– Извини, я не знал, что тебе было нужно выговориться. Эстер отвела взгляд от комода и взглянула на Джека. На его нахмуренные брови, на поникшие плечи, на совершенно потерянный вид. Ей вдруг стало жаль его. – Ты снова меня не понимаешь, – с огорчением сказала она. – Мне нужно не выговориться, мне нужно, чтобы ты постарался меня понять. Джек опустил голову и уставился на свои колени. Отчего-то они показались ему разными – правое колено выглядело крупнее, чем левое. – Я хочу тебя понять. Я стараюсь это сделать. Послушай, да, я перегнул палку. Во вчерашнем скандале ты не виновата, но вы обе повели себя опрометчиво. Я не снимаю ответственности со своей сестры, но и тебя не понимаю. Зачем нужно было доводить ситуацию до ссоры? – Потому что я имею право так реагировать, когда мне неприятно. Дело даже не в Розе, а в тебе. Я твой выбор, и я меньше всего виновата в том, что из всех женщин ты остановился на мне. Голос Эстер, как и утром, стал напряженным. – Да. Наверное, я был неправ, признаю это. Но неужели этот поступок действительно настолько страшен, что ты можешь так просто собрать вещи и уйти? Я исправлюсь. Я буду более чутким к тебе и твоим переживаниям, обещаю. Не нужно этого делать. Я люблю тебя, – проговорил Джек. Его слова прозвучали так трогательно и искренне, что жалость, которую до этого испытывала Эстер, переросла в неприятную безвольную слабость. Наверное, вам знакомо чувство, когда необходимо решиться на что-то новое, но все же пугающее неопределенностью. И эти маета, сомнения, тревоги, одолевающие нас при принятии решения. Мы понимаем, что перемены необходимы, но упрямое сердце до последнего продолжает верить в лучшее, жить надеждой. Нам остается только бежать, чтобы случайно по какой-либо причине не оглянуться назад. Ведь если найдется хоть один предлог, чтобы остаться, – мы останемся. – Я тебя не отпущу. Как ты снимала отель? Давай отменим бронирование. Позвони сама и отмени. Если не хочешь, я это сделаю. Эстер застыла в нерешительности. Если она сейчас останется здесь, то ее мытарства продолжатся, если уйдет, то поставит точку. Нужно было быстро принять взвешенное решение здесь и сейчас. «Подумать с точки зрения того, как складывается наша жизнь, Джек – хороший человек, любящий меня, добрый, ответственный, а главное, предсказуемый. Я выбрала его не случайно. И если говорить по совести – наверное, не он один виноват во всех наших проблемах. Ответственность за себя я должна нести сама. Может быть, я ищу предлог, чтобы уехать, и не в Джеке дело? Может быть, со мной что-то не так?» – думала Эстер про себя, тогда как Джек с замиранием сердца ждал вердикта. – Я отменю бронирование. Сейчас позвоню, – серьезно сказала Эстер. Джек с облегчением обнял жену. – Не пугай меня так больше. Эстер кивнула. Она снова сдалась. Поддалась слабости. В сотый раз пошла на поводу у страха и жалости. Осадок от измены самой себе колыхнул глубинные чувства внутри: жалобно заскулило самоуважение, тревожно забилась самооценка, мечта померкла – стала бесцветной и крошечной, как рисовое зернышко. Будущее снова приобрело блеклые очертания. Надежды на поступление в приличный университет таяли – Джек не захочет жить в большом городе. И опять тысяча компромиссов и сотни «но». Эстер встала с кровати и, не говоря ни слова, пошла на пляж, чтобы побыть в одиночестве. Она зарылась в песок и почувствовала пальцами его зыбкость. «Как мое будущее, сделай неверный шаг – и оно рассыплется», – подумала она. Эстер взяла отсрочку от тревог. Настанет время, когда она не сможет убежать от очевидного, как ребенок, прикрывая глаза ладонями. Груз накопившихся проблем обязательно потянет ее ко дну. В этом заключается парадоксальная насмешка жизни – нужно дойти до конца, утратить лучшее, что у тебя было, чтобы ни о чем не жалеть. И только в тот момент, когда терять уже нечего, бой окончен и ясен исход, открывается второе дыхание. Мимо Эстер пробегали дети со счастливыми светлыми лицами, их звонкий смех затмил тень ее тревог. Умиротворенные туристы заставили поверить Эстер в беззаботность жизни, которая где-то и для кого-то существует. Безбрежный океан, спокойный и непоколебимый, вселял чувство стойкой уверенности, что время бесконечно, а возможности безграничны, и где-то на горизонте снова забрезжит свет слепой надежды. Эстер мечтательно улыбнулась и легла на песок. Дни до поездки прошли как обычно. Джек