– Так сказал нам ваш коллега. Рейчел повернулась к Карлу и увидела, что тот сунул в рот сигарету и безуспешно пытает свою зажигалку. Рука его сильно дрожала. – Что вам наговорил Джейкс? – спросила женщина. Пару секунд шериф молча смотрел на нее, а затем вынул изо рта неподкуренную сигарету. – Да так, сделал доклад о бодрости духа. Напомнил, что эти люди убили конгрессменов. И что не стоит с ними церемониться. Вроде по делу, не так ли, правильно? Дом был заминирован в нескольких местах. Правильно, зачем рисковать?.. Рейчел ничего не ответила, а Гонсалес уже направился через поле к своим людям. Она была не в настроении смотреть на то, что они натворили. Пока не в настроении… Потом Прю попросила Янга отвезти ее на базу. Она не собиралась звонить заранее, чтобы не дать ублюдку шанс вмешаться или состряпать очередную ложь. Вот почему, когда она вернулась в фермерский дом, обнаружила Джейкса на кухне. Тот разговаривал по телефону с Полсоном. – Секундочку, – прошептал он ей, многозначительно подняв палец вверх. Для нее это было уже слишком. То, как этот человек взметнул свой указательный палец, с каким надменным видом он посмотрел на нее, то, как он затем повернулся на стуле, делая вид, что его отрывают от дела… Все словно замерло, остановилось. Но в этот момент в голове у Речел как будто замкнулись невидимые контакты. Там, на столе, лежали карта с карандашными пометками и пять ноутбуков. А прямо перед ней белела лысина на его голове… Она взяла ближайший компьютер. И размахнулась. Эпоха отрицания Восемь месяцев спустя Вторник, 13 марта – вторник, 20 марта, 2018 год Глава 01 В последнее время Рейчел постоянно просыпалась рано. Что-то в ее подсознании, что-то похожее на прикосновение предупреждало… О чем? Ее тесная студия осталась прежней. Туда никто не вторгался. Какие-либо признаки попыток проникновения отсутствовали. Система сигнализации работала ровно, не срываясь на вой. Однако зачастую, еще до четырех утра, Прю просыпалась, вся в поту, и сидела на краю кровати, потирая Y-образный шрам на ноющем бедре, и пытаясь найти ответ на настойчиво повторяющийся вопрос, который она не смогла бы даже выразить словами. Да и вопрос ли это? Возможно, и нет. Что-то вроде утверждения, может, медицинский термин. То, что, как говорили доктора, означало постоянную, протекающую в мягкой форме паранойю. Некое непреходящее беспокойство, рубившее ее ночной сон на нездоровые фрагменты. В этом беспокойстве присутствовала какая-то неустроенность, хорошо знакомая ей еще со времен замужества. Но с Греггом они расстались уже давно, и, значит, странное ощущение было связано с чем-то другим. Дальше наступала очередь сорока миллиграммов дигидро-кодеина[28], который запивался бутылкой «Поланд Спринг». Потом Прю доставала из-под кровати палку, купленную в магазине полезных мелочей, и, опираясь на нее, тащилась в ванную. Большего Рейчел себе не позволяла. Переборов первый час, она засовывала палку на место и проживала остаток дня так, словно ничего не случилось и никакая помощь ей не требовалась. В те ранние утра, когда ночная тьма еще скрывала Эллиот-Бэй, Рейчел приносила чашечку кофе, садилась за стол, открывала лэптоп и изучала старые файлы, просматривая протоколы допросов и освежая память прошлогодними газетными статьями и постами во влиятельных блогах. Сбивчивые рассказы испуганных граждан, разглагольствования самонадеянных экспертов, дополнительные отчеты, которые вели к заброшенным промышленным зонам и в студенческие кампусы, служившие питательной средой для «Бригады». У нее была целая папка с постами «Министерства пропаганды», собранными до закрытия сайта пятого июля. Другая папка содержала видеоматериалы и авторские комментарии Сэма Шумера, большинство из которых представляли собой напыщенные тирады под звонкими заголовками типа «“Тяжелая бригада” – последний коммунистический штурм американской мечты». Потом шли более поздние – его загадочное сообщение об убийстве Бишопа – и наконец: «Ведущий агент широкомасштабного расследования подает в отставку после нервного срыва». Подала в отставку? Да у нее просто отобрали жетон и служебное оружие. А Полсон выгнал ее из своего управления. Конечно, она сама во всем виновата. Схватила компьютер да грохнула Оуэна Джейкса прямо по голове. А потом, словно обнаружив цель, которой долго не видела, вернулась к внедорожнику и сказала агенту Янгу отвезти ее к конспиративному дому «Бригады», который буквально за считаные минуты превратился в мавзолей. Освальд, он же Кевин Мур, находился в машине «Скорой помощи», с перевязанным плечом. Он был ранен шальной пулей, когда, избитый Миттагом, корчился на полу в спальне. Прю хотела услышать, как все случилось, с малейшими подробностями, но после