12 Длинные, слишком длинные дни в шато Моя дорогая Мия, Большое спасибо за письмо! И не знаю, что сказать о Ките. Просто выйди замуж, разберись со своими документами, а потом увидим. Не стоит ни о чём беспокоиться. У меня сейчас каникулы. Родители Себастьяна попросили провести две недели в их шато. Они уехали из Франции по делам в Бельгию, где у них фискальный адрес, чтобы не платить налоги во Франции. Я живу в шато одна. Ко мне приходят садовник и две женщины-уборщицы. Я должна за ними следить. Себастьян работает в госпитале Монпелье и приезжает только на выходные. Я живу как в мечте. Хожу из одного великолепного зала в другой, любуясь роскошными интерьерами, касаясь кончиками пальцев тяжёлых и немного пыльных бархатных штор на многочисленных высоких окнах. Хотя иногда кажется, что нахожусь в кошмаре. Мне противна вычурная антикварная мебель в стиле барокко и помпезные позолоченные рамы старинных зеркал и картин. Особенное отвращение вызывают часы в стиле барокко. Это вульгарный стиль нуворишей, с тонной золота, причудливыми изгибами и пышными формами, напоминающими силуэты толстых женщин с целлюлитом. У тех, кто хвастается богатством, обычно нет ни вкуса, ни чувства стиля, ни фантазии. Как бы хотелось спать в спальне в стиле Ар Нуво или Ар-Деко! Но в этом шато ни одного предмета из того времени. Ничего из Эпохи Джаза или хотя бы из Прекрасной Эры. Мне так здесь скучно! Ненавижу Медок! Жуткое место с чёрными воронами, которые видели времена Великой французской революции, смерть аристократии и взлёт нуворишей. Престижные шато Медка, производящие посредственные индустриальные вина, которые продаются только благодаря хорошему маркетингу. Robert Parker [1] и Wine Spectator [2]… У всего в мире есть цена: от искусства виноделия до музыкального искусства и литературы. А так называемым знатокам, на самом деле, на всё наплевать. Речь совсем не о сложном букете, бархатистой глубине, тайне и своеобразии. И не о долгом пряном послевкусии с чуть горьковатыми нотками жаренного миндаля. А только о деньгах, маркетинге и массовой продукции. Я рада, что могу купить бутылку вина из маленькой, не индустриальной винодельни, продающей только местным жителям. От этого вина такой же кайф, как от марихуаны. Напившись, я уплыву на флибустьерской бригантине далеко-далеко в неизведанную страну. Может быть, в Эльдорадо? Увы, простому человеку с душой идальго не на что больше надеется. Все сокровища как Старого, так и Нового света давно поделены. Следовало родиться много веков назад. Но ведь я была здесь так много раз. Только не могу понять, какую же ошибку совершила, что надо всё повторять. А моя утомленная душа блуждает по земле в поисках Эльдорадо… Не знаю, есть ли у меня право судить Себастьяна или его обсуждать. Он всё время ко мне добр. И начал дарить дорогие подарки. Не думала, что это в его стиле. Он подарил мне серёжки и кольцо, они как-то вульгарно смотрятся. Даже не знаю, с чем их носить. Вдруг он сделает предложение? Даже мысль об этом пугает. Люблю ли я его? Не знаю. Может быть… Одно знаю точно: не смогу любить его так, как любила Матиаса. Безнадежно, безоговорочно, безумно. Хорошо, что всё прошло. По крайней мере, это даёт душевное спокойствие и равновесие. [1] Роберт Паркер — престижный американский журнал о винах, основанный Робертом Паркером. Виноделы и истинные ценители вин во Франции часто подсмеиваются над вкусом Паркера — ему нравятся типичные вина в стиле бордо с сильными ароматами дубовой бочки. Дубовая бочка часто скрывает изъяны вина, особенно индустриального. Такое вино на вкус может показаться хорошим, но от него будет тяжелое похмелье. [2] Wine Spectator — престижный американский журнал о винах. По собственному опыту знаю, что часто оценка вин в этом журнале не столько зависит от истинного качества вина, сколько от количества денег, полученных за их маркетинг. Я работала в двух французских винных шато, занималась маркетингом и продажей французских вин на экспорт — в США, Великобританию и Скандинавию. Мама, я люблю Иисуса Мия, моё сокровище, Я вернулась в Монпелье и снова веселюсь с испанскими друзьями. Как же здесь хорошо после тоскливого Медка! У нас появился новый парень-испанец. Он приехал в этом семестре. Его зовут Иисус. Иисус очень симпатичный, у него темные длинные волосы и яркие голубые глаза. Ты спрашиваешь меня, невинные ли они. Сложно сказать. Его глаза обычно где-то высоко на небесах, ведь Иисус всё время под кайфом от марихуаны. Кажется, я ему нравлюсь. Он говорит по-французски без акцента. Иисус маленьким жил в Швейцарии, где работали его родители. К сожалению, я редко его вижу, только на уроках французского, которые организовал наш университет для студентов программы Эразм. Несмотря на то, что Иисус говорит по-французски в совершенстве, он пишет с ошибками, поэтому приходит на наши занятия. Кажется, он немного меня боится. Однажды нам надо было вместе подготовить диалог, он сидел со мной, и я заметила, что у него дрожали руки. А недавно Роуз и Реме пригласили меня на вечеринку. Было много народу, в том числе Иисус. Я была так рада его увидеть! Даже не можешь себе представить, какой он красивый! Мы хорошо поели, выпили много бутылок вина и выкурили много косяков. Я напилась и обкурилась, потому что была так счастлива находиться рядом с Иисусом. Мы сидели вместе, и он рассказывал о своём регионе, Галиcии. Он родом из Сантьяго де Компостела. Многовековые традиции его региона восходят к кельтской культуре, и в Галиcии такие же национальные музыкальные инструменты, как в Шотландии и в Ирландии. Я внимательно слушала, глядя в его глубокие голубые глаза. Но вдруг мне стало плохо. Я встала и, не сказав никому ни слова, выбежала из квартиры. Дело в том, что я так напилась и обкурилась, что меня начало тошнить. Выбежала на улицу и пошла домой, ни с кем не попрощавшись, даже с Иисусом. Ты спрашиваешь о Себастьяне? У него сейчас много работы в госпитале. Когда я к нему прихожу, вижу, какой он уставший. Не хочу мешать. Иисус напомнил о моей безумной жизни в Копенгагене. Ему тоже нравится мрачная минорная музыка. Он расслабленный и совсем не амбициозный. Не беспокойся, я не собираюсь с ним спать. Просто с ним хорошо. Да, и к тому же, он всё время обкуренный. На днях зашла в Тио Пепе и увидела Иисуса. Я напилась, чтобы набраться храбрости, и подошла к нему. Честно говоря, больше играла будто пьяная, чтобы казаться доступной. Многие мужчины меня побаиваются: им кажется, что ко мне не подступиться. Иисус пригласил меня на вечеринку, которая проходила на далёком пляже. У его друзей машина, и они взяли нас с собой. Ехали почти час, и я боялась, что описаюсь. «Как же так, ведь я должна быть счастлива рядом с Иисусом, наслаждаться близостью с ним, но всё о чем, думаю, как бы не описаться». Я сгорала от стыда. Наконец-то набралась смелости и попросила остановить машину. Пришлось писать прямо на обочине в кустах. Как-то неловко перед Иисусом. Но он ничего не сказал, только одарил меня своей обычной тихой и безмятежной улыбкой. Мы провели всю ночь на пляже у костра, попивая красное вино. А поскольку Иисус всё время молчал, пришлось разговаривать с парнем из Германии, который сидел рядом. Может, Иисус подумал, что меня больше интересовал немец? В общем, пока я болтала, Иисус заснул рядом со мной. Мы были так близки в ту ночь! Я так хотела с ним поцеловаться! Но Иисус спал… Потом нас отвезли обратно в Монпелье, машина остановилась далеко от моего дома. Пришлось идти шесть километров пешком со страшным похмельем. Боюсь, та ночь на пляже была последней ночью с Иисусом. Он возвращается обратно в Испанию. Грустно… Ведь я влюбилась. Даже призналась в матери, когда говорила с ней по телефону, хотя редко чем-то делюсь. — Мама, я люблю Иисуса! — Конечно же! — ответила она. — Всегда это знала. Я же тебя покрестила в тайне от твоего отца, когда тебе было два года. Проблема любви Анара, мой драгоценный друг, Что же с тобой произошло? Неужели мы случайно поменялись характерами, пока писали друг другу письма? Не могу поверить, что это ты написала письмо об Иисусе. Будто смотрю на саму себя, как Алиса в Зазеркалье или в какой-то волшебной стране, где всё нереально. И не знаю, что сказать. Ты