А самое главное, что возвратившегося в субботу вечером домой Крячко ожидал сюрприз: на кухне восседал тесть. Сюрприз, впрочем, заключался не в визите тестя как таковом — тот нередко навещал семью своей дочери, а с зятем имел вполне нормальные, дружески-родственные мужские отношения. Сюрприз стоял на полу, у ног тестя, и являл собой объемистый полиэтиленовый пакет, источавший изумительный аромат. В пакете оказался копченый жерех, которого любящий тесть любезно притащил Станиславу. Крячко охотно разделил бы с тестем его же подарок, однако Наталья, жена Станислава, категорически воспротивилась, настояв на том, чтобы отец и муж отправились на прогулку в парк… А так как она была женщиной практичной, то прогулка эта должна была совместиться с посещением рынка… Тестю, хоть и со вздохом, пришлось уступить дочери и удалиться, оставив жереха, но они со Станиславом договорились «уговорить» рыбку в ближайшее же подходящее время, и Крячко был уверен, что этим благословенным временем окажется воскресенье. Станислав планировал провести его широко, неспешно, на даче, с банькой… Но звонок Гурова с самого раннего утра испортил все — и день, и настроение, и отношения с женой, которая тоже имела свои планы на посещение дачи, правда, они были связаны не с жерехом, а с высадкой помидорной рассады. Так что Крячко подъезжал к воротам дома Бориса в состоянии угрюмого раздражения. Открыли ему ворота спустя две минуты. Перед ним предстал молодой парень в кожаном пиджаке и модных джинсах, с усталым выражением лица — у Крячко даже промелькнула крамольная мысль, будто он оторвал парня от сна после напряженной ночной смены. Полковник был не совсем далек от истины — на самом деле парень провел напряженную, но отнюдь не рабочую ночь. Он развлекался в клубе с друзьями, а потом — уже в другой, более интимной обстановке — с подругами. — Здравствуйте, это вы — Борис? — спросил Крячко. — Я, — коротко ответил парень, вопросительно глядя на полковника и мельком взглянув на удостоверение, которое тот держал в руке. — Разговор есть, — коротко бросил Стас. — Давайте, — равнодушно отозвался Борис, не делая при этом никаких движений, чтобы пропустить Крячко внутрь двора. — Только не слишком надолго, потому что мне по делам в Москву надо. — Дела — это хорошо, — сказал полковник, решив обойтись без церемоний и отодвигая Бориса в сторону. — Чем занимаешься? — с ходу переходя на «ты», по-свойски спросил он. — Бизнесом. А что всем от меня надо? Дело-то у вас какое? — С Вероникой Крайновой, соседкой твоей, у тебя близкие отношения? Борис секунду недоумевал, потом все-таки вспомнил, кто это такая, и довольно неприязненно ответил: — Близких нет, поскольку она вроде как несовершеннолетняя, а я такими делами не занимаюсь. — Он сделал вид, будто подводит итог разговору этой фразой, однако не удержался и не без любопытства спросил: — Что, проблемы какие у нее? — При этом в глазах парня промелькнула усмешка и некое подобие интереса. — Да, проблемы… — не стал вдаваться в подробности Крячко. — Вот в субботу утром ты бизнесом занимался или был дома? — В субботу утром я был дома, до двенадцати часов, а потом в Москву поехал… У нас теперь что, по утрам девчонок молодых насиловать взялись? Маньяк объявился? — Своими достаточно нахальными репликами Борис словно показывал, что наезжать на него не следует. Но Крячко подобным поведением вряд ли можно было сбить с толку. — Дома был, значит? — переспросил он, осматривая стоявший сбоку «Гелендваген». — Да, а подтвердить это может девушка по имени Катя, с которой я здесь находился с полуночи. — Один здесь живешь? — будто не слыша его последнего замечания, поинтересовался Станислав. — Мать у меня в отъезде, поэтому пока один. Но, как выясняется, не зря я приехал сюда в пятницу не один. — А Веронику, говорят, видели в твоей машине? — В моей машине никого видеть нельзя — у нее стекла тонированные. — Борис, усмехнувшись, указал на джип, но снова не удержался и небрежно спросил: — И когда же видели? И кто эти зоркие люди? — Ты катал ее несколько раз… — неопределенно проговорил Крячко. — Попросила — и прокатил, — коротко ответил парень. — Машина видная, мощная — вот и захотелось ей… Но я повторяю — подобными делами, типа соблазнения малолеток, я не занимаюсь. А что, прямо на меня показывает, да? Говорит, что сосед Борис ее того… Или нет — я был в страшной маске, а она узнала меня по голосу или… рукам, вот! По этой вот печатке! — И он сунул прямо под нос Стасу свою руку, на которой красовался перстень. — О чем разговаривали-то, когда она у тебя в джипе каталась? — невозмутимо продолжил Крячко, не обращая внимания на колкости Бориса. — Да она каталась прошлой осенью, по-моему! Я не помню… Так, о том о сем — какая у меня куртка, есть ли у меня девушка, курю ли я — ну и все такое прочее. — И что насчет девушки ответил? — Не помню. Я не помню, была у меня тогда подруга или нет. — А фамилия твоей Кати какая? Где живет? — продолжал задавать вопросы Крячко. — Понятия не имею насчет фамилии. Где живет — тоже не знаю. Телефончик могу подкинуть… А вы уж там сами выясняйте. Это вы должны доказывать, что я виновен, а не я. — Давай телефончик, — с готовностью отозвался полковник, доставая свой