Хотя, конечно, кто она такая, чтобы иметь мнение, если не знает и половины. Через несколько минут она вышла из туалета и вернулась на вечеринку, присоединившись к друзьям, и они больше не вспоминали ни о Самуэле, ни о стипендиатке. Мальчишки танцевали и прикалывались над всем: над праздником, над местом, где он проходил и над самими собой. По крайней мере, музыка была сносной, а с реггетоном, вопреки опасениям Горки, не переборщили: много диско, рока и поп-хитов, время от времени сдобренных медленными композициями. Когда зазвучал очередной медляк, Горка вытащил Паулу танцевать. Она упиралась и хихикала, а он говорил всякие глупости и смеялся. Жанин почувствовала, что ее обошли стороной, и решила прогуляться по саду. Она вполне справлялась с ситуацией. Разумеется, о ней сплетничали, но она с олимпийским спокойствием не обращала на это никакого внимания. Хотя признаюсь, все это время я глазела в потолок. Когда я была маленькой, на меня очень повлиял фильм «Кэрри»[65]. Во-первых, из-за сцены с месячными в раздевалке и, во‐вторых, из-за кадров с ведром свиной крови. Думаю, она была свиная, я плохо помню. Я знаю, в школе есть ребята, которые считают меня смелой, но найдутся и другие (включая Венди), которые уверены, что я ведьма в истории с Марио. Представьте, что около меня спрятано ведро с кровью, а Венди ждет нужного момента, чтобы вылить его на меня… Но такое сложно вообразить, я же постоянно двигаюсь… ну а подружка Марио просто бездарна, я уверена, она бы поставила ведро рядом со столом с едой, думая, что я, толстуха, собираюсь провести время, поглощая пирожные (они, кстати, не содержат глютен: некоторые ученики его не переносят, а на вкус пирожные отвратительные, как опилки). Когда кривляния Горки и Паулы уступили место настоящему танцу без ухмылок и глупостей, молодые люди посмотрели друг другу в глаза. Они уже собирались сделать то, о чем просили их тела (как тогда в спортзале), но у Горки внезапно зазвонил мобильный. Это был один из тех входящих вызовов, которые заставляют вас бросить компанию. Звонила его лучшая подруга, страшно взволнованная и плачущая. Мелена говорила что-то невнятное и всхлипывала. Горка отошел от Паулы, он ничего не слышал из-за музыки и подумал, что Мелена снова под наркотиками или попала в беду. Последнее было недалеко от истины. – Я плохо слышу, Мелена… Ладно… Я иду к тебе. Горка направился к Пауле, чтобы предупредить ее и сказать о звонке, но неожиданно ситуация осложнилась еще сильнее: на сцену поднялась инспектор и заявила, что все должны организованно покинуть школу в связи с непредвиденным инцидентом. Слухи распространялись со скоростью лесного пожара. Марина мертва. По крайней мере, так говорили. Подростки помчались к выходу, не обращая особого внимания на указания инспектора. Началась суматоха. Некоторые плакали, некоторые шептались, а другие нервничали и не понимали, куда идти, думая, что они могут оказаться следующими. Несмотря на это, несколько ребят пытались доиграть партию в бильярд. Полиция пока ничего не подтвердила, и новость о гибели Марины могла показаться выдумкой, вместо того чтобы быть реальностью. Кто-то убил Марину? Правда? Кто мог так поступить? Кто способен хладнокровно убить лучшую ученицу? * * * Жанин попыталась вернуться в школу, но в дверях была такая толчея, что попасть внутрь оказалось невозможно. Но Жанин все стало ясно. Она ни в чем сомневалась: как только слух о смерти Марины достиг ее ушей, она сразу поняла, кто виноват. Дрожь пробежала по ее телу с головы до пят, когда она вспомнила слова Марио в школьном коридоре. «Он сказал Марине, что она мертва». Жанин запаниковала, пульс участился и придал ей силы пробиваться против течения. Она уже не хотела искать друзей, она решила встретиться с полицией и объяснить, в чем дело. Толпа постепенно рассосалась, и Жанин смогла войти в школу. Она подумала, что обязательно столкнется с полицейскими, и двинулась по коридору. Уже наступила ночь, было пустынно. Лампы погасили, коридор освещался только светом фонарей, который проникал с улицы. Атмосфера была, мягко говоря, зловещая. Жанин вспомнила все фильмы ужасов, которые видела, и затряслась от страха. Она услышала шаги позади себя, но не стала оборачиваться, потому что не хотела знать, кто ее преследует. Но этот человек окликнул ее: – Эй! Она все же обернулась и замерла в нерешительности, подумав, что это полицейский, который хочет сказать ей, что здесь нельзя находиться. Но она ошибалась. Человек медленно приближался, и, когда свет фонаря упал на его лицо, Жанин закричала. Перед ней был Марио. Жанин заорала еще громче. Да, ее жизнь быстро превратилась в полноценный ужастик. – Не убегай, Жанин! Подожди! Ничего подобного. Жанин рванула как сумасшедшая. Девушка попыталась открыть дверь одного класса, затем другого, но все были заперты, поэтому она кинулась в столовую, продолжая кричать: – Нет! Помогите! Убийца! УБИЙЦА! Марио был атлетически сложен, и преимущество, которое было у Жанин поначалу, быстро исчезало. Марио был близко, очень близко. Она сменила курс, влетела в женский туалет и попыталась заблокировать дверь корзиной для мусора. Это был полный абсурд: Марио сбил преграду одним ударом ноги. Жанин спряталась в кабинке и заперла дверь на щеколду. Она знала, что дверцы не слишком крепкие, но у нее в запасе будет несколько секунд, чтобы позвонить в полицию. Она трясущимися руками достала мобильный из сумочки, но так неудачно, что уронила телефон, и тот вылетел из кабинки, в которой она пряталась. Марио, невозмутимо преследовавший девушку, без раздумий наступил на телефон, разбив его вдребезги. Это испугало Жанин еще больше. – Открой дверь, Жанин. – И не подумаю! – Открой и не кричи, все равно никто тебя не услышит. Я просто хочу поговорить. – Мне не о чем с тобой говорить, убийца, оставь меня в покое. Помогите! ПОМОГИТЕ! – Что ты несешь? – удивился он. – Оставь меня в покое! Помогите! – продолжала вопить Жанин. Марио впал в ярость и стал ломать дверь, а Жанин еще сильнее заорала от ужаса. – Я просто хочу поговорить, – повторил он. – Ты должна забрать эту гребаную жалобу. Ты делаешь мою жизнь невыносимой. Черт! Марио ударил по дверце, и петли скрипнули. Еще один удар – и он выломал бы ее. Жанин никогда в жизни не была так напугана. Она помертвела и мысленно похоронила себя. Слезы наворачивались на глаза, а страх блокировал мозг, она уже не слышала Марио. Она была не в состоянии рассуждать, не могла говорить. Она чувствовала себя добычей, жертвой… ей есть что терять! Ей казалось, что она маленькая мышка, с которой играет кошка, трогая добычу лапкой, прежде чем кинуть в пасть и сожрать. – Да открой же, наконец! Он орал во весь голос, но она вопила еще сильнее, и, когда парень уже собирался вышибить дверь, в туалет – прямо как в кино – вбежала женщина-агент, которая размахивала пистолетом. – Стоп, полиция! – крикнула она. Марио повиновался и поднял руки, понимая, что снова облажался. Молодая женщина-полицейский (гораздо позже Жанин подумала, что та слишком молодая и чем-то напоминает испанскую актрису Бланку Суарес) попросила бедняжку выйти из кабинки, сказала, что все кончено и можно не бояться. Потом она проводила Жанин до двери, ведущей в коридор. Марио уже был закован в наручники. Ученики за пределами школы не могли поверить в происходящее. С одной стороны, Марина Нуньер была мертва, с другой – Марио арестовали, и все думали, что он убил ее, ну а Жанин под конвоем копов тоже вели к полицейской машине. Паула ничего толком не увидела, она просто позволила течению увлечь себя к выходу, пока Горка бежал к дому Мелены. Она была озадачена, как и остальные, и чувствовала себя странно, поскольку все время думала о смерти Марины. Она желала этой смерти и теперь чувствовала себя виноватой, ведь Марина уже не казалась ей плохой или эгоистичной. Марина была такой же девчонкой, как и я. Возможно, влюбленной, как и я. Иногда мы идем на поводу у эмоций и принимаем неправильные решения. Кто я такая, чтобы судить ее? Наверное, я всегда ей завидовала. Думаю, все в классе тоже. Если меня спросят: «Как ты думаешь, кто убил Марину?» – я отвечу, что преступником мог быть кто угодно. Нас обуревала ненависть… и зависть. А Марина – это порождение света, человек, который сиял безо всяких усилий, показывая нам, что мы просто кучка посредственностей. Я думаю, именно поэтому Горка вызывает у меня такие чувства, он заставляет меня не быть посредственностью и помогает ощущать себя особенной, и он ужасно милый… Да! Я продолжаю думать о нем, я все время думаю о нем. Мне нравится Горка, правда! Симпатия к нему уже глубоко пустила корни. Он мне кого-то напоминает? Вряд ли… Он состоит из кусочков и воспоминаний о других людях? Нет. Он мне нравится таким, какой есть, мне по душе те эмоции, которые он вызывает в моей душе… Сегодня вечером я просто трепетала. Когда мы танцевали, я положила голову ему на плечо, прикидываясь дурочкой и хихикая как глупышка, которой на самом деле и являюсь, а потом мне даже стало