Ответа по-прежнему не было. Не оставалось ничего другого, как снова поймать такси и поехать уже в то место, где она могла спокойно провести остаток ночи. Правда, определение «спокойно» не слишком подходило к той ситуации, в которой Вероника оказалась. И только из круглосуточного «Макдоналдса», откуда никого не выгоняли, она сумела дозвониться отцу… — …Вот и все! — обнял Веронику Вова, когда они устроились на уединенной скамье электрички, в хвосте последнего вагона. — Ничего не бойся, все будет нормально. Устроимся в Питере, снимем квартиру, это уже на мази, я обо всем договорился. Я сдам сессию, переведусь на заочный, откроем бизнес — возможно, даже попробуем завязаться с Финляндией. Это тоже реально, я тебе об этом говорил… С экзаменами твоими тоже что-нибудь порешаем. Все это решаемо. Ты пойми — все ре-ша-е-мо! Вероника слушала и машинально кивала, но одна мысль не давала ей покоя. — Тетя Дина! Вова, ты забываешь про тетю Дину! Ольшанский вздохнул. У него с языка были готовы сорваться сейчас тысячи упреков подруге за то, что она вообще позвонила Дине в ту ночь, вообще решила «запалить» все дело, звонила отцу и так далее, и тому подобное. Но он не стал этого делать — Вова вообще для своего возраста был удивительно сдержанным и даже мудрым парнем. — Но ты-то в чем здесь виновата? — сказал он, чтобы немного успокоить подругу. Вероника не ответила, просто отвернулась и стала смотреть в окно — электричка набирала ход, приближаясь к Солнечногорску. — В Бологое пересаживаемся, там потусим где-нибудь — надо два часа переждать, — произнес Вова, весь захваченный своими планами на будущее. — А в Питере ведь нас будут искать, — с сомнением покачала головой Вероника. — Будут, но не найдут. Во всяком случае, в ближайшее время, — ответил Вова. — Потому что квартира будет снята на другое имя, ты вообще светиться не будешь, а меня никто не знает. Во всяком случае, я так думаю, что не знает. Кстати, кто вообще обо мне знает? — вдруг опять насторожился он. — Давай еще раз… Мать, отец? — Нет! — Одноклассницы? — Ида, — закусила губу Вероника. — Но она будет молчать. — Если будет, — процедил Вова и вдруг хлопнул кулаками по коленям: — Черт! Витя… Это его дом, там произошло убийство, он будет просто вынужден меня сдать! Черт! Надо думать, каким образом себя легализовать в Питере. Как же я об этом не подумал?! Вероника, ну зачем, зачем ты позвонила этой Масловой? Кто тебя просил?! — Не начинай, а! — Вероника вырвалась из объятий Вовы и с надутым видом уставилась в окно электрички, практически прислонившись к нему лицом. Утро вторника в Главке на Петровке началось с совещания в кабинете генерала Орлова. — Ну что, давайте по порядку, орлы! — сказал генерал. — Начнем с Льва Ивановича. Гуров развел руками и показал на лежавшую перед ним бумажку: — Веришь или нет, Петр, но я, ты же знаешь, по бумажке никогда практически не читаю, все говорю по памяти. А тут вынужден был вот написать тезисно… Потому что пока мало что понятно. — А так всегда, до поры до времени, — ответил генерал. — Итак, первая версия — нашу «шатунью» Дину Маслову убил кто-то из ее сельских собутыльников, — вставил Станислав Крячко. — Сразу несколько возражений, — усмехнулся Лев. — Убита она выстрелом из пистолета — совсем не стиль сельских собутыльников. У них или кухонный нож, или камень, или топор. Или вообще просто кулак. — Логично, — тут же согласился Крячко. — Вот-вот, — подтвердил Гуров. — Я разговаривал сегодня с утра с участковым Суворовым. Он утверждает, что никто из его подопечных в серьезных криминальных делах не замечен. Я имею в виду — банды, огнестрелы и так далее. Тот самый алкаш Генка Шабалин, благодаря активности которого мы и обратили внимание на это село, максимум на что способен — дать в морду или трусливо вымогать деньги на выпивку за информацию. Кстати, тот же самый участковый, до того как все случилось, ни разу в селе Дину