второпях заканчивал оставшиеся дела перед отпуском, Эстер выбирала и покупала пляжные вещи, приводила себя в форму и изучала списки мест, которые стоит увидеть в Лос-Анджелесе. Их отношения обрели тихое равновесие, скандалы в доме поутихли, а нежность и супружеский секс пришли им на смену. В последний день перед отлетом Джек настолько задержался на работе, что Эстер самой пришлось собирать чемодан мужа, как она и предсказывала заранее. Наконец, спустя восемь часов перелета, парочки незначительных упреков и расспросов о предстоящих планах настало время беспечного и веселого времени отдыха и развлечений. В отель пара заселилась около трех часов дня. Измученная бессонной ночью Эстер сразу же приняла освежающий душ, а Джек налил себе вина и улегся на кровать. Номер в отеле представлял из себя небольшую студию, в одном конце которой располагалась огромная кровать, а в другом – небольшая, но функциональная кухня. В целом это был ничем не примечательный номер, похожий на сотню других таких же невыразительных номеров: с классической расстановкой мебели, со слегка потертой обивкой дивана, с кучей одноразовых капсул для кофемашины в стеклянной миске и запахом хлорки после недавней уборки. Стены отеля оказались тонкими – Эстер могла слышать разговоры соседей и чувствовать запахи еды, которую они готовят. Окна номера выходили прямо на главную улицу Голливуда – Голливудский бульвар – место, облюбованное бездомными разного происхождения. – Как ты смотришь на то, чтобы провести вечер в обществе моего друга? – спросил Джек, как только Эстер, мокрая и обернутая в белое махровое полотенце, вошла в комнату. – Да, конечно, почему бы и нет, – отозвалась она. – Отлично, тогда я напишу Джонни. Эстер села за барную стойку и пододвинула к себе памятку с правилами отеля. Все написанное там должно было быть предельно ясно любому благоразумному человеку, но хозяева отелей, видимо, на здравомыслие туристов особенно не надеялись. – У нас встреча в шесть вечера в ресторане, – нарушил тишину Джек. – Хорошо. Есть немного времени, чтобы вздремнуть, а потом спокойно собраться. Около пяти Эстер по звонку будильника вскочила с постели и направилась прямиком в ванную. Она умылась, обвела контур губ бледно-розовым карандашом, накрасила глаза и добавила на щеки немного румян, чтобы выглядеть свежей и отдохнувшей. Через полчаса из зеркала на нее смотрела актриса французского кино. Облегающее красное платье удачно подчеркнуло достоинства фигуры. Эстер не могла оторвать от себя взгляда, когда закончила укладывать волосы. – Я готова! – торжественно объявила мужу Эстер. Он оценивающе рассмотрел ее с головы до ног. – Зачем все это? – Тебе не нравится? – Наоборот, мне очень нравится. Но дома ты предпочитала одеваться спокойнее. – На острове у меня пропало желание надевать платья. Люди в барах сидят в пляжных тапочках и шортах. – Естественно! Ведь мы живем у пляжа. Как они должны ходить в рестораны? – Ты меня спросил, почему я так оделась. Я ответила. Эстер расстроило замечание мужа. Она ожидала восхищения, но, не получив его, постаралась не цепляться к Джеку, чтобы не испортить вечер. Пара вышла из отеля, когда солнце садилось за горизонт. На улицах Голливуда тут и там оживленно бродили туристы, фотографирующиеся с достопримечательностями. Во всю длину протяженного Голливудского бульвара по обеим сторонам от дороги плотно примыкали друг к другу магазинчики с сувенирами и пляжной одеждой, музеи восковых фигур и забегаловки с недорогой едой. Все помещения и каждый отдельный закоулок главной улицы жили своей насыщенной жизнью. Продавцы мороженого и хот-догов ловко управлялись в толпе плотно окружающих их людей – они мастерски успевали пересчитывать деньги из всех тянущихся рук и даже своевременно отсчитывать сдачу, не путаясь. Иногда встречались борцы за справедливость с небольшими пикетами – они громко выкрикивали отдельные заученные лозунги и гордо несли плакаты высоко над головами. В воздухе почему-то витало ощущение чуда. Будто здесь все мечты могли претвориться в явь – ты заворачиваешь за угол, там встречаешь известного режиссера, он приглашает тебя играть главную роль в фильме, и завтра ты просыпаешься звездой. Сладостная греза всех актеров, приехавших покорить Голливуд. И, хочется верить, вполне реальная. Эстер шла на каблуках по выложенной плитками дорожке и постоянно задерживала взгляд то на одной, то на другой любопытной компании. Она и не ожидала, что за год так быстро отвыкнет от города. Когда-то это было частью ее жизни, но сейчас ее наполняли размеренность, спокойствие и скука. – Здесь здорово, – сказала она, поправляя маленькую бархатную сумочку с золотым ремешком на плече. – Да. Отдыхать весело, но жить здесь я бы не смог, – ответил Джек, грустно улыбнувшись. Джека всегда пугало стремление Эстер жить в большом городе. Он часто фантазировал, что в какой-то из их поездок Эстер влюбится в один из таких городов и поставит его перед выбором или, что еще хуже, останется там без него. – Почему? – Дорого, шумно, грязно, людно. Это не мое. – А я обожаю города. В них чувствуется жизнь – быстрая, разная, динамичная! Вокруг тебя мелькают витрины, лица незнакомых людей, из полутемных баров можно услышать джаз. Иногда ты можешь ненароком попасть на съемки фильма или рекламы. А главное – никогда не будешь знать, что ждет тебя завтра. – И что же в этом хорошего? В том, чтобы не знать. Эстер тряхнула волосами, на секунду задумавшись. – Это придает вкус жизни. Молодость. Всегда ей хочется неопределенности, событийности, эмоций и впечатлений. Молодость на то нам и дана, чтобы быть кипучей и жизнеутверждающей. В двадцать тебе хочется изменить мир, совершить кругосветное путешествие, безответно влюбиться. Это так же естественно, как смена времен года. Проблема возникает, когда в пятьдесят хочется сделать то же самое, но уже нет ни здоровья, ни эмоциональных сил. – Долго нам еще идти? – спросила Эстер. – Вызовем такси. Когда пара доехала до места и Эстер вышла из машины, она увидела большущий многофункциональный развлекательный комплекс. В LA Live в одном здании находились сразу несколько отелей, жилые апартаменты, кинотеатры, ночные клубы, рестораны и много всего прочего. Об этом Эстер прочитала в интернете, пока таксист петлял по улицам. – Отлично, – сказал Джек, оглядевшись по сторонам. – Нам нужно найти Lucky Strike. – Боулинг? – уточнила Эстер. Джек кивнул. Он достал телефон из кармана джинсов и набрал номер Джонни. – Привет! Мы пришли. Как тебя найти? – спросил Джек в трубку и после долгой паузы добавил: – Хорошо, поднимаемся. Большое пространство ресторана с высокими потолками было наполнено людьми и веселым гомоном. Стены, выкрашенные в темный цвет, столы из черного дерева, близко поставленные друг к другу и тусклые светильники создавали в помещении полумрак, из-за которого трудно было узнать Джонни. Эстер мотала головой из стороны в сторону так же, как и Джек, но в отличие от него она не знала, как выглядит его друг. Судя по описанию Розы, это будет заурядный тип с претензией на оригинальность. Такой человек, который, кроме броских манер, не обладает никакими выдающимися качествами. Подобные люди Эстер встречались довольно часто. Люди, которые за витиеватыми фразами и вычурным поведением скрывают отсутствие внутреннего наполнения. Компания футбольных болельщиков за барной стойкой громко закричала: «Беги, беги, беги». Затем они горячо выругались: «Дерьмо! Нет, так играть нельзя! Посмотри на этого отморозка – зачем его только взяли в команду?» Повсюду раздавалось звяканье пивных кружек. Из разных концов бара болельщики, как могли, поддерживали любимые команды. В нос ударил густой запах чесночных гренок. Джек вытянул шею и уже был готов потянуться к телефону. Но в одном из дальних углов ему помахали. Эстер в полумраке не смогла разглядеть лицо Джонни и двинулась за Джеком, рассыпая извинения направо и налево. Она старалась не задевать людей, но все же в настолько тесных проходах это было трудной задачей. – Привет, бро! – приветствовал Джонни Джека. Он встал из-за стола и обнял друга. – Это твоя жена? Почему я не встретил ее раньше тебя?! Ты очень миленькая! – добавил Джонни, протягивая руку Эстер. Эстер пожала руку в ответ и смущенно пробормотала: «Спасибо». Она сразу смогла оценить качества этого человека, как только увидела его манеру общения. Уверенный в себе, дерзкий, самовлюбленный тип. Джонни был красавчиком в самом прямом значении этого слова: большие черные глаза, красивый греческий нос, четко очерченная линия губ, острые скулы на широком лице, высокий рост и великолепная харизма. Харизма, превосходящая лучшие достоинства других людей и затмевающая недостатки ее носителя. – Как первые впечатления от города? – простодушно спросил Джонни, усаживаясь обратно на свое место.