– Бесси, вы знали, что дядю Кларенса утопили в бочке с вином? – спросил он. – Что? – Елизавета не поверила своим ушам, а Анна в изумлении выпучила глаза. – Стражники так говорили, я слышал, – объяснил им Йорк. Елизавета разозлилась. Как они посмели обсуждать такие вещи, когда рядом находились дети? Хорошо еще, что сын и дочь Кларенса играли в опочивальне. – Какая чушь! – воскликнула принцесса. – Вы не должны слушать досужие сплетни. – Но это правда, – запротестовал Йорк. – Они сказали, отец разрешил ему выбрать, как он хочет умереть, и дядя выбрал, чтобы его утопили. – Я в это не верю! – возразила Елизавета. – Не смейте повторять эти глупости при Маргарет и Уорике. Произнося это, она увидела, что смущенный взгляд Йорка метнулся в сторону дверного проема, где стояли дети Кларенса. Один взгляд на их лица сказал ей: они слышали все, что здесь было сказано. Маргарет разрыдалась. – Я хочу к папе! – кричала она. – Скажите мне, что он жив! Уорик тоже заревел. Елизавета быстро подошла к ним и обняла обоих: – Я уверена, это неправда, но схожу и спрошу короля. – Она повернулась к Марии и Сесилии, которые в ужасе смотрели на нее. – Приглядите за ними, – велела сестрам Елизавета. – Придумайте, чем их занять. Она быстро шла по дворцу, по внутренним дворам, покрытым инеем, и по многолюдным галереям, пока не добралась до покоев короля. Стража впустила ее, и, к счастью, Елизавета застала короля одного в кабинете, он подписывал бумаги, выглядел осунувшимся и усталым. Впервые она заметила седину в его рыжих волосах. – Бесси! Что случилось? – О отец! Елизавета передала ему слова Йорка, рассказала, как расстроились Маргарет и Уорик. Пусть король развеет ее тревогу, скажет, что это все несусветная чушь, однако Эдуард помрачнел. – Печально, но это правда, – к ужасу Елизаветы, проговорил король. – Кларенс сам выбрал такую смерть. Мне жаль, что вы, Бесси, узнали новость таким образом и его дети слышали это. Но поверьте мне, моя дорогая, у меня не было выбора. Я столько раз прощал его измены, а он намеревался уничтожить всех нас. Ему оставалось только одно – умереть. Иногда королю приходится совершать такие поступки, от которых он сам содрогается. Я бы отдал что угодно, лишь бы было иначе. – Он привлек дочь к себе и крепко обнял, как будто сам нуждался в утешении. – Что мне сказать его детям? – спросила Елизавета, боясь возвращаться в детскую с такими жуткими вестями. – Ваша мать сама сообщит им. Я пошлю за нею. Мать пришла очень быстро. Кивнула, когда отец объяснил, что нужно сделать, и по пути в детскую велела Елизавете идти в Мейденс-Холл. – Я скажу детям, что их отец поступил очень плохо и парламент признал его достойным смерти. Король прощал его много раз, но даже он должен слушаться законов, и он даровал дяде Кларенсу самую легкую смерть из всех возможных. Мать отвела Елизавету в нишу окна, лицо ее было очень серьезным. – Это страшная трагедия, но я рада, что он мертв. Он ненавидел меня и весь мой род, вы знаете. Презирал нас как людей низкого происхождения и был намерен извести. Не забывайте, это они с Уориком казнили вашего дядю Джона и дедушку Риверса и обвинили бабушку Риверс в колдовстве. К тому же Кларенс неустанно порочил мой брак, а это подразумевало, что вы тоже вне закона. Мне не стоит лить по нему слезы. Но я глубоко сочувствую его детям. Юный Уорик пострадает больше всего, так как Закон о лишении прав и состояния, изданный против его отца, оставляет мальчика без титула и исключает из очереди наследников королевского престола. – Что с ними будет? – спросила Елизавета; ее сердце обливалось кровью от жалости к маленькому кузену. – Их отдадут под опеку вашему брату Дорсету. – Мать явно не теряла времени даром и активно действовала за сценой, не упуская случая заполучить для своих родных выгодное опекунство или доходную должность. – Но они останутся с вашими братьями и сестрами во дворце Шин. Может быть, вы тоже захотите провести вместе с ними какое-то время. В груди у Елизаветы расцвела надежда. Мать говорила об ее отъезде в Шин, а не во Францию. Вечером накануне отъезда Елизавета ужинала с родителями в покоях королевы, к ним присоединился дядя Глостер, одетый в черное и со скорбным выражением лица. При упоминании дяди Кларенса Елизавета с изумлением увидела слезы у него на глазах, хотя обычно дядя Глостер не выказывал своих чувств. А еще она обратила внимание, что он, помимо общих фраз вежливости, почти не разговаривал с матерью, но с нею общался, как всегда, по-доброму. – Как восприняли новость юный Уорик и Маргарет? – спросил Глостер. – Они сильно опечалены, – ответила принцесса. – Такое трудно перенести столь маленьким детям. Думаю, перемена места им поможет. – Это была жестокая необходимость, – заметил отец, – я благодарен вам, Ричард, за поддержку в парламенте. – Неужели обязательно было убивать его? – вдруг выпалил дядя Глостер. – Разве вы не могли просто держать его в тюрьме? – Ричард, никакие тюремные стены не могли стать преградой для его козней. Он представлял угрозу для всех нас. – Да, но когда я поддерживал вас в парламенте, то не думал, что вы зайдете так далеко. Король должен проявлять милосердие, особенно к своему брату. – Кларенс не проявлял милосердия к нам! – вспылила мать. Дядя Глостер проигнорировал ее замечание и не сводил глаз с короля. – Королева права, – устало произнес тот. Глостер выпятил губы, будто собирался что-то сказать, но передумал. – А что будет с долей Кларенса в наследстве Уорика? – спросил он чуть погодя. – Она ваша, – ответил Эдуард, – как я и обещал. Елизавета подумала, не было ли это платой за оказанную дядей Глостером поддержку. – Я не рассчитывал, что все так обернется, – ответил тот королю, – но не буду отрицать, что благодарен. – Принадлежавшее Кларенсу герцогство Солсбери я передам вашему сыну. – Казалось, отец пытается умиротворить своего брата. – А вас назначу главным камергером Англии вместо Кларенса. – Благодарю вас, – тихо ответил дядя Глостер. Мать сердито поглядела на отца, а Елизавета подумала: уж не хотела ли она получить владения Кларенса для своих сыновей. Потом ей в голову пришла ужасная мысль: неужели дядя Глостер знал, что мать оказывала давление на отца, чтобы тот казнил Кларенса? Думал ли он, что она делала это из мести за убийство ее отца и брата? Не потому ли он так холоден с нею? – Завтра я возвращаюсь на север, – услышала принцесса слова дяди и ощутила грусть; ей будет не хватать его. – Мне жаль, что вы уезжаете, – сказал ему отец. – Из сыновей у нашей матери остались только мы двое. – У меня там много дел, которые требуют внимания, – напомнил ему Глостер. – Я ценю это. Бесси, вам следует знать, что дядя Глостер очень эффективно управляет для меня северными землями. Ни у одного короля нет такого верного наместника. Но я чувствую, вы не жалеете об отъезде, Ричард. – Не обижайтесь, братец, но я предпочитаю здоровый воздух Йоркшира и Дарема затхлой атмосфере двора. Улыбка отца померкла. – Теперь у вас здесь нет врагов. Глостер приподнял брови: – Для меня двор навечно осквернен. Надеюсь, вы понимаете это. Но я продолжу верно служить вам на севере и вернусь сюда при необходимости. Все перестали даже делать вид, будто едят. Глостер встал: – Прошу позволения уйти. – Пишите мне, – сказал отец. Братья холодно обнялись, потом дядя Глостер поклонился королеве и нагнулся поцеловать Елизавету. Когда он ушел, мать нарушила тишину: – Знаете, кто для него оскверняет двор? Я и мои родные. Он винит меня в смерти Кларенса. – Бет, это не так. Ричард знает, что Кларенсу было не миновать смерти, и я уверен, он согласен с этим. – Но он ненавидит нас, Вудвиллов, так же, как Кларенс. Я уверена, будь у него возможность, он тоже потеснил бы нас. Отец взял ее руку: – Если бы это было правдой, зачем ему покидать двор? – Вероятно, он боится меня так же, как я боюсь его, боится, что я буду давить на вас, чтобы вы избавились от него, как подбивала устранить Кларенса. Король вздохнул: – Бет, успокойтесь. Ричард любит меня. Зачем ему вредить вам? И он хорошо ладит с вашим братом Риверсом. Он понимает, что я один в ответе за смерть Кларенса. При этих словах отца Елизавета похолодела, она не хотела слышать напоминание о том, что он послал брата на смерть. Спор продолжился, мать никак не соглашалась с тем, что дядя Глостер не намерен вредить ей. В конце концов отец рассердился и встал, собираясь уйти. – Ложитесь спать, Бет, – сказал он. – Вам завтра рано вставать, чтобы ехать в Шин. – Он благословил ее и поспешно вышел. Елизавета подумала: уж не собирается ли он искать утешения в обществе веселой мистресс Шор, которая, безусловно, была бы сейчас для него более душевной компаньонкой, чем мать?