уколов Мур выглядел не вполне адекватным. Словно боксер после жесткого нокдауна, он то впадал в молчаливое оцепенение, то начинал буйствовать. Да, Бишопа убил снайпер. Нет, он понятия не имеет, кто за этим стоит. Что за женщина была с ними возле Ливана? Ингрид Паркер. Рейчел на этом не успокоилась и продолжала задавать вопросы. Ингрид там, в доме? Среди мертвых? Освальд покачал головой и сообщил, что Паркер ушла до того, как они добрались до Уотертауна. Что они делали в Ливане? Мур сообщил, что Бишоп и Миттаг назначили там встречу, а потом подрались. Почему? Кевин лишь покачал головой. Кто из «Бригады» поддерживал связь с Сэмом Шумером? Освальд ответил, что понятия не имеет, о чем его спрашивают. Прю хотела надавить на него, но вмешался агент Янг: – Мэм, сюда, пожалуйста. – Подойду через минуту. – Это срочно, мэм! Рейчел проследовала за Янгом к машине, и там он сообщил, что ему приказано незамедлительно доставить ее в аэропорт. – Откуда поступил приказ? – спросила Прю. – Из штаб-квартиры. – Я еще не закончила допрос. – Мне сказали… – тут Лоренс заколебался, – что вы не будете никого допрашивать. – Кто вам такое сказал? – Помощник директора. Рейчел повернулась и решительно направилась к «Скорой», но из темноты вынырнули еще два агента и преградили ей путь. – Агент Прю, – проговорил у нее за спиной Янг, – поверьте, я бы предпочел решить все мирно. «Сессна» уже стояла на взлетной полосе, и два безымянных агента проводили Прю к самолету, позаботившись, чтобы она не заблудилась по дороге. В ожидании взлета женщина чуточку успокоилась, обдумала все еще раз и поняла, что многое изменилось из-за ее несдержанности, когда она дала волю своему гневу там, в доме фермера. Теперь она вступила в гонку со временем. Рейчел проверила входящие имейлы – имена убитых, предварительный список домашнего имущества, отсортированные сообщения от ее сотрудников в штаб-квартире – и принялась писать, потому что единственной защитой была ее собственная история. Сначала она подробно, до мельчайших деталей, изложила свою версию событий в Уотертауне, а затем, воспользовавшись записями с прошлой недели, напечатала все остальное, потому что вырванная из контекста ночь никакой защитой считаться уже не могла… В аэропорту имени Рональда Рейгана Рейчел поджидали еще двое агентов, которые отвезли ее прямиком к Полсону. Марка, однако, ее история не интересовала. Его интересовал лишь заключительный акт с участием ноутбука и головы Джейкса. Полсон был в ярости. Да и остальные – тоже. Все, кроме непривычно воодушевленного Оуэна, улыбающегося даже на больничной койке. Та еще выдалась ночка… Если бы Джейкс не сыграл свою роль, не оказался великодушен, она закончила бы совсем плохо, вылетела бы из Бюро и, весьма вероятно, вообще оказалась бы за решеткой. Во время утренней терапии медсестра сказала: «Успокойтесь. Расслабьтесь». Назло ей Рейчел встала на бегущую дорожку. При каждом шаге ее заживающее бедро вспыхивало, как будто его перехватывали толстые жгуты боли. На стене перед ней висел телевизор с круглосуточным каналом новостей, который она ежедневно просматривала. В то утро, как Прю ни старалась, она так и не дождалась сюжета о протестах, разгорающихся более чем в двадцати городах по всей стране параллельно с усилением жары, грозящей побить еще один погодный рекорд. Глобальное потепление, как шутили вечерние комики, стало лучшим другом оппозиции. Толпы людей собирались в Шарлотте и Хьюстоне, Санта-Крузе и Сент-Луисе, ну и, конечно, здесь, в Сиэтле. Даже в Анкоридже в протестном марше приняли участие две тысячи человек. Началась, как сказал кто-то, Эпоха Отрицания. Вопреки тому, что все, включая Рейчел, думали год назад, короткая и яркая жизнь «Бригады» всколыхнула оппозицию. Мартин Бишоп и Бенджамин Миттаг преподали ей урок, суть которого была весьма проста: сила в толпе. Если пять тысяч человек решают что-то совершить, это совершается. Теперь в течение нескольких часов одна-единственная новость, усиленная соцсетями, могла расшевелить миллион человек и посеять хаос в городах. Но толпы, заполнявшие телеэкран в кабинете терапевта Прю, – и на Манхэттене, и в Лос-Анджелесе, – появились не за одну ночь. Их собирали на протяжении месяцев, как выяснили репортеры, копающиеся в обрывочных деталях кровавого конца «Бригады» в Уотертауне. Белый дом оказался не на высоте, отрицая второстепенные факты, проверить которые оказалось совсем нетрудно. Отметив для себя эту маленькую ложь, репортеры, как и должно, вернулись на свои делянки и накопали еще. Было много разговоров про дым и огонь. Говорили, что сокрытие случившегося хуже самого преступления, пусть даже в отношении последнего многое еще оставалось неясным. Все сводилось к одному-единственному вопросу: почему в Уотертауне погибло так много людей? В те первые недели большого шума не возникло, потому что объяснение прозвучало логично и здраво: «Бригада» перешла границы дозволенного, и когда ее загнали в угол в Уотертауне, осталась верна себе и взялась за оружие. Защищая американских граждан, Бюро встало на ее пути. Потом открылся кран откровений и разоблачений. Публиковались разговоры реабилитированных сторонников «Бригады», откуда-то взялись фотографии из подвергшихся нападению конспиративных домов, и, что хуже и опаснее всего, появились анонимные утечки информации от агентов Бюро, встревоженных и обеспокоенных их собственными воспоминаниями о событиях в Уотертауне. Директор избегал прессы, президент бушевал в «Твиттере», а заместители опровергали все обвинения, выдвигая собственные контробвинения против медиа. С самого начала журналисты и активисты просили об одном: предоставить внутренний доклад Бюро по делу «Бригады». Нарастающий хор голосов требовал рассекретить документ, чтобы он стал доступным для общественности, тогда как противная сторона выдвигала контраргумент, решительно поддержанный даже Сэмом Шумером. Он состоял в том, что публикация доклада создаст угрозу для действующих агентов и может сорвать проводившиеся в данный момент операции, а также раскроет секретные методики Бюро, прилагающего все силы, чтобы не допустить распространения зреющего социального протеста. На экране вспыхнула бегущая строка «Срочные новости», и Рейчел с удивлением увидела среди шумной стайки конгресс-менов знакомое лицо помощника директора Марка Полсона. Бюро, заявил он, рассекречивает доклад по «Бригаде» и намерено предать его гласности не позже чем на следующей неделе. – Надеюсь, часть тех людей, которые бесчинствуют на наших улицах, отправятся домой, – добавил он под конец своей речи. Тот факт, что она узнала об этом с экрана телевизора, а не от самого Полсона и не из штаб-квартиры, означал, что Прю больше не в гуще событий. Это была пощечина, но в некотором смысле и облегчение. Месяцы терапии привели ее к пониманию, что она не может отвечать за то, что происходит за пределами ее маленького мира. В отличие от того, что творится внутри его… Глава 02 Из-за демонстрантов, заполонивших городские улицы вокруг здания мэрии, путь от клиники до периферийного отделения ФБР, расположенного в Вэнс-билдинг на Третьей авеню, занял больше часа. По дороге она слушала по радио интервью с членом Палаты представителей Дианой Трамбл, которая лишь недавно вернулась в Конгресс после полученного прошлым летом огнестрельного ранения. Выразив признательность за аплодисменты, которыми ее встретили в Конгрессе, она тем не менее не стала скрывать своего недовольства тем, что расследование в отношении компании «Плейнс Кэпитал» прекратилось через считаные недели после того, как был убит Пол Хейнс, а сама она оказалась в госпитале. Законодатели предпочли старому расследованию новое, которое вело ФБР в отношении «Бригады». «Весьма циничный шаг со стороны коллег, получающих финансирование с Уолл-стрит, – с горечью в голосе заявила Диана. – Террористы могут поломать нашу повседневную жизнь, но они не должны сломить правосудие. Не допустим, чтобы уклоняющиеся от налогов международные спекулянты получили выгоду от трагедии четвертого июля прошлого года». – Аминь, сестра, – сказала Рейчел. Четвертое июля… ну не смешно ли? «Бригада» не только поставила себя вне закона, но и сорвала одно из немногих правительственных расследований, направленных на то, чтобы заставить продажных банкиров платить за совершенные ими преступления. Провожаемая взглядами коллег, Прю, хромая, направилась в свой офис на пятом этаже. Боль напомнила о себе острым укором от утренней терапии, но за последние полгода Рейчел научилась не только управлять гневом, но и владеть лицом, а потому, кроме легкого подрагивая мышц в уголках ее глаз, никто ничего не заметил. Спецагент Макс разговаривал с двумя посетителями в своей застекленной кабинке. Пола и Чак с чашками кофе в руках разом замолчали, когда Рейчел проходила мимо. Сидевший в своем закутке Генри поднялся ей навстречу. – Вот же дерьмо, да? Публикуют доклад? Последние четыре месяца он только тем и занимался, что набивался ей в друзья, но Бюро – не совсем удачное место, чтобы заводить себе приятелей… – В итоге мы сдались, – сказала Прю. – Или, может быть, получили, что хотели, – пошутил Генри. – Рейчел? – Она обернулась и увидела серое, нездоровое лицо выглянувшего в коридор Макса. – Зайдешь на минутку? Ей пришлось снова повернуться и, скрывая боль, пересечь этаж. Боль в конце концов пройдет, а вот с хромотой ничего не поделаешь. Вот и доктор сказала, что лучше и не пытаться. То, что есть, так и останется…