Маслову не видел. — Не видел — это не значит, что ее там никогда не было, — скептически возразил Крячко. — Вполне возможно, ты прав, — согласился Гуров. — Хотя у меня сложилось впечатление, что Владимир Иваныч Суворов — один из тех, кто к работе своей относится серьезно. В этом плане нам, можно сказать, повезло. Но вполне может быть, что бывала она там весьма нерегулярно, а в тот вечер появилась прицельно. И это связано не с тем, что ей негде или не на что было выпить, а с тем, что она знала, где находится Вероника Крайнова. — Поэтому и возникает вторая и самая правильная на нынешний момент версия — Вероника, — тут же подытожил Крячко. — Правильно, коллега, — иронично поддержал его Лев. — Пистолет пропал из дома Крайновых, и первый, вернее, первая, кто мог его взять, — это Вероника, которая к тому же собиралась сбежать из семьи. Зачем ей пистолет — да, вопрос. Но, как показали дальнейшие события, пистолет этот все же пригодился. Может быть, в этой семейке есть какая-то тайна, которую мы до сих пор не знаем? — Тайна, в которой замешана Дина Маслова, — выдал очередную реплику Станислав. — Она же, Лева, как ты говорил, почти как член семьи! — Почти, — подтвердил Гуров. — Правда, глава семьи ее не жаловал, кривился при одном ее упоминании. А вот Наталья, можно сказать, была лучшей подругой. И, что немаловажно, у Дины сложились хорошие отношения с Вероникой. — А она ее взяла и убила, — нахмурился генерал Орлов. — Как-то не вяжется — да, орлы? — Могло быть что угодно — ссора, просто неосторожность. В конце концов, там, кроме нее, был еще ее хахаль Вова! — поднял вверх палец Крячко. — Этот Вова, кстати, мог и настаивать с самого начала, чтобы его подружка сперла у отца пистолет, а потом воспользовался им, чтобы убрать свидетеля. Дина каким-то образом узнала, что Вероника прячется в селе. — От Вероники, скорее всего, и узнала. — Гуров посмотрел на еще один листок, на котором были отражены все звонки с мобильного телефона Масловой. — Этот хмырь, Вова, вручил ей новый телефон с новой «симкой», с которого она и позвонила Дине в 22:30. — Сейчас по этому номеру что биллинг показывает? — спросил Орлов. — Майор Головкин в этом плане работает, — ответил Крячко. — Так, ну а ты, Станислав, что скажешь по результатам своей вчерашней работы? — в упор посмотрел на него генерал. Крячко вторую половину вчерашнего дня провел в оперативной разработке погибшей Масловой. Он посетил ее квартиру и устроил там обыск. Однако ничего такого, что наводило бы сыщиков на какие-то новые версии, в результате этого так и не появилось. — Жила она одна, — со вздохом начал свой доклад Станислав. — Мужчин, судя по показаниям соседей, рядом с ней видели, но они были всегда разные. То есть сегодня один, завтра — другой. Короче говоря, распутной женщиной она была… — Это к тому, что какого-то таинственного покровителя, о котором она так сладко пела своей подруге Крайновой, скорее всего, у нее не было, — заметил Гуров. — Встает вопрос — а на что она все же жила? — пристукнул пальцем по столу Орлов. — Машина у нее была, кстати, она постоянно нарушала правила дорожного движения… — Этот вопрос мы, надеюсь, выясним, — сказал Гуров, — хотя пока на него ответа нет. — Соседи отзываются о ней по-разному, — продолжил Крячко. — Пожилая соседка — так весьма негативно, потому что часто видела ее поддатой, она вообще не вызывала никакого уважения, потому что жила одна, ни детей ни плетей. Ну а пожилые у нас любят во всем порядок. А вот молодой парень лет тридцати из другой квартиры — так, наоборот, сказал, что интересная была женщина, приятная. Ну для него, наверное… — А он с ней не… того? — скосил на него глаз Гуров. — Уверяет, что нет, — быстро отреагировал Станислав. — Я отвел его в сторонку и деликатно об этом самом и спросил. Ну а если и было, то, может, разок или два, но на общую картину это не влияет. Парень он свободный, так что может устраивать досуг как хочет. В том числе и с соседками на пятнадцать лет старше. Сейчас, когда нравственность на нуле, все возможно! — пафосно изрек полковник. — Или, может быть, его в подозреваемые запишем? Гуров промолчал, а Орлов пожал плечами. — Выяснил также, что у покойной жива мать, — продолжил Крячко. — Ей за семьдесят, проживает в Перми, позвонили, сообщили, старушка в горе, понятное дело, но, возможно, даже приедет на похороны. — Кстати, что с похоронами, не знаешь? — нахмурился Гуров. — Кто организовывать-то их будет? — Не знаю, — отрезал Крячко. — Я так понимаю, что должна заняться ее подруга, Наталья, но это ты с ней общаешься в основном, а не я, — многозначительно посмотрел он на Гурова. — Тело сейчас, как и положено, в морге, эксперты отработали. Огнестрел, очень похожий на тот, что образуется от спортивного пистолета. То есть на девяносто процентов убили ее из пистолета Крайнова. — И по-любому получается, что главная подозреваемая у нас все равно — беглянка Вероника, — подвел черту под обсуждением Орлов. — Которая до сих пор не обнаружена, — мрачно поддакнул ему Крячко. — Давайте, орлы, работаем дальше, — завершил разговор генерал. — Ориентировки разослали, будем ждать поимки беглецов. Хотя что-то мне подсказывает, что не совсем в них дело. — И негромко добавил: — И дай бог, чтобы я не ошибался… Гуров и Крячко мрачно посмотрели на неожиданно засомневавшегося начальника — им, разумеется, хотелось, чтобы беглецов поймали, но пока что было совсем непонятно, чем дело закончится. Оба полковника вышли в коридор и направились в свой кабинет. А у его двери, как оказалось, их поджидал майор Головкин. — Лев Иванович, вы просили узнать насчет номера машины, — напомнил он. — Какой машины? — нахмурился Гуров и тут же вспомнил — он просил уточнить, кому принадлежит тот черный «Инфинити», который маячил в туманных сумерках подмосковной дороги перед тем, как он встретил там Дину Маслову. — Вот, пожалуйста, данные, — вручил ему бумажку майор. — Petuhovs Andris, Riga, Latvijas Republika, — увидел полковник надписи латиницей. Тут же к изучению бумаги присоединился Крячко. — Это что за хрень? — неудоменно воскликнул он. — Похоже, что наш таинственный незнакомец приехал в Москву из Латвии. Он иностранец. — Ага, Петуховс, — хохотнул Станислав. — А они там ко всем русским фамилиям добавляют в конце букву «с». Это же Европа, Стас, Европа! — поддержал иронично-шутливый тон коллеги Гуров. — Мы почти что в Европе, — констатировал Вова, накидывая рюкзак на плечи. — Нам туда, — сказал он Веронике, показывая на силуэт видневшегося вдалеке перрона Московского вокзала. Они не спеша побрели по перрону, обходя по дороге всякие тюки с поклажей, носильщиков и двигавшихся еще медленнее, чем они, пассажиров, вышедших с электрички. Вероника нервничала, и Вова это чувствовал — то она зачем-то оглядывалась, то прятала глаза. Заметив впереди у входа в вокзал маячивший наряд полиции, Вова ткнул Веронику в бок: — Помнишь, как я тебе говорил — видишь копов, иди как обычно. Не зажимайся, расправься! Но Вероника словно не слышала Вову, она, наоборот, прижалась к нему и как будто старалась спрятаться от полицейских. Чем, собственно, и привлекла их внимание. Один из вокзальных патрульных приблизился к ним и дежурным казенным голосом попросил предъявить документы. Ольшанский, внутренне понимая, насколько близки они сейчас к провалу, тем не менее спокойно вынул свой паспорт. Полицейский довольно равнодушно просмотрел его, сличил фотографию с живым Вовой и кивнул в сторону Вероники. — А это сестренка моя, у нее паспорт дома, — с улыбкой пояснил Вова. — Сестренка тоже в Москве живет? — Ну да, мы решили северную столицу посмотреть, приехали вот… И что-то в нервном поведении Ники насторожило второго полицейского, который тоже в этот момент подошел. — Придется пройти для выяснения, — строго произнес он. — Тут недалеко. Пройдемте!