучины. Ветер, хлеставший ее по спине, подталкивал девушку сделать шаг вперед. – Страшно? – спросил Джонни, продолжая крепко сжимать окоченевшую ладонь Эстер. Она, не отрывая взгляда от воды, беззвучно кивнула. – Мне тоже, – добавил Джонни и, отступив назад, резким движением оттолкнулся от земли и прыгнул в темноту, увлекая за собой Эстер, издавшую истошный вопль ужаса. Глава 4 Эстер не могла сделать и полглотка воздуха в полете. Ее тело, не подготовленное к прыжку, падало вниз подобно звезде, которой было уготовлено через несколько секунд погаснуть. Джонни продолжал крепко держать ее за руку, но все, о чем могла подумать Эстер, пока ветер грубо обдувал ее хрупкое тело, сводилось к одной навязчивой мысли: «Джонни убил меня». Да, Эстер готовилась к неизбежному. Сейчас ее тело грузно опустится в толщу Тихого океана, потом подводное течение подхватит его и унесет неведомо куда. Джек даже не сможет опознать жену, всплывшую совершенно в другом месте. Эстер не могла позволить себе заплакать – так мало времени ей было выделено на сожаление. Она закрыла глаза и отдалась падению и свободе. Сколько времени прошло, пока Эстер и Джонни были под обжигающе-холодной водой, не знал никто из них. Яростный шум и гул бурунов сливался с тысячеголосыми криками хищных птиц, кружившихся в темноте, – они как будто догадывались о печальной участи наших героев и ждали, когда их силы иссякнут. Эстер активно двигала руками и ногами, чтобы всплыть на поверхность, но как только ей удалось сделать это, надломленный гребень упругой волны с яростной силой обрушился ей на голову и увлек на полметра под воду. Она исступленно старалась всплыть на поверхность, чтобы вдохнуть воздуха, но беспощадный океан снова и снова накрывал ее с головой. Последующие попытки тоже оказались тщетными – Эстер лишь наглоталась соленой воды, а воздух в ее легких быстро заканчивался. Она задыхалась. Задыхалась по-настоящему, без единой возможности спастись. Когда борьба со стихией стала бесполезной, а в разуме Эстер зародилось ясное и четкое осознание скорой гибели, паника оставила ее. На смену страху пришло необъяснимое восхищение силой природы: всемогущей, величественной и воистину ужасающей. Эстер как будто со стороны наблюдала за своими тщетными попытками спастись и все больше и больше убеждалась в неотвратимости печального исхода. Джонни, барахтавшийся где-то рядом с Эстер, принял вызов стихии бесстрашно и самоотверженно. Для него противостояние с океаном превратилось в азартную игру. Ему бросили вызов. Он непременно должен победить. Пена дезориентировала его, лишала видимости, подводное течение тянуло его вглубь океана, но Джонни оказался сильнее. Ему каким-то чудом удалось не наглотаться воды и даже несколько раз вдохнуть воздуха. Вокруг царил хаос: какофония звуков слилась в бесконечную штормовую песнь, с неба посыпались мелкие горошины града – они со звуком дробного выстрела погружались в океан и сразу растворялись в соленой воде. Джонни огляделся вокруг, но не увидел Эстер. Она снова ушла под воду и оставила любые попытки всплыть на поверхность. Джонни во весь дух бросился к ней на выручку. Он задержал дыхание, нырнул и поплыл в сторону Эстер, полностью полагаясь под водой на свою интуицию. – Нам туда! – крикнул Джонни самому себе. Он постарался приподнять Эстер над водой, чтобы она хоть немного отдышалась. Но вышло у него, надо признаться, плохо. Волны несли их к утесу, и через некоторое время, если они подплывут достаточно близко, их тела ударятся о твердый камень скалы. Возможно, они потеряют сознание. И как только это произойдет, все вокруг канет в темноту, борьба прекратится. – Там берег, мы выплывем, – продолжал успокаивать Джонни. Наверное, уже самого себя. Потому что он совершенно точно не понимал, как ему стоит действовать и при этом не потерять Эстер. Инстинкт самосохранения включился в работу – Джонни осенила мысль: нужно опуститься под воду, где обратное течение значительно слабее, проплыть вдоль, чтобы обогнуть утес, а затем осилить расстояние до берега. Джонни