Прошло два месяца Эстер сидит на веранде и читает книгу. Наконец-то ей впервые за долгое время удалось сосредоточиться на чем-то дольше, чем на десять минут. Все два месяца она провела как в лихорадке. С утра Эстер судорожно вскакивала с постели и первым делом бежала курить, чтобы подавить вспышки тревоги. Потом бродила по берегу океана и трясущимися руками проверяла сообщения на телефоне. Удивительно, но Джонни не написал ей ни разу. Ни о том, как разрешилось дело, ни о том, что он скучает, ни о чем-либо другом. Эстер была уверена, что Милош обязательно сообщил бы ей о чем-нибудь важном и страшном, если бы это произошло. Но Милош не писал, а значит, все в порядке. Вечерами Джек залечивал ее израненное сердце. Они вместе готовили ужин, смотрели глупые фильмы – теперь Эстер не была против супергероев, – играли в настольные игры и планировали будущее вместе. Эстер сдала экзамены в несколько ближайших малоизвестных вузов. Была ли это гибкость, приобретенная с опытом, или безразличие – Эстер не знала, да и не хотела знать – будь что будет. Навязчивые мысли о Джонни она отгоняла со страхом. С глаз долой – из сердца вон. В Лос-Анджелес возвращаться не хотелось больше никогда. Долгих мучительных ночей ей стоило хрупкое душевное равновесие. Джек нашел юриста, который начал собирать документы по делу об эксперименте. Скоро начнутся судебные тяжбы, и вся эта удручающая бюрократия станет неотъемлемой частью их жизни. Все шло своим чередом. Размеренными, маленькими шажочками Эстер отстраивала свой внутренний мир с нуля, где главное место для нее занял Джек и благодарность к нему. Благодарность за то, что не побоялся начать все сначала, что принял ее после неверного решения, что каждый день дарил ей спокойное тепло и тихую нежность. Джек чинил то, что было сломано другим. Эстер отогревалась и постепенно, с каждым днем, ее улыбка становилась естественнее. В то же время Эстер томило болезненное предчувствие. Сердце подсказывало, что Джонни не пропал бесследно, он обязательно даст о себе знать и появится в самый неподходящий момент, когда она будет меньше всего этого ожидать. Эстер придется раз и навсегда принять бесповоротное решение, но будет ли оно очевидным? Чтобы лучше разобраться со своими чувствами и наконец побороть безосновательную тревожность, Эстер стала вести дневник: Запись первая. Неважно какого марта С Джеком больше не ругаемся. Я не требую от него невозможного, да и он стал вести себя мягче. Только отчего-то нет мне покоя. Пожалуй, из-за того, что я так и не нашла свое призвание. Скоро пойду в университет, и начнется новая жизнь. Хочется спросить у Джонни, как его дела. Жив ли он, получилось ли у него разобраться с Тони. Но я не могу этого сделать. С одной стороны, боюсь услышать, что все плохо, с другой – не хочу неопределенности. Вдруг он подумает, что мне не все равно. Запись вторая. 20 марта Собираемся к родителям. Довольно долго не виделись. Странно, но ни с кем не хочется разговаривать. По правде, из дома выходить тоже не хочется. Что это – хандра или нервная система до сих пор не восстановилась после приключений? А все-таки, если наблюдать за моим прошлым со стороны, а главное, не участвовать в нем, то история получилась увлекательной. Какой-нибудь писатель мог бы издать про это книгу. О, я, конечно же, романтизирую все, что мне пришлось пережить. На самом деле я бы ни за какие деньги не вернулась в прошлое. Сейчас все прекрасно, и я благодарна Джеку, что он рядом. У меня замечательный муж! Запись третья. 23 марта, 5 часов вечера Лекции, лекции, лекции. Дом, универ, дом. Вхожу в ритм. Пожалуй, он меня радует. Запись четвертая. 23 марта, девять часов вечера Твою мать! Твою мать! Господи! Мне написал Джонни. Как бы мне хотелось сохранить спокойствие, но у меня не получилось. Хорошо, что Джек в это время принимал душ, иначе по моему лицу он бы смог прочитать все. Чертов манипулятор – прислал всего лишь одно слово: «Приезжай» – и прикрепил ссылку на покупку билета до Парижа. Никаких объяснений! И какого черта он свалился на мою голову и как мне реагировать? У меня только начала налаживаться жизнь, замечательный муж, универ, в конце концов! Почему я вообще задаюсь этими вопросами? Я точно знаю, как мне нужно поступить. Я понимаю это отчетливо. Запись пятая. 23 марта, девять часов сорок минут Я хочу знать свои планы на завтра, послезавтра и через месяц. Хотя бы теоретически. Я не могу прожигать свою жизнь так, как это делает Джонни. Это мне, как оказалось, не по душе. Я хочу бродить по Home Goods и выбирать чертовы тарелки и чашки для дома, а не драться на улицах с какой-то шпаной. Я хочу заняться карьерой и вкладывать силы в будущее, а не тратить все нервы на его выходки. У меня нет на это сил. Он сжирает всю мою энергию. Запись шестая. 23 марта, десять часов Если подумать о сути этого чертового эксперимента, все становится на свои места. Я старалась понять, почему именно я оказалась заложницей ситуации? Почему именно мне выпала такая «радость»? На то были причины. По крайней мере, сейчас я их ясно вижу. Есть поговорка, я не помню ее точно, но суть такова: иногда, когда наши желания не исполняются, это и есть благо. Мы с Джонни нарушили такт жизни, склонной все приводить к балансу. На графике моего пути образовался недопустимый провал. Это не удивительно – одноименные заряды всегда отталкиваются друг от друга. Видимо, природа таким способом пытается исправить дефекты, сохранить энергию, когда сводит нас с противоположностями. Вот Джек, например, моя. Как ни жаль, но полноценное счастье – это палитра, в которой недостает нужного оттенка – точной цветопередачи не получится никогда. Удаляю сообщение Джонни и ложусь спать… Запись седьмая. 24 марта, 10 часов утра Новая жизнь. * * * notes Примечания 1 Синдром Альфреда Уотсона – заболевание, выдуманное автором, не имеющее ничего общего с медициной (примеч. авт.). 2 Перевод Дмитрия Минаева. 3 Перевод Дмитрия Минаева.