Нио прищурился и сжал губы. - Почему ты просто не убьешь меня? – спросил он Кьяри. – Не перережешь мне глотку, как перерезала ее Наваку, Хукану, Ханга и Атогу?! Он помнил их всех по именам. - Если ты не будешь есть, Нио, я прикажу кормить тебя насильно. - Может, лучше сделать из меня мумию, как из императора? Содрать с меня кожу, сделать из нее чучело? Уверен, ты найдешь мастеров, которые смогут красиво набить ватой и склеить древесным клеем каждый палец на моих ногах! – Нио кричал, его щеки покраснели. В тот день в коридоре дежурил Манко. Привлеченный шумом, он вошел в камеру и, на случай, если Кьяри понадобится помощь, встал у неё за спиной. Нио посмотрел на него с вызовом. – А может, тебе нравится убивать только тех, кто стоит перед тобой на коленях?! Не стесняясь своей наготы, Нио встал на колени, развел руки в стороны и криво улыбнулся. Кьяри не могла больше выносить его истерику. Шагнув вперед, она ударила Нио по лицу. От неожиданности он сел на пятки. Когда он снова поднял взгляд на Кьяри, в его глазах по-прежнему горел вызов, а улыбка стала только шире. Впервые Кьяри почувствовала, что ненавидит его. Она снова замахнулась и ударила. - Что случилось в Кахамарке? – спросила она, не давая Нио прийти в себя после пощечины. – Ты ведь был там, верно? Видел, как испанцы расправились с императорской армией? Когда ты понял, что они использовали тебя, чтобы заманить императора и его людей в ловушку? Почему ты остался с ними? Почему поверил им? Почему поверил их богу? - Это не просто объяснить словами. Это откровение. Его нужно испытать, - Нио сглотнул, он больше не улыбался. – Император привел в Кахамарку пять тысяч солдат. Все молодые, сильные и гордые воины. Ветер трепал перья на их головах, солнечные зайчики метались по золотым нагрудникам и кольцам в ушах командиров. Я слышал их голоса и смех. А потом они все умерли. Пять тысяч человек. Будто в один миг. Исчезли вместе со всеми их мечтами, страхами и надеждами. Тогда я осознал ничтожность человека, тщетность его усилий и желаний. Впервые упал на колени и начал молиться. Но Кьяри не хотела больше слушать сказки о всемогущих и беспощадных железных демонах. Склонившись к Нио, она взяла его лицо в ладони и заставила его посмотреть себе в глаза. - Ты ненавидел императора. Ты желал смерти ему и его армии. - Клянусь, я не знал, что испанцы убьют их всех. - Что ты почувствовал, когда услышал первые выстрелы? Нио дернулся, словно хотел освободиться от рук Кьяри. - Ты решил, что они это заслужили? Ты вспомнил мятеж в Чачапояс, Тии и ее мертвого сына и решил, что сейчас случится возмездие. - Нет… - А потом по улицам Кахамарки потекла кровь, и ты испугался. Но не за людей, которых расстреливали и резали на твоих глазах, ты испугался своего чувства вины. - Ты не понимаешь, - прошептал Нио и отвел взгляд. – Столько крови ты никогда не видела… Кьяри сжала его виски. - Почему ты не помог им? Почему не воспользовался своими способностями? Почему не вылил на голову испанцам кипящее золото, как сделал это в Куско? - Потому что мне это нравилось! – закричал Нио. Он шарахнулся от Кьяри и на глазах его выступили слезы. – Убивать золотом легко. Мне нравились эта легкость, сила и власть. Я слишком часто мечтал об этом. Представлял себе как убиваю императора, его полководцев, Керука, Беа, твоего отца. И даже тебя, когда узнал, что ты спишь с императором! - И ты ненавидел себя за эти фантазии. И чувствовал себя виноватым. Наверное, это чувство вины было невыносимым, если ты решил спрятаться от него за чувством беспомощности и выбрал для этого жестокого христианского бога. Нио отодвинулся к стене и закрыл глаза, кадык на его шее дернулся. Несколько мгновений Кьяри смотрела на него, а потом развернулась и ушла. На улице светило солнце, с гор дул теплый ветер. Отыскав в доме избранных женщин тунику, Кьяри вернулась в тюрьму. Нио все так же сидел у стены с закрытыми глазами. - Открой глаза, Нио, - приказал Кьяри, а когда он подчинился, кинула ему тунику. – Оденься. Во взгляде Нио на миг мелькнула растерянность. Вместо того, чтобы надеть тунику, он скомкал её. На его руках выступили вены. - Сколько дней ты не ел? – Кьяри знала ответ, но хотела услышать голос Нио. - Три, четыре или пять. Какая разница. - Если ты не поешь сегодня, с завтрашнего дня Атавалп и Манко будут кормить тебя насильно. Нио передернул плечами - воображение, помогло ему в деталях увидеть предстоящее унижение. Потому вечером он поел и выпил немного чичи, которую прислала ему Кьяри. После нервного срыва Нио замкнулся в себе. За все лето, он произнес всего лишь несколько слов. Когда Кьяри навещала его, он молчал, лишь изредка отвечал односложно «да» или «нет». В конце лета разведчики Кунти Молью столкнулись с отрядом испанцев в горах. Одного из пленников доставили на допрос в Куско. У мужчины были черные кучерявые волосы и борода и глубокие голубые глаза. Под пытками он рассказал, что в двух днях пути по морю на западе лежит большой остров. Испанский губернатор, который им правит, готовит своих солдат к нападению на материк. Искай сказал, что давно хотел попробовать создать летающую золотую платформу. Вайра и Уно - обоим недавно исполнилось тринадцать и теперь их пускали на военные советы – предложили закидать испанский остров с воздуха золотыми снарядами. Искай, Уно и Вайра покинули Куско перед сезоном дождей и отправились на побережье. Кунти молью отдал в подчинение золотой армии тысячу своих каньяри. Когда начались дожди, Кьяри приказала накрыть водонепроницаемым навесом потолок в камере Нио. Чтобы избавиться от сырости внизу, Манко, по приказу Кьяри, вырыл посередине подземелья яму для очага и с тех пор посятонно следил, чтобы у Нио не заканчивался навоз лам для поддержания огня. В одну из ветреных и пасмурных ночей Кьяри не могла уснуть. Она пришла к Нио и забралась к нему под одеяло. По его быстрому дыханию, Кьяри догадалась, что Нио не спит. Но он не поворачивался, тогда Кьяри обняла его, положила ладонь на его напряженный живот. - Я любила тебя Нио, - прошептала она. - Если бы ты умер в вихре золотого песка, я бы оплакивал тебя всю жизнь. Если бы ты умер в Куско, в императорской тюрьме, я бы убила себя. Но ты не умер Нио, и мне пришлось принимать решения и действовать. Самостоятельно выбирать что правильно, что нет. - Чушь, - прошептал Нио, не пытаясь отстраниться. – Ты не выбирала сама. Ты просто делала то, чего от тебя ждали. Император. Твой отец. Чиа. Кунти Молью. Они хотели, чтобы ты убивала, и ты убивала. Ты никогда не была одна, Кьяри. - Это неважно, - прошептала Кьяри, касаясь губами шрама на его плече. - Ты больше никогда не будешь один, Нио. Все чего она хотела сейчас – почувствовать под пальцами биение его сердца, прижаться щекой к его покрытой шрамами спине и расплакаться. Но Нио не позволил ей это сделать, он развернулся и навис над ней. Его глаза были черными как два бездонных колодца – за расширенными от темноты и желания зрачками не было видно белков. В этот раз он не был нежен и внимателен. Двигался порывисто, отчаянно и слишком быстро кончил, уткнувшись лицом в шею Кьяри. Чувствуя на коже его горячее, рваное дыхание, Кьяри долго гладила его по волосам. За полгода они отросли до плеч. Падали Нио на лицо, когда наклонял голову, ел или умывался. На следующий день, Кьяри собрала волосы Нио в хвост, достала шнурок из своей косы и перевязала им хвост Нио. Ей нравилось смотреть на его открытое лицо. Вечером Нио попросил Кьяри рассказать об амулете, который Де Ландо сорвал с нее и бросил в огонь, и Кьяри рассказала о болезни и смерти Атога. - Ты любила его? - Без солнца кожа Нио стала бледной и прозрачной. Такой же белой была кожа Зины, когда Кьяри видела ее последний раз. Смотря на мертвую Зину, Кьяри вспоминала ее обещание счастья для себя и для Нио. За этими воспоминаниями пришла мысль - если Кьяри больше никогда не увидит Нио, она забудет Зину. Забудет Керука. И даже мать. - Атог был частью моей жизни. - Я тоже был частью твоей жизни. Кьяри улыбнулась. Она так часто жалела, что бросила амулет из трех перышек колибри в золотой песок. Он был важен для нее, для Нио, он связывал их. Теперь в старом амулете не было нужды. - Ты больше, чем просто часть моей жизни, ты был частью меня. Мысленно я делила с тобой все свои переживания и воспоминания. Я боялась, что если ты исчезнешь, мои воспоминания исчезнут вместе с тобой. - Значит я для тебя что-то вроде живого амулета? Поэтому ты сохранила мне жизнь? - Нио рассмеялся, и Кьяри показалось, что она слышит смех Исы. Нио сидел близко, его колено касалось колена Кьяри. Она протянула руку и заправила за ухо упавшую ему на лицо прядь и кивнула. Синяя вена на виске Нио дернулась под ее пальцами, и Кьяри вспомнила их первый поцелуй. Вспомнила свое тогда еще наивное решение любить Нио всю жизнь, вспомнила свои страхи, надежды, всегда иллюзорное, но такое яркое ощущение счастья. Однажды утром, после сезона дождей, Кьяри проснулась от того, что Нио пристально за ней наблюдал. - Я слышал Кунти Молью, - сказал Нио. - Я никогда не выйду отсюда. Кьяри убрала ресницу со щеки Нио и поцеловала его. Медленно отвечая, Нио смотрел ей в глаза. Весной Кьяри принесла в подземелье бумагу и чернила и попросила Нио научить ее испанскому. Во взгляде Нио интерес смешался с сомнением. Он дважды вытер о тунику ладони, будто они вспотели от волнения. Из всех новых слов, значения которых она не знала, Кьяри больше всего нравилось, как Нио произносит «Эльдорадо». Ей нравилось смотреть на Нио, прикасаться к нему и заново переживать прошлое. В жизни всегда так мало зависило от нее и так немногое ей удалось сохранить.