[2] «Лейли и Меджнун» — эта поэма Низами Гянджеви вдохновлена популярной в исламе легендой о беспредельной, пылкой любви девушки Лейли и юноши Каиса, прозванного Меджнуном — безумным. Каис из богатой бедуинской семьи, но он так обезумел от любви, что ушёл в пустыню и стал изгоем. Поэтому родители Лейли не хотят отдать ему в жёны свою дочь. Лейли умирает от любви, потому что не может быть вместе с Меджнуном. Узнав о смерти возлюбленной, Меджнун тоже умирает. Легенда вдохновила многих поэтов-суфиев, в том числе и персидского поэта XII столетия Низами Гянджеви. Эта поэма о мистической силе любви полна суфийских символов: потеря собственного эго при безумной, самоотреченной любви, благодаря которой человек способен познать трансцедентальную божественную сущность. У поэмы Гянджеви около 30 подражаний на разных языках от турецкого до хинди. Жизнь в деревне Мой друг, какая же решимость! Я давно видела в тебе эту дикую целеустремленность, но ещё никогда до такой степени. Даже показалось в какой-то момент, что ты превратилась в Дон Жуана, когда говорила с Матиасом в кафе… Почувствовала в тебе что-то от него. Вы оба не хотите сдаваться. Считаю, что ты должна спросить себя: хочешь ли ты быть с Матиасом, потому что любишь его больше всего на свете? Или просто твоё эго и гордость не позволяют сдаваться? Пожалуйста, не сердись на меня за то, что задаю такие вопросы. Я желаю только самого лучшего. Ведь я сама прошла через много штормов, и несмотря на то, что они сделали меня намного сильнее, не хочу больше переходить границу. Потому что достаточно только одного шага, чтобы оказаться в пропасти. Возможно, Матиас изменился. Ведь люди меняются. Я изменилась. И ему самому очень больно, и он до сих пор тебя безумно любит. Но как я уже писала, достаточно всего одного шага, чтобы упасть в бездну. Следи за собой и сообщай о том, что происходит. Пожалуйста, не делай никаких глупостей с наркотиками. Ты рискуешь оказаться в тюрьме или потерять жизнь. Разрушишь всё, чего так долго и тяжело добивалась: твоё образование, будущую карьеру, все планы на будущее. Не забывай о том, в какой дыре мы были и как многого добились. Не поддавайся иллюзиям, которые дают наркотики. Найди другие способы релаксации. Танцуй, бегай в лесу, кричи во всю мочь там, где никто не услышит… И продолжай мне писать. Я уже почти месяц нахожусь в родном сонном поселке на границе. Жизнь здесь идёт своим чередом, как обычно бывает с жизнью. Войны приходят и уходят. А люди остаются и продолжают жить. Были небольшие проблемы c документами, когда въехала в Боснию. Меня допросили, почему я просила в Великобритании убежище. Наткнулась на тупого полицейского с лицом неандертальца, который наверное даже не закончил начальную школу. Правительство специально назначает таких людей полицейскими в моём поселке. Он спорил со мной о том, что слово «департамент» в моём выездном документе означает «депортация». Вместо того, чтобы вдаваться с ним в дискуссию о семантике, я внимательно выслушала этого глупого человека, представляющего закон. А потом позвонила Мартину, защитнику моих прав в Великобритании. Через неделю мне сообщили, чтобы я пришла в полицейский участок с фотографией для изготовления паспорта. Я также получила грант на тысячу фунтов стерлингов, которые отдала матери. Она на вершине счастья и теперь строит планы, на что потратить деньги. Я ношу простую деревенскую одежду и сажаю овощи в нашем саду. Мать выращивает картошку, помидоры, огурцы, кабачки в маленьком садике рядом с нашим домом. У неё даже есть кусты ежевики и чёрной смородины. Она замораживает ягоды на зиму. В нашей деревне нет магазина, где можно купить фрукты или ягоды вне сезона. У матери кошка, которая всегда с ней. Маленькая тигрица считает себя полной хозяйкой в доме. Как только я приехала, кошка дала знать, что кому-то из нас придётся покинуть дом. Однако, в конце концов она всё-таки смирилась с тем, что я тоже живу в доме. Иногда просыпаюсь и вижу её, свернувшуюся клубочком у моих ног и не желающую двинуться. Как будто она улыбается во сне, мурлыча: «Я до сих пор в доме главная». Мы с матерью почти всё время проводим в саду и ещё помогаем пожилым людям в деревне, ведь здесь нет никаких социальных служб. Это даёт смысл моему существованию и делает меня счастливой. Кит сообщил о своём скором приезде. Ещё сказал, что его родители тоже хотят увидеть место, откуда я родом под предлогом «интереса к другим культурам». Кит просто сгорает от нетерпения на мне жениться, чем очень удивляет. Честно говоря, не вижу смысла в спешке, особенно после того, как обрела покой в доме матери. Мне были необходимы уют и простота, которых так не хватало в Великобритании. Скоро снова тебе напишу. С нетерпением жду твоё письмо, Крестьянка Мия Мистер и Миссис Беннет, и… Моя дорогая Анара, у меня много новостей. Всё так быстро происходит, что у кружится голова. И ещё она кружится по некоторым другим причинам… Кит приехал вместе с родителями. Мы всё подготовили для свадьбы. Поженимся в ЗАГСЕ нашего поселка, а потом отпразднуем свадьбу в небольшом кафе, находящимся у речной мельницы. На празднестве будут только Кит, я и моя мать. А теперь о родителях Кита. Они гостили у нас несколько дней. Моя мать очень боялась, что родителей ужаснёт простота нашего жилища. Но дом им понравился. Мать Кита внимательно наблюдала, как я готовлю и веду хозяйство. Мы обсуждали вместе жизнь после свадьбы. Родители Кита попросили меня подписать документ, в котором я обязуюсь не претендовать на имущество в случае развода с Китом. Причина того, что они так сильно хотели женитьбы сына объясняется тем, что в случае женитьбы Кит сможет получить в наследство землю и несколько домов от своего эксцентричного дяди, которого тоже зовут Кит и который никогда не был женат, а в настоящее время при смерти. И будучи при смерти дядя хочет удостовериться в том, что Кит женился. Теперь понимаешь, как этот брак важен для нас обоих. Отец Кита не был согласен с тем, что я ничего не смогу получить в случае развода. В конце концов, родители Кита решили, что в при разводе мне будет выплачено двадцать пять тысяч фунтов стерлингов. Меня это не особо беспокоит, и я ничуть не оскорбилась дискуссии. Хорошо понимаю заботу родителей Кита о благополучии их сына. Тем более, что никогда не стремилась заполучить его состояние. Как только мы обсудили все вопросы о приготовлении свадьбы, родители Кита решили прогуляться по нашему посёлку несмотря на увещевания моей матери, настаивающей на том, что они не должны гулять одни. Мать и отец Беннеты одели на себя тяжелые рюкзаки и отправились в поход. Каким-то образом, они оказались на другой стороне границы. Они нашли маленькое уютное кафе, надеясь в нём перекусить, чтобы отправиться в поход. Старая женщина, хозяйка кафе, подала им крепкий боснийский кофе с рахат-лукумом, знаешь, турецкие сладости, долго таящие во рту. Хозяйка кафе пыталась объяснить о границе, но родители Кита её не поняли и пересекли границу. Как только это произошло, пограничники набросились на них и перепотрошили содержимое их рюкзаков. Хорошо, что у родителей были с собой английские паспорта. В рюкзаках ничего не нашли, кроме одежды, компаса, фотоаппарата и толстых книжек о местной флоре и фауне, а главное — регистрацию полиции. Так что вскоре пограничники связались с полицейскими нашего поселка, которые сообщили, что миссис и мистер Беннет действительно приглашены моей матерью и живут у нас. После чего родителей Кита засунули в машину и передали нашим полицейским. Я еле сдерживала смех, когда увидела, как растерянные и испуганные родители выходили из полицейской машины. Сосед сказал, что родителям Кита очень повезло, что они не наткнулись на мину. Моя мать, попыталась их успокоить, отпаивая водой на экстракте бузины. А потом приготовила свежую рыбу, пойманную в то же утро в нашей реке. Мне кажется, им навсегда запомнится это путешествие. Родители уехали на следующий день, а я с Китом отправилась выбирать подвенечный наряд. Решила не надевать свадебное платье, подаренное Дон Жуаном. Не хочу, чтобы в этот торжественный день что-то напоминало о нём. Надену боснийский национальный костюм: белую рубашку с длинными широкими рукавами и турецкие шаровары, а также изящную расшитую золотом жилетку. Не буду покрывать голову фатой — просто вплету в волосы свежие цветы из сада. Ведь я — гордая Мия Боснийская, а не какая-то там греческая богиня. Кит тоже будет одет в боснийскую национальную одежду: брюки, широкий красный ремень и полосатую рубашку. И ещё… Что-то очень маленькое находится у меня в животе, растя с каждым днём. И оно делает меня одновременно счастливой и грустной, вызывая тошноту и головокружение по утрам. Не знаю, ребенок ли это от Дон Жуана или от Кита. Одно знаю точно — это мой ребенок. Ещё никому об этом не рассказывала, ты — первая, с кем поделилась. Хочешь стать крёстной моего ребенка? Ребёнку нужна сказочная крёстная, а тебе ведь нужно писать для кого-то твои прекрасные сказки. Что думаешь? Итальянская паста с красным вином из Ирмы [1] Моя дорогая, любимая Мия, Я так за тебя счастлива! Конечно, стану крёстной твоего ребенка! Что касается моей одержимости Матиасом и состояния, в котором пребывала, скажу честно, оно не имело никакого отношения ни к амбициям, ни к желанию победить и завоевать. Поверь! Это было состояние ума или скорее безумия, над которым у меня не было контроля. Я полностью потеряла себя, свой характер, своё эго. Какое-то сверхъестественное чувство. Я не владела собой. А была ослеплена, одурманена, потеряна, сломлена страстью. Несмотря на то, что я уже итак опьянела от любви, в тот день напилась ещё сильнее. Выпила полбутылки водки. А может больше. Как обычно посылала глупые сообщения на мобильный Матиаса. Одно безумнее другого. И вдруг меня осенило. Ведь он до сих пор меня любит! Начала вспоминать наш разговор в кафе на Кристианхаун, где он делал вид, что ему всё равно. Но ему не всё равно. Его слова: «Наши отношения были для тебя пыткой». А потом: «Ты всегда была сильной и целеустремленной. В отличие от меня». Он отвергает меня, потому что думает, что я снова буду с ним страдать. Потому что он недостаточно решителен и не целеустремлен. Он считает, что я буду счастливее с кем-то другим. Но я не могу без него существовать. И люблю его достоинства так же, как и недостатки. Я подошла к его дому, вернее к кафе рядом с домом. Сидела и ждала примерно час. Увидела, как он вошёл в подъезд. Но всё произошло слишком быстро. Он закрыл за собой входную дверь. Но мне повезло — кто-то выходил из дома и открыл дверь подъезда. Я быстро поднялась по лестнице и позвонила в дверь Матиаса. Он открыл и с такой силой схватил меня за руку, что я чуть не закричала от боли. Он бросил меня на стул. — Пора всё это прекратить, Анара. Уже не смешно. Ты выдела себя в зеркале? — Нет. — Твоё место в психушке. Тебе необходима медицинская помощь. — Ты так думаешь? — Сколько ты выпила? — Полбутылки водки. А может чуть больше. Он взял стакан и налил в него воду. — Пей, — приказал он. Я начала пить, но не могла допить до конца. Вода была такой невкусной. — Я сказал пей. — И он налил второй стакан. — Не могу так много пить, — закричала я. — Можешь. Ты должна. Я снова стала пить эту противную воду и заплакала. — Прекрати, — сказал он. — Возьми себя в руки. Какие у тебя планы? Ты уже начала искать работу? — Нет, но скоро начну, — ответила я. — Напишу книгу о своей жизни, — улыбнулась сквозь слезы. — Хорошо, сделай это. Только ничего не пиши обо мне. — О тебе даже не упомяну. Обещаю. Я помолчала, а потом посмотрела на него. Мне показалось, что он смягчился. Тогда сказала: — Матиас, я такая голодная. С тех пор как ты уехал, ела как попало. Ты же знаешь, что я не умею готовить. — Знаю. — Можешь приготовить что-нибудь вкусное? Что-нибудь итальянское? Я возьму в Ирме хорошее красное вино. Он посмотрел на часы и сказал: — Магазины скоро закроются. Пойду куплю продукты. Оставайся здесь и протрезвей. Он ушёл, а я заснула крепким сном. Даже не услышала, как он зашёл в квартиру. Он готовил, а я всё спала. Потом мы поужинали. Как всегда он приготовил вкуснейшее блюдо. — Можешь приготовить что-нибудь завтра? — спросила я. — Что? — Карри? — Хорошо. Так закончилось моё путешествие. Почти там же, где началось. В маленькой комнате в съёмной квартире в самом центре Копенгагена. И у меня нет ни малейшего сомнения в том, что цену, которую я заплатила за это долгое и трудное путешествие, стоила того. Будем на связи, мой дорогой друг, Мия. Пожалуйста, пиши! [1] Ирма — дорогой супермаркет в Дании. Смерть литературы? Таким был конец писем. Но в ноутбуке была ещё куча другого хлама. Романы на все вкусы: детективы с такими мрачными убийствами, после которых остаток жизни будут снится кошмары; душещипательные любовные истории, от которых льются самые горячие крокодиловы слезы; улётные фэнтези с такими втягивающими мирами, что вы навсегда в них потеряетесь и не захотите возвращаться в свой собственный — нелепый, но, к сожалению, реальный… Короче, в ноутбуке было всё дерьмо, которое никогда не будет издано, хотя оно ничуть не хуже того, что сейчас издают, а может и намного лучше. Но о вкусах не спорят. Особенно о вкусах литературных агентов или, как их называют писатели-неудачники, страж ворот[1]. А безжизненное тело мужчины со следами побоев принадлежало как раз такому стражу ворот — литературному агенту. Горстка печатаемых счастливчиков относятся к литературным агентам положительно, а вот остальная огромная братия писателей-неудачников их ненавидит. Но не до такой же степени, чтобы избивать их до смерти, скажите вы и будете абсолютно правы. Так же считала полиция, развивая самые разные версии убийства. Литературный агент разведен, угрожал бывшей жене, которая отсудила у него один из домов, оставив ему старый, сильно нуждающийся в ремонте. К тому же, литературный агент вложил большие деньги в крипто проект, не преуспел, отчего запил горькую. Может агента избили собутыльники? Версий было много, но никто не подумал о писателях-неудачниках. Потому что не было ещё случая, чтобы они убивали литературных агентов.