Мать кивнула. В ней не ощущалось страсти к борьбе, однако неяркий огонек надежды все-таки засветился в ее покрасневших глазах. – Хорошо, доктор Льюис. Пожалуйста, передайте графине, что я согласна на это рискованное предприятие и постараюсь убедить друзей покойного короля в необходимости оказать поддержку Ричмонду. – Она остановила взгляд на докторе. – Разумеется, я понимаю, что мы все подвергаем себя опасности, но иначе никак. Мои сыновья должны быть отомщены, и потомки Эдуарда будут носить корону. Воодушевленная перспективой деятельности, мать собралась с силами. Она не стала посвящать в их планы аббата, чувствуя, что он и без того достаточно скомпрометировал себя, предоставив им убежище в своем доме. Но писала письмо за письмом друзьям отца, которым могла доверять, побуждая их оставить Узурпатора и поддержать Ричмонда. Свои послания она отдавала доктору Льюису, регулярно приходившему якобы для того, чтобы проведать своих пациентов и поднять настроение королеве. Благодаря своему врачебному призванию он мог осуществлять роль посланца, не вызывая подозрений. А мать действительно испытывала приступы учащенного сердцебиения и проблемы с пищеварением, а кроме того, мучилась ночными кошмарами; все это стало результатом тревог и переживаний. Аббат Истни твердо заверил капитана Несфилда, что королеве необходимы заботы доктора Льюиса. Если тот и понял, что за этими визитами стоит нечто большее, то не подал виду. Елизавета стыдилась, что они обманывают аббата, но доброму старику хватало проблем от их пребывания под его крышей и на его попечении, пусть остается в неведении, так для него безопаснее. Аббат Истни проявлял сочувствие и истинную доброту к королеве в ее великой печали. Однако Елизавета чувствовала, что с тех пор, как аббатство подверглось осаде, их благодетель потерял почву под ногами, сложившаяся ситуация нервировала его. Еще бы, ей самой было не по себе. И тем не менее покинуть святилище они не могли, иначе попадут в смертельную опасность. Узурпатор мог рассматривать само существование истинных наследниц дома Йорков как угрозу своей короне. Елизавета помогала матери делать копии писем, которые та подписывала и указывала адресата. Эти занятия помогали женщинам отвлечься от поглотившей обеих трагедии, однако принцессу терзал страх, что их тайные действия раскроют. Ричард вполне мог посчитать измену достаточным основанием для вторжения в святилище. Но ведь это не настоящая измена, верно? Изменник на самом деле – он. Доктор Льюис регулярно сообщал им, как развиваются события. Воодушевленный пылом леди Стэнли, он считал своей персональной миссией добиться исполнения планов. Однажды утром доктор принес потрясающую новость: – Дело двигается вперед, ваша милость! Милорд Бекингем отправил Ричмонду письмо с призывом как можно скорее явиться в Англию, чтобы овладеть королевством и жениться на миледи принцессе. В День святого Луки, восемнадцатого октября, Бекингем поднимет людей в Уэльсе. Есть еще новости из Бретани. Герцог Франциск предложил Ричмонду руку своей дочери и наследницы, которая могла бы принести ему герцогство, но Ричмонд отказался, так как намерен жениться на вас, миледи принцесса, и получить королевство. – Но он не предполагает, что мы будем править совместно? – проговорила Елизавета. – Конечно предполагает! Он знает, что будет королем в вашем праве. Ситуация менялась стремительно. Все молитвы Елизаветы были направлены к одной цели: чтобы Ричмонд – или Генрих, как она теперь про себя называла этого мужчину, который вскоре, если будет на то воля Господня, станет ее супругом, – одержал победу. – Ричмонд планирует присоединиться к Бекингему в Уэльсе, – отчитывался доктор Льюис. Мать отправила Бекингему изрядную сумму денег, чтобы тот мог собрать людей для своих целей, и многие сторонники Йорков присоединились к нему, так как они были возмущены отстранением от власти детей покойного короля и рады перспективе брачного союза Йорков и Ланкастеров. Елизавета с матерью улыбнулись друг другу. Все написанные ими письма оказались не напрасными. Доктор принес Елизавете книгу. – Подарок от леди Стэнли, – сказал он ей. – Она считает, это поднимет вам настроение. После его ухода Елизавета села у окна с кубком вина и стала жадно читать. Книга оказалась романом, в ней рассказывалось о том, как принц Бленшарден влюбился в принцессу Эглентайн. Пока он сражался с неверными, она истово молилась, собрала гарнизон в городе и спланировала их свадьбу, которой желала всем сердцем. С большим облегчением Елизавета прочла, что Бленшарден прошел невредимым через серию испытаний, преодолел много опасностей и совершил несколько побегов, после чего наконец взял Эглентайн в жены. Нельзя было не заметить параллелей между этой историей и ее собственной, и Елизавета испытала благодарность к леди Стэнли за то, что та старалась поднять ей дух и помочь скоротать томительные, напряженные часы жизни в святилище. Мать по-прежнему терзали сомнения, правильно ли она поступает. – Что, если вся эта история лишь прикрытие для Бекингема, а на самом деле его цель – захватить трон для себя? – в тревоге вопрошала она. – В нем течет королевская кровь, он – потомок Эдуарда Третьего. – Да, но от младшего сына короля, – заметила Елизавета. – Это слабая претензия на корону. И если намерения Бекингема действительно таковы, зачем привлекать Генриха? – Чтобы заманить его в Уэльс и убить? – предположила мать. Елизавета покачала головой: – Я в это не верю. Когда доктор Льюис пришел в следующий раз, мать напрямик спросила его, может ли ее предположение оказаться правдой. – Мадам, если бы я думал, что это так, – заявил тот, – я не стал бы поддерживать восстание и отговорил бы от этого леди Стэнли. – Он пощупал пульс матери. – И тем не менее я не перестаю задаваться вопросом: какой прок во всем этом Бекингему, что́ он рассчитывает получить, поддерживая Ричмонда? Ему как будто не нужны награды. Он получил достаточно при Узурпаторе. – Власть и влияние, мадам, вот чего хотят все мужчины, – мудро заметил доктор, щупая ее лоб. – Сперва Бекингем планировал восстановить на троне юного короля, так что я верю в искренность его намерений и в вашем случае. Бледное лицо королевы исказила болезненная гримаса. – Посмотрим, – только и сказала она, однако по-прежнему имела встревоженный вид, когда отец аббат присоединился к ним за обедом. – Я получил интригующее письмо от епископа Рассела, – сказал Истни, как только братья-миряне подали еду и удалились. – Он сообщает, что сэр Джеймс Тирелл, главный королевский конюший, покинул двор в Йорке и верхом отправился на юг, в Тауэр, чтобы забрать из королевского гардероба вещи, необходимые для формального утверждения сына короля Ричарда в статусе принца Уэльского; объявление об этом было сделано в кафедральном соборе Йорка в начале месяца. Кажется странным, что епископ упоминает такую несущественную деталь. У матери задрожали губы. – Вы думаете, он намекает на то, что Тирелл как-то связан с убийством моих сыновей? – Я так подумал. Мать подалась вперед: – Отец, как вы считаете, есть хоть малейший шанс, что они живы? Аббат печально взглянул на нее: – Увы, мадам, боюсь, что нет. – Но ведь нет и никаких доказательств их смерти, – возразила Елизавета. – Если подумать трезво, все это одни только домыслы. Она не могла полагаться на слова доктора Льюиса о том, что сказал Узурпатор Бекингему, ведь свидетельств исполнения королем угрозы избавиться от ее братьев не было. Елизавета беспрестанно думала об этом. Оставалось ли еще место для надежды? Придя к ним в следующий раз, доктор Льюис сообщил, что к заговорщикам присоединилось еще больше недовольных йоркистов. – Лорд Стэнли взял под начало частную армию, которую предоставит в распоряжение Ричмонда. – (Значит, отец Стэнли сдержал слово, не подвел их.) – Бекингем позволил епископу Мортону сбежать из Брекнока, и тот отправился в Или поднимать людей в своей епархии. Родственники вашей милости, Оты, планируют восстание в Кенте. В Елизавете росла уверенность, что мятеж увенчается успехом и скоро ей быть королевой. Она много думала о Генрихе Тюдоре, этом незнакомом уэльсце. Каков он? Человек, бо́льшую часть жизни проведший как беглец или изгнанник? Явно он амбициозен и чертовски решителен. Но каков он из себя? Какой у него характер? Если