практически ничего не пишешь о Себастьяне — я не могу понять, что он за человек. С любовью всегда проблема: либо её слишком много, либо слишком мало. Кажется, никогда не будут соблюдены пропорции. Неужели это наша судьба во Вселенной? Как далеко мы готовы пойти искать то, что никто нам даже не может объяснить. Любовь… Любить и быть любимым? Что это такое? Вечная дилемма, что-то вроде «быть или не быть?» Любовь — это то, что дает смысл жизни? Неужели во всем виноват Иисус? Зачем он вдруг появился в твоей жизни? Наверное, тот же вопрос можно задать настоящему Иисусу. Почему он погиб за нас? Потому что его любовь к нам была настолько сильной, что он не мог поступить иначе? Или он просто видел, как необходима нам любовь и как долго мы её искали в самых неправильных местах? Ради любви можно умереть. Видишь ли, я так долго изгоняла из себя бесов, что теперь могу сидеть вместе с ними. Но разве этого достаточно? Или надо просто смириться с тем, что демоны всегда будут частью нас самих, неважно, прячем ли мы их или разрешаем заявить о себе? Кстати, о бесах… Я начала бегать по утрам. Занятия спортом на природе помогают лучше понять саму себя. Бегаю ранним утром, когда город еще тих и полон надежд, которые дарит начавшийся день. Потом полчаса медитирую и позволяю своему сознанию путешествовать очень далеко. Медитация — удивительное состояние, она даёт новые ощущения и пробуждает скрытую силу, которая позволяет открыться миру и почувствовать его неисчерпаемую энергию. И вот одним утром, когда собралась на очередную пробежку, как только вышла из квартиры, почувствовала особую энергетическую волну. Будто со мной рядом кто-то был. Или за мной наблюдали. Не знала, что подумать, и приписала чувство своей паранойе о депортации. Решила пойти в кафе, находящееся прямо в парке. Я всегда ношу банкноту в пять фунтов стерлингов внутри телефона. Как рада, что у меня была с собой эта банкнота. Заказала большую чашку латте и села наблюдать за спешащими куда-то людьми. Их суета так мало значила по сравнению со спокойствием деревьев, неба и воздуха. Пролистала несколько журналов моды. Думала, что будет чувство сожаления или грусти от того, что больше не являюсь частью гламурного мира. К моему удивлению, ничего кроме смеха вся эта морока о том, что сейчас модно носить, у меня не вызвала. Попыталась найти моделей, с которыми лично знакома, но все лица в журнале были для меня новыми. Мир моды изменчив! Можно быть гвоздем сезона, когда все только о тебе и говорят, а в следующем сезоне тебя забудут. Заметила, какие отрешённые и холодные выражения лиц у моделей. Возможно, в этом и заключается игра в демонстрацию желанных вещей? Чтобы изобразить из себя инопланетянина, на которого все пялятся, думая, что и у них появятся потусторонние силы, если купят такое же модное платье. Вдруг я подняла голову — показалось, что кто-то позвал меня по имени. Увидела Дон Жуана, стоящего у входа в кафе. Он говорил по мобильному, знаешь, этот его фирменный знак. Я почувствовала, как ноги становятся ватными, и мне ничего не оставалось, как продолжать сидеть на стуле, попивая латте. Попробовала выглядеть как можно более невозмутимо. Дон Жуан кивнул и подошел к моему столу, всё еще продолжая разговаривать по телефону. Он сел напротив, попрощавшись с собеседником на другом конце линии. После чего уставился на меня. Казалось, прошло несколько столетий, пока он наконец начал говорить. — Я надеялся тебя здесь встретить, — раздался его глубокий голос. — Интересно. У тебя в планах очередное похищение? — спросила я без тени горечи. — Кхе-кхе, нет, — ответил Дон Жуан. Он ещё раз посмотрел на меня своими глубокими темными глазами. — Ты изменилась. В хорошем смысле. У тебя теперь более утонченный вид. — Достаточно обо мне. Что заставило тебя прийти сюда? — Я решила, что наверное Мартин из Министерства внутренних дел рассказал Дон Жуану обо мне. Но ошиблась. В нескольких словах Дон Жуан объяснил, что искал меня и приезжал на улицу, где находилась моя квартира, долго сидел в машине, надеясь меня увидеть. — Чем же заслужила такое внимание? — спросила я с издевкой. Он ничего не ответил. Поднялся, чтобы заказать себе что-то выпить и спросил, хочу ли я чего-нибудь. Сначала я отказалась, но потом решила взять круассан с шоколадно-ореховым пралине. Просто необходимо было съесть что-то сладкое, чтобы набраться сил. Чувствовала, будто тону, помнишь то ощущение, о котором писала в прошлых письмах, — погружение в мягкую влажную клейкую траву, в которой теряюсь, каждый раз, когда он рядом. Мы некоторое время сидели молча, пока он пил свой напиток, а я жевала круассан, будто в этом круассане спрятан секрет всей моей жизни. Дон Жуан ни о чём не спрашивал, но в этом молчании, в этих интимных минутах тишины, было гораздо больше смысла, чем в словах. Я не хотела задавать ему вопросы о его жизни. Если бы проявила к нему интерес, он мог бы подумать, что я до сих считаю, что он чем-то мне обязан, а у меня больше не было таких мыслей. Я освободила свои мозги от него, больше не было никаких ожиданий, вот только сердце всё еще настойчиво держало его внутри. Говорю же, во всем виноват Иисус. — Хотел сказать, — начал Дон Жуан после того, как пролетело несколько столетий, — что меня пригласили на показ свадебных платьев от кутюр. Шоу организует один из самых богатых людей в городе. Подумал о тебе. Может, сможешь подработать для них моделью? Они хорошо тебе заплатят. Это было очевидным доказательством того, как иронична наша жизнь. Дон Жуан приглашает меня надеть перед ним подвенечное платье. У Бога отличное чувство юмора. Мне не помешают деньги, что думаешь? Однако сама идея того, что я снова должна испытать на себе мечту о подиуме и демонстрировать себя, наполнила меня ужасом. И хуже всего, что именно Дон Жуан всё для меня организовывал. Я обдумывала выпить ли остатки моего холодного кофе, как вдруг Дон Жуан сказал: — Может, сможешь найти для себя что-то подходящее, я имею в виду свадебное платье? Его вопрос обдал меня кипятком. Он что-то знал обо мне и Ките? Но как он мог знать? Или это просто его догадка? Нужно ли просить его объяснить причину такого вопроса? Мысли кружились в моей голове, как рой настырных ос. Но я ни о чём не стала спрашивать. — Извини, не могу. Очень занята. Уже собиралась уходить, как он схватил меня за руку. Спросил, могла бы я хотя бы дать ему мой новый номер телефона, может, я ещё соглашусь на эту работу. Он попросил меня о моём телефоне так, будто просит выйти за замуж. Так сильно хотел, чтобы я приняла его предложение о работе и дала свое согласие. — Хорошо, — ответила я. Дон Жуан забил мой номер в свой мобильный и поднялся раньше меня. Думаю, он не желал оставаться в одиночестве. Я увидела его в этот раз совсем с другой стороны. Он находился в поиске чего-то в жизни, и было такое чувство, что он искал не там, где нужно. Я не хотела удовлетворять своё сердце, думая о нём. «На этот раз в моей жизни есть рыбка покрупнее!» — напомнила я самой себе. Мы шли с Дон Жуаном к месту, где он припарковал машину, и чтобы избежать неловкости при прощании, я просто помахала ему рукой и побежала. После пробежки вернулась домой. Ощущение, что несла мешок весом в пятьдесят килограммов. Села в гостиной, чтобы начать медитацию, но не смогла. Хотя в последние недели медитировать для меня довольно легко. Какую же силу имеет надо мной этот человек? Остаток дня всё никак не могла прийти в себя, с нетерпением ожидая Лану, чтобы рассказать ей о случившимся. Выслушав меня, Лана достала из ящика стола уже забитый косяк. Засмеявшись, сказала, что знала, он когда-нибудь понадобится. В состоянии смятения и кайфа, я услышала короткий звонкий сигнал телефона. Екнуло в сердце. Сообщение от Кита: «Хочешь выехать на дикую природу в Озерный край на следующий уикенд? Мои родители хотят с тобой познакомиться и организуют нашу поездку». — Что за дикость? — пролепетала Лана. — Почему никто не хочет просто отдыхать на диване. А в твоей жизни, Мия, итак уже достаточно дикости, хотя может на этот раз речь идёт о немного другой дикости? — А может, это одно и то же, просто названия разные, — сказала я. Я думала не о Ките, а о Дон Жуане. Лана посмотрела на меня и пофилософствовала: