– Я ему так и сообщу. – Охранник взмахнул рукой. – Можешь идти. Ду направился к дверям. На ходу он нетерпеливо снял упаковку с плеера, вставил компакт-диск, надел наушники и нажал кнопку воспроизведения. Когда он вышел из тюремного блока, в глаза било полуденное солнце. В ту же секунду из наушников полилась небесная музыка. Казалось, будто он взлетает на крыльях счастья. Зачарованный, Ду прогуливался под теплыми весенними лучами. – Задумался? – раздался голос, прервав его мысли. Он неохотно выключил плеер – перед ним стоял Хан. – Мне сделали подарок. – Он показал плеер. Хана музыка явно не интересовала. Он дернул Ду за рукав: – У тебя есть минутка? Надо кое о чем поговорить. – Что случилось? – Ду убрал плеер в карман. – Давай найдем место потише… – Хан оглядел двор и направился в тенистый угол. Ду последовал за ним. – Я все обдумал, – заявил наконец Хан. – Я хочу отсюда выйти! – В каком смысле? – Я хочу выйти, – повторил Хан, чеканя слова. – Хочу сбежать из тюрьмы. – Идея безумная, – недоверчиво сказал Ду. Он осмотрелся, убеждаясь, что никто не подслушивает, а затем прошептал: – Ты с ума сошел? – Нет, не сошел. – Хан выглядел очень серьезным. – Мне нужно сбежать. Мама перенесла инсульт, а лечение слишком дорогое. У моей семьи никогда не было сбережений. Если я не выйду отсюда, могу никогда больше ее не увидеть. Ду закатил глаза. – Ты не увидишь ее, даже если сбежишь! Как думаешь, полиция не догадается установить наблюдение за твоими друзьями и близкими после побега? Ты к маме даже подойти не сможешь. Не глупи! Как только свяжешься с кем-то из родных, тебя тут же схватят. Хан понурил голову. – Я не настолько глуп. Видеться с семьей я не собираюсь. Мне просто нужно заставить бывшую невесту вернуть деньги моим родителям. Ради такой цели и жизни не жаль. – Заставить ее вернуть деньги? Как? Хан замялся. – Я еще не придумал… Но должен же быть способ! Ду казалось, что он разговаривает с незнакомцем. После долгой паузы он смог проговорить лишь одно: – Ты спятил. – Нет! – Лицо Хана перекосилось. – Ты сам советовал не щадить тех, кто причиняет мне боль. Ты вселил в меня веру в справедливую месть, а теперь называешь меня сумасшедшим? Неужели ты мне солгал? – Я не лгал. Нельзя потакать людям, которые причиняют нам боль. Вот только гнев и спешка отомстить не помогут. – Ду протянул руку и постучал Хана по голове. – Отомстить помогут смекалка и терпение. Понял? Хан сделал несколько глубоких вдохов. – Хорошо, я успокоился. Что же мне, по-твоему, делать? – Мотай свой срок, веди себя хорошо и требуй смягчения приговора. Попроси друзей нанять хорошего адвоката и найти доказательства того, что девушка украла у тебя деньги. Тогда решение суда могут вообще отменить. Хан разочарованно скривился. – Смягчение приговора? Даже если мне сократят срок, я все равно проведу здесь больше десяти лет. А маме нужно лечение немедленно. Через десять лет месть будет уже не холодным блюдом, а замороженным! И отмены приговора можно не ждать. Будь у меня доказательства, стоял бы я здесь сейчас? Ду лишь развел руками. – Есть другие предложения? – спросил Хан. – Наверное, нет. – Тогда я сбегу отсюда. Ду вдруг схватил Хана за руку и вытащил из темного угла, где они разговаривали. – Что ты делаешь? – испугался Хан. – Посмотри туда, – указал Ду. – Скажи мне, что ты видишь. На высокой сторожевой башне стоял вооруженный охранник, его автомат блестел на солнце. Хан пристыженно молчал. Ду продолжил: – Такие башни в каждом углу тюрьмы. Оттуда наблюдают за каждым нашим движением. Хочешь бежать? Тебя подстрелят, как зайца. Хан глубоко вздохнул, но тоска в его глазах не исчезла. Ду сделал шаг назад. – Даже если ты станешь невидимкой и пройдешь мимо охранников, толку не будет. Дальше понадобится преодолеть стену высотой в два этажа с колючей проволокой под напряжением. Это попросту невозможно. Конечно, можно попробовать с южной стороны. Тогда нужно пройти через контрольно-пропускной пункт, а потом через блокпосты. Я уж не говорю о том, что повсюду охранники и камеры наблюдения. А на выезде у южных ворот и людей, и машины тщательно обыскивают. Мышь мимо не проскочит, не то что человек. Каждая фраза действовала как ведро холодной воды. Ду подвел итог: – Это самая охраняемая тюрьма во всей провинции. Отсюда не сбегали почти двадцать лет. Почему ты думаешь, что у тебя получится? Если честно, сомневаюсь, что ты и из камеры-то выберешься. Хан мучительно подбирал слова. – Я знаю, сбежать нелегко. Вот почему мне нужна твоя помощь. Вместе мы все сможем. Ду тут же оборвал его: – А зачем мне убегать? Я сел всего на пять лет. Через два или три года выйду за примерное поведение. С какой стати я должен рисковать? Хан посмотрел на него и пробормотал: – Я надеялся, что ты мне поможешь… – Помочь тебе? Думаю, я уже достаточно тебе помогал. Хан не собирался отступать. – Вообще-то, у меня есть пара идей… – Пожалуйста, ничего мне не говори, иначе придется на тебя донести. – Ду повернулся и ушел, не оглядываясь. В углу двора, одинокий и беспомощный, Хан смотрел на высокую стену, на каменные блоки и провода под напряжением, отделяющие его от свободного мира. Несмотря на весеннее солнце, его бил озноб. Несколько дней он больше о побеге не заикался, а в минуты отдыха сидел, уставившись в пустоту. Впрочем, выражение его лица изменилось: отчаяние исчезло, глаза заблестели, словно какие-то потаенные мысли придавали ему сил. Пролетали дни, вскоре наступили выходные, и к Хану снова пришел посетитель. Из комнаты для свиданий он вернулся взволнованным. – Эй, братец Чжи, твой друг принес что-нибудь вкусное? – спросил Шунь. – Принес кое-что получше, – таинственно ответил Хан. – Увы, только для меня. Тебе от такого гостинца пользы никакой. Шунь почесал затылок. Впрочем, чуть позже он получил разгадку. Охранники принесли заключенным передачки от родных, и Хану отдали кое-что из еды и туалетных принадлежностей, а также два одинаковых футляра. Хан открыл один и достал пару очков. С тех пор как предыдущая пара разбилась, он жил в размытом мире. С полной слепотой не сравнить, но все же близорукость доставляла ему довольно много неудобств. – Ну вот, так-то лучше – сказал Черныш, когда Хан надел новые очки. – Теперь снова выглядишь образованным человеком. Шунь искоса посмотрел на Черныша. – Братец Чжи и без очков выглядит образованнее тебя. – Пошел ты, подлиза! Думаешь, он тебя защитит? Шунь напрягся, готовя хлесткий ответ, однако ему помешал Пин. – Почему две пары? Одна про запас, чтобы покончить с собой в случае чего? – поинтересовался он. – Очки легко разбить, так что лучше иметь запасные. – Хан открыл другой футляр, осмотрел вторую пару и убрал под подушку. Новые очки не только помогали различать лица, но и увеличили скорость работы. Он и так уже поднаторел в изготовлении пакетов, а теперь мог делать их еще быстрее. В знак солидарности, выполнив свою дневную норму, он оставался помочь другим. Этот жест доброй воли сокамерники заметили и начали уважать Хана. Даже Черныш перестал грубить. В ту пятницу все прибыли в мастерскую на обычную дневную смену и уже встали после обеда к рабочим верстакам, когда послышался крик охранника Хуана: