* * * Глубина даже не удивился, когда кучер увел резвую четверку лошадей в другую сторону от поворота, ведущего к городскому собору. Высокие шпили монументального сооружения виднелись в окне кареты, молча порицая передумавших гостей. Айя, проследив за взглядом охранника, беспечно пояснила: – Я же сказала «храм», не собор. Карета, чуть подпрыгивая, проехала по деревянному мосту через реку. Петляющая дорога вывела к одному из тихих жилых кварталов в получасе езды от замка. Долор спустился первым и, прежде чем подать руку принцессе, огляделся. Меж старых двухэтажных домов приютился белостенный храм с единственным шпилем, блестящим в свете солнца. У калитки гостей уже ждали: лысый монах в длинной рясе склонился в поклоне, завидев королевскую дочь. – Ваше Высочество, – сказал он, прижимая к груди тряпичную шапочку, – добро пожаловать! Глубина, рассмотрев голову мужчины, напрягся. На гладком лбу, сбритых висках и промелькнувшем затылке не было ни единого символа служителя Владык. Человек перед ними, несмотря на его одеяние, точно не являлся монахом. Долор сделал шаг вперед, не позволяя принцессе подойти к незнакомцу. – Это не монах, – предупредил он подопечную, на что Айя издала свистящий звук, пытаясь скрыть смешок. – Это архивариус, – пояснила она. – А я приехала не возносить молитвы Санкти. Принцесса повернулась к служителю. – Пойдемте, мастер. Глубина проследовал за Айей, на ходу вытаскивая Ям-Арго из кармана. Он привык, что наследнице Орлов доставляет удовольствие испытывать пределы его терпения. Их отношения были обоюдоострым клинком, и каждый точил его со своей стороны. Лысый служитель храма провел их мимо маленького зала, где в другой день покорные маги, не под стать принцессе, с молитвами на устах поднимали головы к прозрачному стеклу над головами. Судя по звенящей тишине, сейчас в зале не было ни единого человека. После праздника, во время которого к стенам храмов стекалась половина жителей столицы, всегда наступали дни тишины, когда ни один из магов не посещал обитель Владык. Глубина на миг представил, каково это: остаться одному в зале для молитв. Вкусить тот миг, когда между тобой и Владыкой нет лишних людей. В тишине рассмотреть едва видный узор на стекле, изображающий плывущего в небе Санкти, и тут же, если позволит погода, узреть его тело на небе. Все, что нужно человеку, который жаждет утешения. Долору захотелось приехать сюда еще раз, одному, и обратиться, наконец, к Владыкам, одновременно близким и бесконечно далеким. Архивариус вел их вглубь храма, куда вход прихожанам и посетителям был закрыт. Служитель остановился у низкой двери и, прежде чем отворить ее, предупредил: – Ваше Высочество, вы сообщили о своем визите слишком поздно – все, что мы успели, это открыть ранее запечатанный архив. В нашем храме только трое служащих, – пояснил он, – мы не смогли за одну ночь придать заброшенному хранилищу достойный вид. – Меня не пугает пыль, мастер, – успокоила его принцесса. Мужчина потянул на себя железную ручку. Дверь со скрипом открылась, и повеяло сыростью. Они прошли внутрь полутемного помещения, остановившись у первых стеллажей. Архивариус протянул гостям две масляные лампы; обе зажглись от легкого взмаха руки. Айя закашлялась, прикрывая нос ладонью. Глаза постепенно привыкали к скудному свету от тоненького огонька и единственного узкого окошка, терявшегося под самым потолком. Заброшенный архив походил на чрево мертвого зверя, которого обглодали черви. Шаткие стеллажи, будто голые ребра, рядами тянулись вдоль стен; лестницы, словно истонченные мышцы, приросли к шкафам. Полки гнулись от сотен неряшливо сложенных книг: старые кожаные переплеты, пожелтевшие страницы и разорванные корешки фолиантов говорили о том, что их перевозили в спешке, особо не заботясь о сохранности. От архива отчетливо веяло пылью и еще больше – унынием. Архивариус, заметив выражение лица принцессы, принялся оправдываться: – Мало кто интересуется столь старой хроникой, Ваше Высочество. Новые учетные книги хранят в городском соборе, а эти, старые, отправили к нам, как говорится, подальше от чужих глаз. Знаете ведь, время стирает всякую важность. Никому уже нет дела до отчетов о днях строительства, с которых не один век прошел. Храмы стоят, хвала Владыкам. Если вам что интересно – ищите, но я помочь не смогу. Сам едва знаком и с четвертью рукописей. Давно стоило придать их забвению, как и требовал совет служителей, однако не поднялась рука у нашего главы, монаха Отриса, сжечь книги. Сердобольный он человек, оттого и взял под крыло этот храм. – Понимаю. – Принцесса помахала рукой перед лицом, стараясь хоть немного разогнать пыль. Монах поклонился и оставил гостей одних. Айя оглянулась, чувствуя, как ее наполняет разочарование. В поисках нужных записей она погрязнет до следующего Представления; столько времени в запасе не имелось. Да и часто приезжать в храм втайне от королевы она не могла. Поиски стоило вести максимально тихо, а значит, заняться ими должен был кто-то другой. Схватив первую попавшуюся книгу, Айя направилась к выходу. Глубина покорно следовал за ней, не спеша задавать вопросы. – Как думаешь, служители Санкти подобреют ко мне, если я приведу в порядок хранилище их истории? Ответа не последовало, но принцесса поняла это по-своему: – Вот и я думаю, что вряд ли. Но попытаться стоит, верно? От одного доброго дела никому худо не будет. – Потерев нос, наследница чихнула еще раз. – Подговорю Аарона, и он организует выездную уборку для учеников. Неожиданно Айя остановилась. – Подержи. – Она протянула охраннику книжку и, стряхнув с платья остатки пыли, твердым шагом направилась к единственному человеку в зале для молитв. – Не знала, что ты предпочитаешь маленький храм городскому собору, – заметила принцесса, останавливаясь подле Мейсона. Как хорошо, что Джонас предупредил ее о желании брата посетить храм! Несмотря на запреты матери, Айя искала встречи со старшим драконьим сыном, считая, что в их ситуации один открытый разговор с глазу на глаз будет полезнее сотни дипломатических писем. – Не знал, что наследница Орлов следит за мной, – донесся до нее тихий голос, и Айя хмыкнула. – Я приехала раньше – может, это ты следишь за мной? Мейсон оставил ее слова без ответа. Он не отрывал взгляда от стеклянного купола, разглядывая узор на выпуклом стекле. Его губы слегка шевелились – молодой человек молился. Айя отступила на шаг, исподтишка разглядывая соперника. «Отчего Санкти столь несправедливы?» – подумала принцесса. В отличие от Джонаса, Мейсон получил от жизни все, о чем только можно мечтать. Старший ребенок в уважаемой семье, которая идет на пару с властью даже без монаршей короны. Одаренный маг воздуха – стихии, которую считают основой самих Владык. У Мейсона было бледное лицо и низкий, спокойный голос. От родителей он унаследовал стать и благородство, голубизну глаз и светлые, как у младшего брата, волосы. На старшего наследника Драконов было приятно смотреть, и еще более приятно слушать. На Мейсона возлагались огромные надежды, от чего буйно цвела его неуемная гордость. И словно этого ему было мало – теперь Мейсон мечтал о короне. – Раз не прошла мимо, значит, хочешь что-то сказать? – заметил он, закончив свою молитву. – Не лезь в петлю, Мейсон. Ты должен понимать, чем рискуешь, желая сесть на трон. Драконий сын с легким выдохом опустил голову и развернулся к Айе. В его глазах мелькнул интерес, а безразличный голос ожил. – Угроза? – легко спросил он. – Просьба, – пояснила принцесса. – Глава Драконов не поддержит тебя. Не рассчитывай и на помощь Куниц – они живут в спокойствии и достатке, оттого не захотят менять что-либо. Мой отец считает господина Маттео родным братом; ты ему тоже не чужой человек. Не ставь под угрозу узы между нашими семьями. Приди к королю сейчас, и мы решим все мирным путем. – Ты забыла Медведей. – Конечно, нет, – уступила Айя. – Они могут стать на твою сторону. Но что тогда? Медведи – лишь одна семья из четырех. Если они поддержат тебя, ты сможешь объявить о своем желании занять трон. Следуя протоколу, в течение месяца после твоего заявления соберут Большой совет. Начнутся долгие бесполезные споры, которые в итоге сведутся к голосованию. Ты окажешься в меньшинстве. Но даже если ты чудом получишь достаточное количество голосов, я не оставлю тебя в покое. У меня как у нынешнего престолонаследника есть право потребовать решающего поединка. Мы выясним, кто из нас сильнее, и на этом твой путь к трону закончится. Неважно, заберет ли Навис перед поединком твою силу или нет – я выиграю. Айя ждала ответа, кажется, целую минуту, но Мейсон молчал. Не похоже было, что ее слова достигли цели. Принцесса осторожно добавила: – Ты не хуже меня знаешь историю. Каждая смена правящей семьи влечет за собой волну последствий. От нее пострадают простые люди – те, кто меньше всего виноват в сложившейся ситуации. Ты действительно этого хочешь? – Маленькая принцесса заботится о народе… – начал Мейсон, едва размыкая губы. Слова прозвучали, будто отдаленное эхо. – …который не желает видеть ее на троне. Старший драконий сын перевел на Айю холодный взгляд. От него принцессе стало неуютно – чувство безопасности и некого родства с этим человеком растаяло в одно мгновение. Мейсон воспринимал свою победу в Представлении серьезно – это Айя знала и раньше, но прочувствовала только сейчас. – Удивительно, как с такой пеленой на глазах ты ходишь, не утыкаясь носом в стены, – сказал Мейсон. – Когда в последний раз ты обращала внимание на страх во взглядах подданных? Что знаешь о реальном положении дел? Народ, о котором ты печешься, желает королю-орлу долгих лет жизни, лишь бы не застать дней твоего правления. Люди молят Владык, чтобы они послали тебе супруга с железными руками; мечтают о дне, когда он переломит либо твою проклятую силу, либо твою шею. Каждую ночь, засыпая, маги боятся проснуться от запаха гари, от крика своих детей. Ты права, страдают всегда невиновные. Но если ты получишь корону, кто защитит их от тебя? Обида вспенилась в крови, и от досады Айя прикусила щеку изнутри. С языка рвались сотни слов – молниеносные колкие ответы на горькие обвинения, – но принцесса сдержалась. С Мейсоном она будет говорить не как девчонка, которая в детстве бегала за ним с палкой, а как наследница Орлов; единственная, кто не уступает Дракону в силе. – Ты зря опасаешься дней, которые никогда не настанут. – Мейсон в удивлении приподнял брови, и Айя пояснила: – Проклятый огонь никогда больше не пройдет по этим землям. А если и настанет тот час, когда он родится в моих ладонях, – принцесса обернулась к Глубине, указывая на охранника, – я умру от его руки раньше, чем заберу чью-то жизнь. Если Мейсон и удивился, то не подал виду. В полной тишине драконий сын повернулся к принцессе спиной и отошел к стоящему в тени стулу, на котором калачиком свернулся его защитник. Навис поднял продолговатую голову, подставляя ее под руку хозяина. Пока пальцы скользили по его чешуе, дракон не сводил хищных глаз с лица Мейсона – Айя была уверена, что между ними шел немой диалог. – Власть одного рода не может длиться вечно, – после долгой паузы сказал Мейсон. – Как бы ты ни старалась доказать обратное, время Орлов подходит к концу. Мне не нужна помощь других семей, чтобы получить корону. Требуй свой поединок, принцесса, – мужчина обернулся к Айе, – я согласен решить все по древним законам, не полагаясь на шар Анте. Айя понимала, что разговор окончен. Мейсон принял решение. Теперь для него ее слова не имели никакого значения. – Прости, что прервала твою молитву, – сдалась принцесса. – Не откладывай визит в замок. – Айя приняла от Глубины легкую накидку и, уходя, бросила через плечо: – Раньше сразимся – раньше проиграешь. * * * Обратная дорога проходила в полном молчании. В окне кареты мелькал однотипный городской пейзаж: дома с остроконечными крышами и узкими окошками, мощеные дорожки и размытые силуэты прохожих. На улице было жарко – горячий воздух опалял щеки, но принцесса не спешила закрывать окно. Айя выглядела подавленной – ее рассеянный взгляд застыл на бархатной шторке. Глубина сидел напротив, молча наблюдая за спутницей. Внутри рос ком опасений. Охранник понимал, что битва, которую принцесса пообещала драконьему сыну, не сулит ему ничего хорошего. Не стоило сомневаться – королева, узнав о случившемся, в первую очередь обвинит его. «Не отговорил, не увез» – у матери принцессы хватит доводов, чтобы испортить ему жизнь. Но одно дело – призрак грядущей битвы, которая может и не состояться, а другое – слова, сказанные принцессой в храме. «Я умру от его руки раньше, чем заберу чью-то жизнь». Почему Айя рассказала Мейсону о договоре между ними? Она хранила их соглашение в тайне два года и сегодня впервые заговорила о нем, но не с лучшим другом, который мог пожалеть ее; не с матерью, которая тотчас бы лишила охранника жизни. А с Мейсоном – старшим наследником Драконов, который невзлюбил ее еще с тех времен, когда принцесса бегала по его дому в детском платье с рюшами и сжигала все игрушки, до которых могла дотянуться. Долор не знал ответа, и его опасения крепли, будто сырая глина в печи. Пальцы сами собой потянулись к Ям-Арго. * * * Кучер довез их до городской школы, несмотря на то что до занятий с профессором оставалась еще пара часов. Едва карета остановилась, Айя ожила – вышла на улицу, сделала несколько глубоких вздохов, будто набираясь сил перед важным делом, и наконец пояснила, что они делают здесь так рано: – Одно из достоинств моего кузена-директора – он одержим работой. Можем поспорить на ящик авальтисского вина, что Аарон сейчас в кабинете. Пойдем. Разговор с Мейсоном не убавил моего желания привести архив храма в порядок. Дорога к главному корпусу школы вела через сад, где пару дней назад маги отмечали день Представления. Сейчас у статуй защитников было безлюдно – стылая тишина вокруг монолитных гигантов казалась Айе куда более правильной, чем праздничный гомон. Принцесса, неожиданно остановившись у каменного Дракона, с чувством пнула ногой статую, после чего направилась дальше как ни в чем не бывало. Глубина растянул губы в невольной улыбке, радуясь, что сейчас Айя не видит его лица. В школе наследница прошла мимо коридора, ведущего в кабинет директора, и поднялась по лестнице на четвертый этаж, к ярко освещенному холлу. Здесь свечей никогда не жалели – дорога к донуму не охранялась и была доступна каждому, но сама дверь внутрь древа анимы, растворившись после прошедшего Представления, не появится до следующего года. Когда до зала осталась пара шагов, вопрос почти сорвался с губ Долора, но Айя свернула налево, в коридор. Как и в злополучный день Представления, он был пуст. Гости прошли мимо кладовки, где дочь короля едва не простилась с жизнью. Еще один поворот, и принцесса остановилась у высокого окна, из которого открывался вид на старые теплицы.