щекотно. Я хотела, чтобы он поцеловал меня. И я хотела поцеловать его… я мечтала, чтобы он взял меня за подбородок своими мозолистыми от гантелей руками, притянул к себе и поцеловал в губы так, как умеет целовать только он. Нет никаких сомнений, мне нравится этот мальчик. И в довершение всего он такой милый и хороший – ведь Горка решил пригласить Жанин на вечеринку, о чем я даже не подумала (какая я никудышная подруга, забочусь только о своей шкуре). А еще он бросился на помощь Мелене (кто знает, в какое дерьмо она вляпалась теперь)… в общем, все это заставило меня почувствовать, что он крутой парень. Я окажусь полной дурой, если упущу шанс стать его девушкой. Поэтому я собираюсь взять бразды правления в свои руки и скажу ему: «Горка, ты мне нравишься, причем очень сильно. Горка, я хочу, чтобы ты занимался со мной любовью и чтобы это был ты, а не кто-то другой. В моей голове нет никого, кого бы я хотела чувствовать внутри себя, – никого, кроме тебя». Да, я собираюсь это сделать. Сейчас самое подходящее время. Мне нравится Горка. Вот и хорошо. Мне нравится Горка, о боже! Мне нравится Горка. * * * Свет фар кареты скорой помощи проник в особняк через окна. Белые стены, дорогая мебель, ковер и мраморный пол периодически заливались оранжевым цветом, наполняя комнату обманчивым теплом. Можно ли назвать Горку спасителем? Да. Он бросился к дому подруги, немного опешил от вида крови и роскошного платья, но не позволил всему этому парализовать себя и осмотрел тело матери Мелены, которое показалось ему безжизненным. Парень не собирался посвящать себя медицине, но в детстве часто смотрел сериал «Центральная больница»[66], поэтому почувствовал, что сейчас готов делать операции на открытом сердце. Мелена пребывала в состоянии шока. Я плохо помню тот вечер… Я лежала на полу и начала засыпать, пока не почувствовала, как адреналин захватывает тело, словно мне вкололи что-то, и за секунду он поднялся с нуля до ста. Теперь в голове всплывают лишь маленькие вспышки: звонок Горке, подъемы и спуски по лестнице, страх, мое отражение во всех зеркалах дома, разорванное платье и пятна крови, крови, которая не была моей. Как будто все это видеоклип режиссера, который специализируется на шокирующих образах. Потом – Горка, скорая помощь, служба спасения, недоумение, опять страх и сирены… Пока я, наконец, не захлопнула дверь. Я никому не рассказала, что произошло, да меня и не спрашивали. Горке я объяснила, что мы поссорились, а остальным подсластила трагедию: дескать, услышала удар и увидела, что она лежит на полу. Кажется, я обвинила в случившемся туфли, точно не знаю… не помню. Голова сейчас взорвется. Чувствую каждый удар сердца, перекачивающего кровь прямо в мозг. Бум, бум, бум. Я ощущаю каждый орган в теле. Мне нужно отдохнуть, мне надо поспать. Я чувствую все – и ее кровь, и свою… мне нужно поспать. Пижама Мелены состояла из рекламной футболки хозяйственного магазина и мальчишеских треников, но для сна она подходила гораздо лучше, чем платье «Вера Вонг». Горка, который, вероятно, расплакался бы как ребенок из-за напряженной ситуации, проявил мужество и с самого начала повел себя по-взрослому: убедил подругу не садиться в машину скорой помощи и заставил ее отдохнуть. Он порылся на кухне, чтобы найти и разогреть стакан молока, но обнаружил, что холодильник пуст, а Мелена живет в весьма необычных условиях. Он уложил ее в постель, погладил по волосам, попытался успокоить глупыми словами и банальностями, которые слышал раньше, но в основном усмирил своим присутствием. И Мелена позволила ему это сделать. Она нуждалась в прикосновениях и в ласке, ей было все равно, что душевное тепло исходило не от матери, а от друга, с которым она была в ссоре и еще несколько часов назад даже не вспоминала о нем. Мелена по-настоящему испугалась. Она практически не думала о матери как о живой: та уже была мертва из-за падения с лестницы. То самое падение все еще всплывало в ее голове, хотя разум девушки с трудом переваривал «теперь мертва», «теперь жива», поэтому Мелена продолжала думать, что Аманда погибла. На самом деле состояние матери было критическим: она дышала, хотя полоска индикатора была полностью красной. Телефон Горки, казалось, раскалился. Парень отключил звук, как только прибежал к подруге, но продолжал получать звонки и послания от Паулы, от Жанин, а еще сообщения в групповых чатах об убийстве Марины… Но теперь его волновало только одно – ему надо было предупредить родителей, что он заночует у Мелены.