бы она получила от него весточку, какой-то знак, что он видит в ней личность, а не просто женщину при короне… Доктор Льюис принес еще несколько известий, и все они были вдохновляющими. Мать была вне себя от радости, когда услышала, что Дорсет перестал скрываться и планирует поднять людей в Эксетере. Дядя Лайонел собирался сделать то же самое в своей епархии Солсбери. Другие братья королевы, сэр Эдвард и сэр Ричард Вудвиллы, тоже готовились сыграть свою роль, и восстания должны были разгореться в Гилдфорде и Ньюбери, пока Бекингем поднимает Брекон и весь юг Уэльса. Шокированные слухами о принцах, многие придворные покойного короля подключились к заговору. Сеть была раскинута далеко и широко. И вскоре доктор Льюис заверил их, что Генрих приплывет из Бретани. Едва услышав это, Елизавета вся затрепетала. Их защитник и спаситель едет! Дни шли за днями, и одна за другой приходили новости. Оты подняли Мейдстоун, но были разбиты герцогом Норфолком. – Не тревожьтесь, – успокоил их доктор Льюис. – Через несколько дней Бекингем примется за дело, и все наши друзья последуют его примеру. Потом начался дождь. Он лил и лил. Аббат сообщил им, что в некоторых частях королевства начались наводнения. Елизавета молилась, чтобы жуткая погода не помешала планам Бекингема. Скоро настанет день, назначенный для восстания. Они все пребывали в нервном возбуждении. Уже столько людей было вовлечено в заговор, неужели Узурпатор до сих пор не подозревает о том, что происходит? – Это, наверное, мой последний визит к вам, – сказал доктор Льюис, который заметно нервничал, что было для него необычно. – Нет! – воскликнула мать. – Что случилось? – резко спросила Елизавета. – Буду краток, – ответил доктор. – Известно, что я служу леди Стэнли, и для меня будет плохо, если я навлеку на себя подозрения. Кажется, благодаря работе шпионов королю Ричарду стал известен весь план заговора. Еще до наступления дня, назначенного для восстания, он объявил Бекингема мятежником и предложил прощение всем, кто сдастся. В Уэльсе он выставил вооруженных людей, готовых захватить герцога. Бекингем покинул Брекон, как планировал, и отправился в Хартфорд, но бури и наводнения помешали ему. Армия покинула его, и ему пришлось бежать в Шропшир, где он надеялся найти убежище в доме одного из своих арендаторов, но тот выдал его за большое вознаграждение. – Боже правый, нет! – пролепетала Елизавета. – Узурпатор знает о нашей причастности? – спросила мать. – Честно говоря, мадам, я так не думаю. Я вас не выдам, и, уверен, леди Стэнли тоже. А что до милорда Бекингема, он ничего не сможет сказать. Его увезли в Солсбери, куда Узурпатор явился с большой армией, и в День Всех Святых, несмотря на тот факт, что было воскресенье, милорду отсекли голову на рыночной площади. Наступила мертвая тишина. Мать перекрестилась. Она выглядела несчастной, лишенной надежды, вся ее красота померкла. – Да упокоит его Господь. – А что с леди Стэнли? – обрела голос Елизавета. – Король проявил милость, хотя она и совершила измену. – Голос доктора Льюиса дрожал. – Ее лишили титула и поместили под домашний арест под ответственность супруга, к которому отошли ее поместья. Когда события развернулись таким образом, лорд Стэнли объединился с королем. – Стэнли всегда был как флюгер, – горько заметила мать, – следовал за преобладающим ветром. Елизавета сглотнула слезы. Она так надеялась на лорда Стэнли. – Миледи держат в каком-то тайном месте, отдельно от ее приближенных, – продолжил доктор Льюис. – Я не смею ходить к ней. – Известно ли что-нибудь о моем сыне Дорсете, моих братьях и епископе Мортоне? – спросила мать. – Узурпатор распространил свою милость и на них, предложил им прощение, но они покинули королевство, чтобы присоединиться к Ричмонду. – Он еще в Бретани? – поинтересовалась Елизавета. Ее не покидала надежда, что Генриху как-нибудь удастся высадиться в Англии с армией и свергнуть Узурпатора. – От него нет новостей, – ответил доктор. – А теперь я вынужден вас покинуть. Меня не должны видеть здесь, это опасно. – Быстро поклонившись, он ушел. – Что ж, – ровным голосом произнесла мать, – конец нашим надеждам.