осознал, что времени на раздумья у него почти не осталось. – Цепляйся за шею, – сказал он еле живой Эстер. – Задержи дыхание! Поплывем под водой. Когда уставшие, ватные ноги Джонни все же коснулись зыбкого дна, он не мог поверить своему счастью. Темное небо расчистилось и теперь стало похоже на зимнее – холодное, чистое, белое. Дождь перестал и превратился в навязчивую противную морось, густо оседающую на лицах. Джонни и Эстер уже давно потеряли счет времени. Они были опустошены, измучены и подавлены. Джонни дотащил Эстер на руках до мелководья, а там упал в воду на колени и выпустил ее из рук. Эстер старалась не смотреть на него. Она из последних сил доползла до берега и легла на холодный и влажный песок. Спустя мгновение к ней присоединился и Джонни. Туман заволок молочной пеленой все пространство, и создавалось впечатление, что в мире не осталось никого, кроме этих двух выживших людей. Джонни смотрел в белую пустоту неба. Он осознал, что только что чуть не погубил девушку, которая ему безумно понравилась. Эстер устала настолько, что каждый вдох давался ей с трудом. Голова начала ныть, но Эстер игнорировала нарастающую звенящую боль. Если бы у нее появилось в запасе хоть сколько-нибудь сил, она бы с превеликим удовольствием ударила Джонни как можно больнее. Но Эстер колотила дрожь. Она не могла пошевелиться. Джонни приподнялся с песка и тряхнул головой, чтобы поскорее прийти в себя. Он постарался оттащить Эстер подальше от воды, но та лишь смерила его презрительным взглядом. Джонни улыбнулся пьяной улыбкой Джеку, когда распознал его силуэт в тумане. Лицо друга выражало озабоченность, перешедшую в ужас, как только он увидел дрожащую Эстер в руках Джонни. – Что с ней? – крикнул Джек на половине пути. – Все нормально, – поспешил успокоить его Джонни. – Устала очень. Ну, или шок. Джек за считаные секунды добрался до Эстер и упал рядом с ней на колени. – Эстер, – испуганно прошептал он, – Эстер, девочка. Джек взял ее тело на руки и прижал к груди, как маленького ребенка. Эстер, услышав родной голос, облегченно вздохнула. Теперь она была под защитой мужа. Она в безопасности. Эстер протянула к Джеку трясущиеся руки и плотно обхватила его за шею. «Он моя опора и мое будущее, – промелькнуло у нее в голове. – Как я могла думать иначе?» Эстер пронзил стыд от голоса, настойчиво звучавшего в ее голове после встречи с Джонни. «Вот он, наглядный пример того, что со мной станет, если я брошу Джека. Он все, что у меня есть», – продолжала думать она. Из глаз полились слезы, продиктованные муками совести. Она унизила мужа, когда лишь на секунду задумалась о том, что ей нужен кто-то вроде Джонни. Такой же живой, бойкий, творческий и страстно любящий жизнь человек. Возможно, на эту роль подошел бы и сам Джонни, но Эстер боялась признаться в этом самой себе. Ком в горле мешал Эстер дышать. Она постаралась взять себя в руки. – Не плачь, милая, не плачь. Я отвезу тебя в больницу, – ласково утешал Джек, прижимая жену к груди все сильнее и заботливее, отчего Эстер становилось только хуже. Джек с трудом поставил дрожащую от холода и плача Эстер на ноги и аккуратно повел ее к машине. На Джонни он боялся даже взглянуть, чтобы не сорваться и не изуродовать его невозмутимую физиономию. Злость кипела в жилах Джека, придавая ему сил, чтобы без труда дотащить жену по крутому склону наверх. Джонни чувствовал без слов, что его оправдания сейчас никому не требуются, и тихо плелся за парой по узкой песчаной тропинке, представляя момент выяснения отношений с Джеком. Он не хотел прекращать с ним общение, но после его выходки им не оставалось ничего другого, кроме как разругаться и разойтись по разным углам на долгое время. Наконец, осилив неблизкий путь до машины, Джек уложил Эстер на заднее сиденье и накрыл ее рубашкой, которую нашел в багажнике. Джонни сел вперед и молча закрыл за собой дверь. Злость Джека понемногу утихала, сменяясь чувством горечи и страха от осознания того, что сегодня он мог потерять Эстер навсегда. Она могла наглотаться воды и захлебнуться, могла не суметь выплыть, в конце концов, могла удариться о камни. По спине Джека побежала холодная струйка пота. Джек представлял, что было бы с ним, если бы Эстер погибла. Месяцы в запое, наедине с бессильной злобой от невозможности изменить прошлое, одинокая квартира с вещами, принадлежавшими ей, его любимой женщине, настоящее без будущего и будущее без настоящего. Джек уткнулся лбом в руль и оставался в таком положении несколько секунд. Сегодня он понял, что не сможет остаться собой без жены, без его единственного сокровища, подаренного судьбой. Что было в Эстер такого, что казалось Джеку настолько необходимым? Ее красота или взбалмошность? Ее кудри или ямочки на пояснице? Ее улыбка или морщины гнева на лбу? И то, и другое, и третье. Джек любил ее любую, разную, нестерпимую, неоднозначную. Вся она была собрана для него, предназначена ему, уготована судьбой. По крайней мере, Джек искренне так считал. Уже по пути в город Эстер пожаловалась на сильную головню боль, клокочущую в висках. Она обхватила ладонями щеки и страдальчески сморщила от боли лицо. – Мы едем в больницу. Это может быть сотрясение. Потерпи, потерпи немного, – нервно успокаивал ее Джек, не отрывая взгляда от дороги. Он несся сквозь редкую череду машин, позабыв о правилах дорожного движения, не обращая внимания на сигналы позади, игнорируя предписания и строгие запреты. Джек боялся последствий, которые еще могут аукнуться Эстер в будущем, и поэтому хотел как можно скорее показать ее врачу. – Сукин сын, чем ты думал, когда потащил ее к обрыву? – не выдержал напряжения Джек и выплеснул накопившуюся злобу на Джонни, смиренно молчавшего рядом. Джонни при звуке голоса Джека резко выпрямил спину и сел к нему вполоборота, чтобы рассмотреть перекошенное от гнева лицо. – Я не думал, что все выйдет так плохо, – тихим виноватым тоном отозвался Джонни. Он и сам не на шутку испугался, когда понял, что у Эстер не хватит сил, чтобы выплыть самостоятельно. Тогда он спас ее, да, но все могло обойтись без лишних трудностей, если бы он, Джонни, был бы хоть чуточку рассудительнее. – А что ты думал? – взорвался Джек. – Ты думал, что это лучшая из идей – прыгнуть с такой высоты в темноту и шторм? И вообще, чем ты думаешь, если это дерьмо вместо твоего мозга позволяет тебе совершать такие глупости? В следующий раз, когда соберешься покончить с жизнью, делай это без посторонних участников, – уже кричал Джек, не стесняясь в выражениях. Он был на пределе. Эстер никогда не видела своего мужа настолько разгневанным и не подливала масла в огонь. Она молча терпела сильную боль, стиснув кулаки так, что костяшки побелели. – Я понимаю тебя. Ты имеешь полное право кричать на меня и даже набить морду. Не знаю, как я могу искупить свою вину. Конечно, я оплачу все медицинские счета, это не обсуждается, – растерянно проговорил Джонни. – Но поверь, Эстер мне тоже дорога, и я корю себя не меньше твоего. Я дурак. Да, я полный кретин, – ничуть ни кривя душой, продолжал Джонни. Джек только брезгливо помотал головой. Он не мог вынести даже голоса Джонни. Дорога всем троим показалась мучительно долгой. Такого ощущения у Эстер не возникало даже при тринадцатичасовом перелете, когда ее ноги затекли так, что она с трудом могла стоять первые несколько минут. Время тянулось, как подсохший жидкий клей, вязко и неторопливо. – Мы приехали, милая, – более спокойно сказал Джек, наскоро припарковав машину около больницы. Он быстрыми движениями вытащил Эстер из салона и под руку повел в госпиталь. Джонни, не в силах оставаться в стороне, побежал за ними следом, бросив машину незапертой. Больничные стены навевали уныние. Интерьер госпиталя был подобран так, чтобы пациенты чувствовали себя как дома. Здесь были и мягкие диванчики с телевизорами в зонах ожидания, и пушистые ковры, и детские уголки с разноцветными пестрыми игрушками и горками, и картины на стенах. Но запах уныния и боли, верные спутники медицинских заведений, витал и около тех диванов, и в игровой зоне, и около всего, что было призвано успокоить бдительность пациентов.