— А мы вас с удовольствием послушаем. Давайте имя и адрес человека, который подтвердит ваше алиби, — любезно согласился Гуров. И тут Крайнов несколько замялся и попросил разрешения закурить. — И вообще — а где мотивы, господа? — продолжил он задавать риторические вопросы, нервно выпуская дым изо рта. — Или это уже не имеет значения — типа пистолет перевешивает тысячи других улик и мотивов, как в одном известном фильме? Да, я не очень жаловал покойную подругу жены, но это как-то слабенько, вы не находите? Деньги она клянчила у жены — то есть фактически у меня, поскольку моя любезная супруга давно отказалась от вредной привычки работать. И чтобы это прекратить, я убил Дину. Очень веско, очень фундаментально, любой судья сразу поверит. — Выдавая порционно эти фразы, Крайнов нетерпеливо поглядывал на жену и дочь, которые стояли и слушали его сбивчивые оправдания. — Езжайте домой, я сейчас все объясню, и меня отпустят. Я приеду позже, — раздраженно бросил он, обращаясь к ним. — Нет, Эдик, мы тебя подождем! — заупрямилась Наталья. — Мы же на твоей машине… — Вот и ждите меня в машине! — В машине не получится, — подал голос Крячко. — Там проводился обыск, не положено, это улика. Нам надо еще проверить ее на скребки с колес — вполне возможно, обнаружится глина, типичная для села, где было совершено убийство… — Там одна и та же глина! — крикнул Крайнов. — Расстояние между селом и коттеджным поселком — меньше километра! Это одна и та же геологическая субстанция. Конечно, на шинах моей машины будет глина, характерная для нашего поселка и соседнего села. И что, это докажет, что я ездил той ночью в село, чтобы убить несчастную Маслову? Что вы глупости-то говорите?! — Проверим на субстанции. — Полковнику Крячко, казалось, доставляло удовольствие подзуживать Эдуарда Васильевича. К тому же ему нравилось произносить умные слова и термины. И вообще он сегодня с полным основанием мог считать себя триумфатором — именно его интуиция позволила обнаружить орудие преступления. Честно признаться, Крячко и сам до конца не верил, что обнаружит в багажнике Крайнова какие-то улики. Им руководило упрямство и вот та самая интуиция, без которой любой сыщик считается никудышным. Вообще-то щеголять интуицией — это была прерогатива Гурова, поэтому он особенно гордился, когда и ему удавалось проявить некую изящность в расследовании. Оставалось только изобличить преступника. Воспользовавшись моментом, Крячко победоносно подмигнул Гурову, и тот прочел этот взгляд безошибочно: «Гони пиво с рыбой!» — Короче, ждите меня в коридоре, — сквозь зубы проговорил Крайнов, снова обращаясь к членам своей семьи. — А вы давайте допрашивайте меня по делу, — повернулся он к Гурову, который в данном случае по отношению к нему явно выглядел «добрым следователем». Перед выходом в коридор Наталья вдруг обернулась, будто вспомнив о чем-то. Помимо дамской сумки в ее руках был какой-то довольно увесистый пакет, герметично упакованный в слой полиэтилена. — Вот, — протянула она его Крячко. — Что это? — не понял тот. — Пакет, вы у меня забыли. Ну, с рыбой, кажется. Заберите. Она пахнет, а я запах рыбы не переношу. Пришлось упаковать ее, чтобы машина не провоняла. Когда Наталья с Вероникой наконец скрылись в коридоре, майор Головкин увел Вову в другой кабинет — с ним было не так просто, и отпустить его, как Веронику, пока указаний от Гурова с Крячко не поступало, Эдуард Васильевич придвинул стул к столу Гурова и, воровато оглянувшись на дверь, как бы пытаясь убедиться, достаточно ли плотно она закрыта, вполголоса заговорил: — Товарищ полковник, ерунда это все! Пистолет мне подбросили, и вы, надеюсь, узнаете, кто это сделал. А я в убийстве не виноват, и знаете почему? Да потому что у меня есть стопроцентное алиби! Правда, оно довольно специфического характера. — Да что вы говорите! — подал полную скепсиса реплику Крячко. Гуров недовольно покосился на него и кивнул Крайнову — мол, давай, излагай факты. — Понимаете, я действительно не был в Подмосковье на объекте в ту ночь — вся работа закончилась еще днем в воскресенье. Но у меня были обстоятельства, так сказать, личного плана. И мое алиби, то есть нахождение в офисе нашей фирмы на момент убийства Дины может подтвердить один человек. Вернее, одна… Девушка. — Крайнов досадливо вздохнул. — Ее зовут Кристина Костыко, она работает у нас дизайнером. Мы с ней вместе были в офисе. — Ночью? — громко хмыкнул Крячко. — Лева, а я тебе говорил! У меня интуиция не только насчет пистолетов, а и насчет моральных обликов! Крайнов развернулся и метнул в него полный злобы и гнева взгляд. — Стас, выключись! — строго прикрикнул на напарника Гуров. — Или хочешь — сам веди допрос. — Да нет, я лучше послушаю. Уж больно занимательный рассказ! — буркнул Крячко и сел, нарочито подперев рукой подбородок. — Не более занимательный, чем ваши фокусы с подкинутым пистолетом, — огрызнулся Крайнов. — Короче, я могу ее набрать прямо сейчас, — добавил он, вынимая из кармана телефон. — А вот с телефоном в полиции, тем более в Главке, не положено, — опять встрял Крячко. — Выключите его и передайте нам, а потом получите у дежурного… — Ну знаете ли! Ваша бесцеремонность переходит всякие границы! — стараясь придать своему лицу грозное выражение, проговорил Крайнов, приподнимаясь со стула. — В полиции никто, к вашему сведению, не должен выключать телефоны. Даже в прокуратуре такого не требуют. Только в суде — поскольку это неуважение к одной из ветвей власти. А в полиции, извините, такого закона нет. Так что телефон я вам не отдам, а если вы попробуете забрать у меня его силой, я вас закидаю жалобами. Гуров снова сделал знак Крячко, чтобы он прекратил задирать Крайнова по всяким мелочам, и продолжил допрос: — Значит, всю ночь вы провели с вашей сотрудницей Кристиной Костыко. Давайте ее адрес и телефон, мы сами позвоним. Крайнов порывался что-то сказать — по-видимому, он хотел как-то обойтись без привлечения к делу своей любовницы, но сам понимал, что это вряд ли у него получится, поэтому смирился со своей участью. Единственное, что ему удалось сделать — это настоять на вызове такси для Натальи и Вероники, чтобы приехавшая на Петровку сотрудница Крайнова не столкнулась с его домочадцами. Когда жена и дочь уехали, Эдуард Васильевич вздохнул с облегчением, не меньшим, как показалось Гурову, чем если бы подтвердилось его алиби. Он сидел на стуле перед полковником, а тот, осматривая Крайнова как бы со стороны, размышлял про себя. Ну да, нервничает человек. А кто бы не нервничал в его положении? Однако все же волнение его не выглядело столь сильным, как бывает перед неизбежным разоблачением. Напротив, он как будто сидел в нетерпении, ожидая, что скоро его алиби подтвердится. Но это отнюдь не означало, что Крайнов невиновен в убийстве. Ведь он мог заранее запастись алиби через свою Кристину Костыко. И это, кстати, могло стать причиной того, что он оставил пистолет в багажнике — дескать, смотрите, очевидно же, что его подбросили! Разве я стал бы оставлять орудие преступления на видном месте? Да у меня и алиби есть — вот, Кристина Костыко! Кто она вообще такая? Нет, понятно, что сотрудница, но что за отношения? Обычная интрижка? Или что-то большее? Личные дела Эдуарда Васильевича, по большому счету, были Гурову неинтересны, если бы не два момента: висевшее над ним обвинение в убийстве, а также неожиданное признание Натальи Крайновой, сделанное сегодня утром. «Он хочет со мной развестись» — вот что она сказала. В суете допроса Вероники и Вовы, обыска машины, нахождения пистолета и дальнейшем переполохе эти слова потонули как малозначительные. А ведь это не так. Крайнов хочет развестись с женой? Почему? Просто эмоции? Минутный импульс, возникший из-за разногласий Натальи с дочерью, приведших к побегу последней? Возможно, возможно… Но вот фигура Кристины Костыко неожиданно обретала дополнительную нагрузку. Не просто любовница и свидетельница. Она могла быть человеком, с которым Крайнов собирался связать свою судьбу. Ведь просто так, под влиянием эмоций, не разводятся с женой, с которой живут почти двадцать лет. Играет тут роль Кристина Костыко или она просто была, что называется, под рукой у Крайнова, чем он и воспользовался? А теперь, подтвердив — или не подтвердив! — алиби своего шефа и отыграв свою роль, навсегда сойдет со сцены? И если у них все серьезно, то каким образом меняются роли остальных участников, в первую очередь Натальи Крайновой, которая остается в крайне невыгодном положении? Так рассуждал Гуров, с непроницаемым видом сидя за столом напротив Крайнова и заполняя документы. Ответов на эти вопросы у него не было, и он решил получить их у самого Эдуарда Васильевича, поскольку лучше него никто не мог знать о его планах и намерениях. — А почему вы разводитесь с женой? — закончив писать, неожиданно спросил Лев, подняв глаза на Крайнова. Вопрос этот прозвучал для Эдуарда Васильевича как гром среди ясного неба. Ситуация усугубилась тем, что в этот самый момент в кабинет вошел Крячко и, услышав последнюю фразу, сразу почувствовал к ней огромный интерес, который и не замедлил продемонстрировать: — О-паньки! Вон оно что! Крайнов покраснел от досады и заерзал на стуле. Станислав тем временем подошел к нему вплотную, заглянул в глаза и повторил: — Вон оно что! Вот вам и скрытый мотив! — Да какой скрытый мотив, что вы несете! — недовольно запротестовал Крайнов, но не слишком уверенно. — Черт бы подрал этих баб за болтливость! — отвернувшись в сторону, выругался он сквозь зубы. Потом снова повернулся к Гурову и продолжил: — Послушайте, товарищ полковник, это все ерунда! Не слушайте Наталью… Вернее, я действительно собираюсь с ней разводиться. Она в последнее время какая-то неадекватная, все пытается амбиции свои дурацкие реализовать, дочь чморит, навязывает ей всякие ненужные вещи… Сама ничем толком не занимается, только «распальцовки» вечно свои разбрасывает — в обществе уже стыдно за нее. На моем дне рождения тоже всякую ерунду болтала насчет того, какие мы крутые. Да все знают об этом! Более того, к нам приехали люди и покруче нас… В общем, надоело мне все. И никаких скрытых мотивов здесь нет. Можно подумать, для того чтобы развестись, мне нужно убить Дину Маслову. Ну смешно же, елки-палки!.. Да и потом, это я в запале сказал. А если хорошенько подумать, так, может, и не разведусь. Это же такой геморрой! Коттедж этот надо будет делить, ну и всякое такое… Короче, к делу это не имеет никакого отношения. Гуров слегка кивнул Крайнову в знак того, что принимает его аргументы. А спустя полчаса выяснилось, что у Эдуарда Васильевича есть алиби на момент убийства Масловой. Оно было успешно подтверждено Кристиной Костыко. И это означало, что перед сыщиками снова вставала задача поиска убийцы. И не только — теперь уже предстояло выяснить, кто же подкинул пистолет в багажник машины Крайнова. А эксперты уверенно сказали — выстрел в голову Дины Масловой был произведен именно из этого оружия. И если Крайнов в этом невиновен, напрашивается, само собой, вывод, что настоящий убийца хотел, чтобы обвинили в преступлении Эдуарда Васильевича… Глава седьмая Шел уже четвертый день после убийства Дины Масловой. И ничего приближавшего сыщиков к разгадке не происходило. А генерал Орлов начал очередной рабочий день изречением: — Вот, орлы, видите, во что превращаются дела, которые я вам, бездельникам, подкидываю. Он откровенно «троллил бездельников», то бишь полковников Гурова и Крячко — благодаря этому делу они вторую неделю продолжали работать без выходных. И конца этому рабочему марафону видно не было. — Куда направить свои следственные стопы, не знаете? — продолжал Орлов, с усмешкой глядя на покрасневшие лица обоих полковников. — А я вам скажу. Хотя Лев, скорее всего, догадывается. Помнишь, ты говорил о таинственном «Инфинити», который тебе встретился два раза за время всей этой суеты по поимке девчонки? И говорил о неком Петухове, о котором тебе поведал участковый коттеджного поселка? А данные по владельцу «Инфинити» указывают на некоего Андриса Петухова из не совсем дружественной нам Латвии. Не находишь, что весьма интересное совпадение? Гуров покачал головой. У него тоже что-то щелкнуло в мозгу, когда они вместе с Крячко шутили над лингвистическими особенностями латвийских фамилий. Но связать это с весьма поверхностным замечанием сельского участкового ему не пришло в голову. Зато генералу Орлову можно смело было выставлять «пятерку» за внимательность к докладам своих подчиненных. — Лева, вот дело конца девяностых, которое имеет отношение к этому самому Петухову, — сказал генерал, доставая из ящика стола папку. — Так что знакомьтесь и ищите зацепки. Прилагаются также документы о том, когда Петухов получил латвийское гражданство, когда продал свою недвижимость в России, и много еще чего интересного. — Может быть, Петр, ты еще знаешь, где сейчас припаркован его «Инфинити»? — неожиданно съязвил Крячко. — Ты в последнее время славишься интуицией по автомобилям и по тому, что находится в их багажниках. Так что вот тебе новый плацдарм для того, чтобы проявить свои экстрасенсорные способности, — остроумно парировал Орлов. — Я таковыми не обладаю, поэтому место парковки автомобиля не знаю. Но я верю в тебя, Стас! Крячко не нашелся, что ответить, а Гуров тем временем взял папку в руки. Он тоже вспомнил про рассказ участкового Суворова о каком-то серьезном преступлении или несчастном случае, произошедшем в селе примерно двадцать лет назад. Короче, была какая-то темная история, про которую он забыл, а вот его прозорливый начальник Орлов задержал в мозгу и даже подсуетился на эту тему. Лев углубился в изучение дела уже в своем кабинете, попросив Крячко не мешать ему, хотя напарник постоянно лез с какими-то отвлекающими разговорами. Суть дела состояла в том, что, прихватив немалую сумму наличными, бесследно исчезла некая Анастасия Велесова, доводившаяся гражданину Петухову Андрею Григорьевичу гражданской женой. Больше Велесову никто не видел, деньги найдены не были, а Петухов продал свой дом и уехал из Москвы, как потом оказалось, и из России, осев в Латвии. Гуров на всякий случай запросил данные о том, кто владеет в настоящий момент коттеджем, из которого исчезла тогда молодая женщина с большой суммой денег. И результаты оказались достаточно интересными… Когда после обеда Крячко, вернувшийся из технического отдела, где он занимался поисками автомобиля Петухова, заглянул в справку, принесенную Гурову по коттеджу, он удивленно присвистнул, прочитав фамилию нынешнего владельца: — Аронов? — Да, Аронов, — ответил Гуров. — А что? — А то, что это фамилия того самого молодого «мажора», с которым я разговаривал по поводу пропавшей девочки, — сказал Станислав. — Такой противный тип на «Гелендвагене». — Который практически сосед Крайновых? — уточнил Гуров. — Ну да. — Похоже, придется снова ехать в этот богом проклятый поселок, — после паузы протянул полковник. — Без меня, Лева! — поднял руки Крячко. — У меня и так, помимо нашего убийства Масловой, есть дела — надо документацию в порядок привести. — Да ты мне и не нужен, — пожал плечами Гуров. — В смысле сегодня, — усмехнувшись, добавил он. Первым делом Гуров нанес визит семье Крайновых. Встретила его с недовольным видом Наталья Николаевна, одетая в пафосное платье, в котором обычно женщины ее уровня надевают в рестораны. Она уже готова была произнести что-то типа «вы немного не вовремя» — по крайней мере, полковник явно прочитал эти слова на ее лице, — однако за ее спиной возник оптимистично выглядящий Эдуард Васильевич. Увидев Гурова, он расплылся в улыбке и пригласил его зайти. По тому, что его глаза немного блестели, а сам он что-то дожевывал, полковник сделал вывод, что в семье Крайновых происходит какой-то званый обед. И не ошибся, поскольку, зайдя в гостиную, увидел обильно накрытый стол, за которым сидели Вероника и Вова Ольшанский. — У нас сегодня, так сказать, день открытых дверей, — ответил на удивленный взгляд Гурова глава семьи. — Поэтому вы как нельзя вовремя, поскольку именно благодаря вам наша дочь вернулась домой, а я счастливо избежал обвинения в убийстве, которое не совершал. При этих словах Наталья Николаевна как-то обиженно поджала губы. Эдуард Васильевич пригласил полковника к столу и, разумеется, тут же предложил выпить. Гуров, следуя своему железному правилу, от выпивки во время исполнения должностных обязанностей отказался. Крайнов ни капельки по этому поводу не расстроился и с удовольствием чокнулся рюмками с Вовой. — Мы тут думаем, как жить дальше, — продолжил он вещать с набитым ртом. — Вот серьезный разговор состоялся с молодым человеком. Ну и с Никой, само собой. Решили, что она все-таки сдаст последний экзамен, а там посмотрим.