– Ты знаешь почему, – мрачнеет она. – Это ведь ты ушла от меня, – напоминаю я. – Если бы ты осталась, мы бы скорее всего выяснили все спорные вещи и избежали нервотрепки. – Знаю, – неохотно отзывается она. Стою в очереди рядом с ней. Впереди нас женщина с двумя малышами, один из них непрестанно хнычет. Боже. Как люди с этим справляются? Мы могли бы просто поужинать где-нибудь. Вокруг достаточно ресторанов. – Что мы будем пить? У тебя найдется что-нибудь? – спрашиваю я, потому что после погружения в реальную жизнь мне требуется алкоголь. – Пиво… вроде… – Я куплю вина. Стараюсь держаться как можно дальше от орущего мальца, обвожу взглядом магазинчик и понимаю, здесь не продаются ни алкоголь, ни презервативы. Проклятье. – Хорошее вино продается тут рядом, – говорит Анастейша, когда я возвращаюсь с пустыми руками в очередь, которая даже не продвинулась. По-прежнему доминирует ноющий ребенок. – Посмотрим, что у них есть. Испытывая облегчение, что выбрался из адской дыры под названием «У Эрни», замечаю рядом с винной лавкой маленький магазинчик, торгующий мелочами. Захожу и покупаю две оставшиеся упаковки. Слава богу. Две упаковки по две штуки. Четыре раза, если мне повезет. Не могу сдержать усмешки. Этого будет достаточно даже для ненасытной мисс Стил. Я хватаю презервативы, плачу старику за прилавком и ухожу. В винном мне тоже везет. Там отличный выбор вин, и я обнаруживаю в холодильнике приличное пино гриджио. Когда я возвращаюсь, Анастейша выходит из супермаркета. – Дай-ка понесу. – Я беру обе сумки, и мы возвращаемся к Ане. Она немного рассказывает мне, чем занималась на этой неделе. Ей, очевидно, нравится новая работа. К моему облегчению, она больше не заговаривает о моем приобретении SIP. В свою очередь, я не вспоминаю про ее козлоногого босса. – Ты выглядишь совсем… одомашненным, – говорит она с плохо скрытым удивлением, когда мы входим на кухню. Она смеется надо мной. Опять. – В этом меня до сих пор никто не обвинял. Ставлю сумки на кухонный островок, и Ана выкладывает продукты. Я хватаю вино. Хочу поскорее запить тоскливый привкус, который остался у меня от этого супермаркета. Ну-ка, где тут штопор? – Я здесь недавно и не все знаю. Возможно, штопор лежит вон в том ящике. – У нее заняты руки, и она показывает на ящик подбородком. Я смеюсь и нахожу штопор, довольный тем, что в мое отсутствие она не топила свое горе в спиртном. Ведь я видел, что бывает, когда она напивается. Оборачиваюсь к ней, и она краснеет. – О чем задумалась? – спрашиваю я, снимаю пиджак и бросаю его на диван. – О том, как мало я тебя знаю. – Ты знаешь меня лучше кого бы то ни было. – Она точно умеет читать меня так, как никто другой. Мне даже делается жутковато. Открываю бутылку, подражая лихому официанту из Портленда. – Не думаю, что это так, – возражает она, продолжая разбирать сумки. – Так, именно так, Анастейша. Я очень и очень замкнутый. – Мое прошлое виновато в том, что я так делаю. Что я так делал. Наливаю вино в два бокала и один протягиваю ей. – За нас… – Я поднимаю свой бокал. – За нас. – Она отпивает глоток и продолжает хлопотать на кухне. Она в своей стихии. Я вспомнил, как она говорила, что готовила своему отцу. – Тебе помочь? Она косится на меня взглядом женщины, привыкшей все делать самостоятельно. – Нет, все нормально… посиди. – Я с удовольствием помогу. Она не скрывает удивления. – Тогда нарежь овощи. Сказано так, словно она делает огромное одолжение. Пожалуй, она права, не доверяя мне. Я совершенно беспомощен на кухне. Моя мать, миссис Джонс, мои сабы – с тем или иным успехом – выполняли эту миссию. – Я не умею готовить, – признаюсь я, разглядывая острый, словно бритва, нож, который Ана мне вручила. – Тебе это и не нужно. – Она кладет передо мной доску и пару стручков красного сладкого перца. Что мне делать со всем этим, черт побери? Какая у них странная форма. – Ты никогда не нарезал овощи? – Никогда. Неожиданно ее это веселит. – Тебе смешно? – Оказывается, есть что-то, что я могу делать, а ты нет. Согласись, Кристиан, это забавно. Вот, я покажу тебе, как надо резать. Она прижимается ко мне плечом, ее рука касается моей, и мое тело оживает. Господи. Я отодвигаюсь. – Вот так. – Она разрезает стручок пополам и одним плавным поворотом ножа очищает от семян и перепонок. – Хм, оказывается, все довольно просто. – У тебя не должно возникнуть сложностей. – В ее тоне звучит шутливая насмешка. Неужели она думает, что я не сумею нарезать овощи? Старательно берусь за дело. Черт побери, эти семена не так-то просто вычистить. Труднее, чем я думал. А казалось, что так просто. Она протискивается мимо меня, чтобы взять вок, и трется ляжкой о мою ногу. Нарочно, не сомневаюсь, но изо всех сил игнорирую действие этого прикосновения на мое либидо и продолжаю аккуратно нарезать перец. Лезвие такое непослушное. Она идет обратно и на этот раз задевает меня бедром, потом снова, еще раз. Мой орел ликует и одобряет. – Я знаю, что ты делаешь, Анастейша. – Кажется, это называется приготовлением ужина, – отвечает она с невинным видом. А-а. Игривая Анастейша. Неужели она наконец осознала свою власть надо мной? Схватив другой нож, она присоединяется ко мне – чистит и режет чеснок, лук-шалот и зеленую фасоль. При этом использует любую возможность, чтобы прижаться ко мне. – Ловко ты орудуешь, – бормочу я, принимаясь за второй стручок. – Нарезаю? – Невинный взмах ресниц. – У меня многолетняя практика. – И она опять трется о меня, на этот раз попкой. Вот так. Хватит. Она берет овощи и кладет их рядом со слегка дымящейся сковородой. – Анастейша, если ты проделаешь этот трюк еще раз, я овладею тобой прямо здесь, на полу кухни. – Сначала ты должен попросить меня об этом. – Это вызов мне?