мобильник. Борис продиктовал номер и, деловито убирая телефон в карман, спросил: — У вас все? — Пока все, — окинул его взглядом Станислав. — Так что с Вероникой-то? — Борис, уже собираясь зайти обратно в дом, вдруг остановился. — Девочка пропала, никто не знает, где она… — Ну точно не здесь, — задумчиво качая головой, показал на свой коттедж Борис. — Но обыск у меня — только с ордером. Я формальности люблю. — Он вдруг сменил направление движения и подошел к двери, ведущей из двора на улицу. — Давайте я вас провожу — так будет лучше. А то сейчас уйду, а потом в машине у меня что-нибудь обнаружится… Крячко хотел было сказать что-то язвительное, но сдержался. В конце концов, похоже, парень действительно здесь не при делах, а тратить усилия и нервы на ненужного в оперативном смысле свидетеля — непрофессионально. Успокоив себя этим оправданием, он, ни слова не говоря, вышел за калитку и пошел обратно в коттедж Крайновых. Работа полковника Гурова по опросу свидетелей была чуть поприятнее, чем у Крячко. Ему предстояло познакомиться с семьей Рокотовых, с которыми, по уверению Натальи Крайновой, она общалась наиболее тесно в поселке. Более того, у Рокотовых был сын Виталик, который, по мнению Натальи Николаевны, мог бы составить достойную пару ее Веронике. Коттедж Рокотовых находился в некотором отдалении от крайновского, на другой линии и чуть дальше от въезда в поселок. Гурова встретила семья в полном составе — папа Вадим Николаевич, мама Алевтина Владимировна и сын Виталик. Полковнику открыла мама — высокая худая блондинка с бледным лицом, которое сразу, как показалось полковнику, стало излучать настороженность и холодность. — Да, мне звонила Наталья, говорила, что Вероника пропала, — произнесла она, стоя на лестнице. — Вы довольно тесно общались, поэтому я хотел бы поговорить с вами, — пояснил Гуров. — Я сразу предупреждаю, что мы ничего не знаем, — парировала Алевтина. — И все же… Ведь ваш сын тесно общался с Вероникой… — Виталик? — подняла белесую бровь Алевтина. — Встретиться два раза в месяц на пять минут вы называете тесным общением? — Тем не менее поговорить надо. Алевтина, изображая явное неудовольствие, пригласила полковника подняться на второй этаж. И там его сразу встретил глава семейства, который являл собой весьма доброжелательного на вид толстячка лет под пятьдесят. Он что-то жевал и прямо с набитым ртом вышел навстречу Гурову, невнятно проговорив: — Добрый день, добрый день. Рокотов собрался поздороваться с полковником за руку, потом спохватился, посетовал на свои испачканные руки и исчез в одной из комнат, чтобы привести их в порядок. Алевтина Владимировна, выглядевшая моложе своего мужа лет как минимум на десять, как показалось Льву, как-то презрительно посмотрела на него и пригласила пройти дальше. Постучав в одну из комнат, она приоткрыла дверь: — Виталик, это насчет Вероники, из полиции. К тебе можно? Гуров вошел в комнату. У стола за компьютером сидел молодой парень лет двадцати с совершенно обычной внешностью — среднего телосложения, русоволосый, в меру симпатичный. Пухлые губы придавали ему некоторую детскость. — Я хочу поговорить с ним наедине, — тихо сказал Гуров, обращаясь к Алевтине. Та, сделав недовольное движение бровями, пожала плечами и вышла из комнаты, а Лев подошел к молодому человеку и, взяв стоявший рядом стул, присел к нему. — Виталий, ты, наверное, в курсе, что пропала знакомая тебе девочка — Вероника Крайнова. — Да, в курсе, — вздохнул в ответ Виталик. — Но я ничего не знаю о том, где она могла бы быть. Мы практически не общались, хотя ее родители были бы не против… ну чтобы мы подружились. — А ты, значит, дружить не захотел? — Ну почему не захотел? Просто как-то она — ну в общем, замкнуто себя вела, а я… Ну тоже не очень… — То есть никакой искры между вами не промелькнуло? — решил помочь ему Гуров. — Да, — с облегчением согласился Рокотов-младший. — Да и потом… — Что потом? Виталий покосился на дверь, за которой, как подозревали и он сам, и полковник Гуров, напряженно прислушивается к разговору мать. — Ну, так что потом? — понизил голос Лев, склонившись к парню ближе. — Да был у нее парень! Просто она просила меня никому не говорить. Я и не говорил. Но сейчас она пропала, и я думаю, что сказать надо. — Правильно считаешь, — похвалил парня Гуров, ободряюще взяв его за плечо. — Так что же это за парень? — Я даже имени его не знаю, — развел руками Виталий. — Просто случайно увидел их вместе… Вероника кивнула мне издалека, я пошел своей дорогой, а при следующей встрече она попросила никому не рассказывать, что я видел того парня. Гуров задумчиво покивал головой и спросил, вспомнив вчерашний разговор с Масловой: — Его зовут Вова? — Нет, не знаю, — отрицательно покачал головой Виталик. — Что ж, спасибо и на этом. Точно не помнишь, как его звали? — на всякий случай переспросил полковник. — Я вообще не знаю! — прижал руки к груди Виталий. — Говорю же, видел издалека, не здоровался и не разговаривал с ним. Лев еще раз поблагодарил парня за разговор и вышел из комнаты. Алевтина, вопреки гуровскому предположению, за дверью не подслушивала, а о чем-то говорила с мужем на кухне. Полковник осторожно подошел к кухне, и до него донеслись ее слова: