Как я познакомилась с Матиасом Большое спасибо за добрые слова и за заботу, моя дорогая Мия! Не беспокойся, со мной всё хорошо. От души посмеялась над историей про золотой душ! Вообще-то странно, что ты мало, что помнишь о Матиасе. Он с самого начала обратил на меня внимание. Да, он любил приходить на тайные вечеринки у Сэма, красивого африканца, немного сумасшедшего и падкого на каждую девушку. Каждый раз, когда Матиас появлялся, он сразу же очаровывал всех своими шутками и имитациями наших общих знакомых. Помню, вы с ним долго спорили на вашем языке, но не имею представления о чем. Когда я в первый раз встретила Матиаса на одной из вечеринок, он весь вечер говорил только со мной. Почему ты об этом ничего не помнишь? — Как тебя зовут? — был его первый вопрос. — Анара, — ответила я. — Красивое имя, а какие у него корни? — ему явно было интересно. — Это персидское имя, оно означает гранат. — А из какой ты страны? — А можешь угадать? — я хотела понять, насколько он знающий. — Ну, наверное из Ирана? — Нет. Он задумался на минуту. — Страна в Средней Азии? — Да, Узбекистан. — Расскажи, как… какая жизнь в Узбекистане? — Ну, что сказать, не особо легкая. Это бедная коррумпированная страна. Я не вижу там для себя никакого будущего. — А что в Дании ты видишь свое будущее? — ухмыльнулся он. — Сложно сказать. А ты сам-то что думаешь? — ответила я ему вопросом на вопрос, причем немного агрессивно. — Надеюсь, у тебя будет здесь хорошее будущее. — Он смягчился и его глаза стали серьезными и даже немного грустными. — Ну, я тоже на это надеюсь. — И я нежно ему улыбнулась. Потом мы говорили о политике, знаешь, как я это люблю, и я осталась очень довольна его начитанностью и пониманием положения вещей. Оказалось, что у нас с ним похожие взгляды. Он открывал мне пиво, одну бутылку за другой, и я немного запьянела, но контролировала себя. Потом почти все, кто был на вечеринке, пошли спать, а мы остались с Матиасом одни. Он обнял меня, попытавшись поцеловать. В глубине души я тоже очень хотела его поцеловать, но отвернула от него лицо. Больше он не пытался меня поцеловать. С тех пор мы с ним только разговаривали. Не смейся, мы говорили о политике, о Востоке и Западе, о том, как несправедлив мир, и как высокомерен и невежественен Запад. Я встречала его время от времени на этих вечеринках и спрашивала себя, почему он так больше никогда не попытался меня поцеловать. Было грустно, потому что он мне очень нравился. Каждый раз я с ним флиртовала, а он, казалось, не замечал. Он был вежливым и добрым, но ничего больше. Черт! Я была раздосадована. Он не хотел меня завоевать! Я не видела его в течение очень-очень долгого времени. И когда он снова появился, я была так счастлива, что сказала себе: сейчас или никогда. Я специально напилась и в буквальном смысле затащила его в постель. У меня просто не было другого способа, чтобы он снова захотел меня поцеловать. Я рада, что смогла в тот вечер побороть свою гордость и найти смелость наконец-то его соблазнить. Никогда не вела себя так ни с одним мужчиной. Обычно они хотят меня завоевать, а не наоборот. Однажды спросила Матиаса: — Почему ты не попробовал меня еще раз поцеловать? — Если женщина меня не хочет, я теряю к ней интерес. Я не влюбчив. И вообще не верю в любовь. Его слова меня сильно ранили, но я и виду не подала. Только улыбнулась. А про себя подумала: «Посмотрим». Так у нас всё началось. Пожалуйста, пиши и прости мою глупость. Я еще более сумасшедшая, чем ты… Летний дом в зимнем Тисвильделайе Моя дорогая Мия, Наконец-то Матиас сделал для меня что-то хорошее! Какой сюрприз! Он снял летний домик в Тисвильделайе, на так называемой датской Ривьере. Это очень красивое место даже несмотря на зиму. Мне необходимы тишина и уединение. Уютные старинные дома с соломенными крышами. Белизна средневековой церкви Тибирке с ее красной черепичной крышей, пытающейся достать до небес. Склоненные сосны на пустом белом песчаном пляже. И стальные волны Балтийского моря, такого же холодного и враждебного, как сама Дания… Имею ли я право так говорить об этой маленькой стране, которая дала мне убежище и возможность бесплатно учиться в университете? Думаю, что нет. Помнишь, как мы с тобой убегали в Копенгаген от идиллической природы датской деревни, где находился наш лагерь для беженцев? Я копила карманные деньги, а ты продавала ворованную одежду, чтобы купить билеты на поезд до Копенгагена. Всего на один день. Мы не могли позволить провести в столице дольше, ведь у нас не было денег на отель. Хотя иногда выдерживали, не смыкая глаз две ночи напролет. И бутылки дорогого шампанского, которое ты воровала в магазине дю Норд и Иллюм[1]. Мы распивали их в парке, закусывая тем, что забирали из мусорных баков роскошных магазинов. Не так-то легко выудить продукты из закрытых мусорных баков: просроченный французский сыр, фуа-гра, лосось и красную икру. Мне так не хватает этих дней! Мы были по-настоящему свободны, потому что нам нечего было терять. Мы всё тогда потеряли: нашу семью, нашу Родину и нашу невинность… Сейчас я поистине наслаждаюсь тихими пейзажами вдали от хаотичной жизни Копенгагена, вдали от мира, где я должна притворяться, лгать и продавать душу. Чувствую себя совсем чужой на юридическом факультете, даже несмотря на то, что стараюсь быть конформистской. Ты же знаешь. Я могу быть конформистской до тех пор, пока меня это устраивает. В аудитории никто не хочет сидеть рядом со мной. С одной стороны от меня всегда пустое место, так же как и с другой. «Может я недостаточно общительна?», думала я сначала. Я спросила парня из Африки, который учится на экономическом факультете Копенгагенского университета и тоже говорит по-датски с акцентом. Он сказал, что с ним та же история: он всё время изолирован, никто не хочет сидеть рядом с ним. А мне теперь всё равно. Спасибо им за то, что я привилегированна. За то, что они дают мне так много пространства! Девушки на факультете завидуют симпатичной иностранке. Но я заметила любопытную вещь: красивые датчанки всегда были со мной добры. Наверное оттого, что они сами не вписываются в норму — их тоже дискриминируют обычные девушки. Возможно, что красивые датчанки испытали, как сложно в датском обществе, когда чем-то отличаешься от других. Ты слишком мало времени провела в Дании, чтобы знать о правилах этого закрытого общества. Закрытого не только для иностранцев, но и для датчан, которые не хотят быть конформистами. Неписанный закон датского общества называют законом Янте. Вот десять правил Янте: Не думай, что ты особенный. Не думай, что ты нам ровня. Не думай, что ты умнее нас. Не воображай, что ты лучше нас. Не думай, что ты знаешь больше нас. Не думай, что ты важнее нас. Не думай, что ты всё умеешь. Тебе не следует смеяться над нами. Не думай, что кому-то есть до тебя дело. Не думай, что ты можешь нас поучать. Иными словами ты проклят, если красивый, умный, амбициозный или еще как-то отличаешься от большинства. Посмотри в интернете десять заповедей датского общества. Моя дорогая Мия, как видишь ты ничего не потеряла! И сделала правильное решение, уехав из Дании. Эта страна убила бы твою спонтанную душу. Мне кажется, поэтому Матиас хочет уехать из Дании. Что касается меня, то я пока выжидаю. Для начала надо закончить учебу, получить датское гражданство, тогда и решу. Люблю тебя! Пожалуйста, пиши! [1] Магазин дю Норд и Иллюм — дорогие фешенебельные магазины в самом центре Копенгагена. Возвращение к истокам Мой дорогая, Анара, Даже смешно, что ты пишешь о неписанных закона датского общества именно сейчас. И хвалишь меня за смелое решение переехать в Лондон, когда Лондон почти поглотил остатки моей души. От меня осталось только тело, которое так любят мужчины. Я начинаю ненавидеть саму себя и всё, что со мной связано. Как мне нравятся десять заповедей! Закон Янте. Так датчане думают о самих себе — это их желание быть скучными и одинаковым. Я считаю, что у них у всех просто депрессия. Ведь каждый человек по-своему уникален. А если мы все будем одинаковыми, то убьем нашу человеческую сущность. Датчан можно только пожалеть, у них совсем нет воображения! Вижу перед собой деревню, рядом с которой мы жили. Это фильм, где у каждого персонажа одинаковый джемпер с треугольным вырезом, все водят машину одной марки и трахают жен в одном и том же положении. И вдруг в деревне обнаруживают черную овцу, парня, о котором раньше никто ничего не знал. И в один прекрасный день он покупает себе гавайскую рубашку. В деревне — паника, все думают, что им тоже надо купить такую же рубашку. А потом его жена начинает всем шептать, что муж просит ее попробовать все позиции Камасутры. И все недоумевают, что же с ним произошло. Но что хуже всего — что же будет с их джемперами, их женами и всей деревней? Хотя все в этой деревне были глубоко несчастны еще задолго до того, как парень купил себе гавайскую рубашку. Ты говоришь, что красивые датчанки были с тобой добры. Как странно! В Лондоне привлекательные девушки — суки. Они всё время пытаются высмотреть, а может кто-то привлекательнее их, страшась, что тогда их правлению придет конец. Если я не иду на свидание, то даже не пытаюсь выглядеть сексуально. Терпеть не могу, когда эти поверхностные суки улыбаются мне, осматривая с головы до ног, чтобы выискать изъян, который даст им надо мной превосходство. Иногда хочется завизжать: «У меня ничего нет! Совсем ничего! Мой дом сожгли, мои детские фотографии стали пылью во вселенной, а все мои воспоминания — это черствый хлеб, убежища в лесу и поиск чего-то съестного в заброшенных домах, где я дрожала от страха, что нарвусь на мину или ручную гранату». Смешно, что в такие моменты, когда пытаешься выжить, ценишь каждый момент жизни. Потому что это самое реальное, что есть. Мы не знали, что принесет нам следующий день или следующая ночь, так что наслаждались тем, что имели. Однажды в одном заброшенном доме мы нашли с подругой шкаф, полный старой одежды из семидесятых. Остаток полудня мы примеривали одежду, пели и танцевали. Можно подумать, что такое бывает только в фильмах. Нет, реальная жизнь намного сюрреалистичнее кино! Я никогда тебе не рассказывала историю о моем имени. Ты говоришь, как встретила Матиаса и как он спросил о твоем имени. Ты должна гордиться красивым именем, говорящем о твоих корнях. Мое имя должно было быть Муния, так звали бабушку и одну из моих теть. У нас традиция давать детям имена бабушек и дедушек. Однако родственники по линии отца, гордые коммунисты, верящие в марксистское будущее и равенство, не хотели, чтобы мое имя каким-то образом говорило о моих корнях. Мать сказала, что семья моего отца не была мусульманами, и это истинная причина, почему они не хотели назвать меня Мунией, мусульманским именем. Видишь ли, мои родители имели разные этнические корни. А для меня все они были одинаковыми. Потерянные и запутанные, живущие на одном куске земли. Они тяжело работали, пытаясь свести концы с концами… пока не потеряли всё, что у них было. Мое убеждение, что нормальная жизнь не для меня, обусловлено глубоким внутренним чувством незащищенности. Осознанием того, что меня вырвали с корнями, даже не дав имени, с которым я могла бы себя ассоциировать. Мия или Муния. Кому решать? Не хочу больше тебе докучать. Очень рада, что ты смогла убежать от рутины и от претенциозных людей, которые тебя избегают. Просто притворись, что сама их избегаешь. Мне кажется, это уже давно стало моей привычкой. Причем, я начала избегать саму себя. Это во многом связано с Дон Жуаном. Я встретила его в первый раз в ресторане над лондонским мостом. Как только пришла, увидела мужчину, похожего на фото с сайта агентства. Он прислонился к стойке портье и смотрел в свой телефон. Элегантно одет: дорогой костюм и светло-голубая сорочка, расстегнутая на шее. Я должна была прийти ровно в семь тридцать, но, конечно же, опоздала. Я стояла в назначенном месте, смотря по сторонам и думая, что наверное никто не придет. Тот факт, что я была обкуренная, никак не улучшал ситуацию. Мне казалось, что на меня все смотрели и наверное недоумевали, кто я такая и что здесь делаю. Так во всяком случае, я чувствовала. А может у меня просто была паранойя от травы. Я уже решила уйти, если в течение пяти минут никто не появится. Но только собралась уходить, как мужчина, который смотрел в свой телефон у стойки портье, подошел ко мне.