– Вот, можешь забрать себе, – говорю я. – Ну спасибо, – фыркает она и начинает просматривать содержимое папки. – Так ты знал, что я работала в «Клэйтоне»? – Да. – Значит, это не было случайным совпадением. Ты не проезжал случайно мимо? Признавайся, Грей. – Нет. – Как все это мерзко. Ты хоть понимаешь? – Не вижу ничего плохого. Я должен соблюдать осторожность. – Но ведь это вторжение в частную жизнь. – Я не злоупотребляю такой информацией. Анастейша, ее может добыть любой человек. Она нужна мне для контроля. Я всегда так поступаю и поступал. – Нет, злоупотребляешь. Ты положил на мой счет двадцать четыре тысячи долларов против моей воли. – Я уже объяснял тебе. Эти деньги Тейлор выручил за твой автомобиль. Да, согласен, трудно в это поверить, но факт остается фактом. – Но ведь «Ауди»… – Анастейша, ты хоть приблизительно представляешь, сколько я зарабатываю? – Зачем это мне? Кристиан, меня не интересует состояние твоего банковского счета. – Я знаю. Это одна из твоих черт, которые я люблю. Анастейша, я зарабатываю в час приблизительно сто тысяч долларов. Ее губы складываются в букву «о». Она внезапно умолкает. – Двадцать четыре тысячи долларов для меня – так, тьфу… Машина, книги, наряды – все это мелочи. – Вот ты на моем месте, как бы ты себя чувствовал… если бы на тебя обрушились такие щедроты? – спрашивает она. Это не имеет значения. Мы говорим о ней, не обо мне. – Не знаю. – Я пожимаю плечами, потому что вопрос просто нелепый. Она вздыхает, словно ей приходится объяснять простаку сложное математическое уравнение. – Не очень приятное чувство. Да, ты великодушный и щедрый, но мне от этого некомфортно. Я часто говорила тебе об этом. – Анастейша, я готов подарить тебе весь мир. – Мне нужен только ты сам, Кристиан. Без всяких доплат и добавок. – Они входят в сделку как часть меня самого? Она качает головой, кажется, с огорчением. – Мы будем когда-нибудь есть? – спрашивает она, меняя тему. – Да, конечно. – Я что-нибудь приготовлю, ладно? – Валяй. В холодильнике много продуктов. – Миссис Джонс уходит на выходные? Я киваю. – И ты питаешься в эти дни нарезкой? – Нет. – А как? Я вздыхаю, не зная, как Ана воспримет информацию, которую я сейчас ей сообщу. – Мне готовят мои сабы, Анастейша. – Некоторые хорошо, другие хуже. – Ах, конечно. – Она выдавливает из себя улыбку. – Что сэр желает? – Все, что мадам сумеет найти, – отвечаю я, зная, что она не поймет моего намека. Она кивает и выходит из кабинета, оставив папку. Я снова убираю досье в шкаф, и мне на глаза попадается папка Сьюзен. Она была бездарной поварихой, еще хуже меня. Но она старалась… и нас это забавляло. – У тебя все подгорело? – Да. Простите, сэр. – Ну и что мы сделаем с тобой? – Что вам угодно, хозяин. – Ты нарочно так сделала? Ее смущение и подергивающиеся уголки губ, когда она скрывает улыбку, говорят сами за себя. Это были приятные и простые времена. Мои предыдущие отношения с подружками диктовались набором правил, которые нужно было выполнять. Если правила были нарушены, следовало наказание. Я жил спокойно. И я знал, чего от меня ждут. У нас было все в порядке, но ни одна из моих прежних сабмиссив не волновала меня так, как Ана, хотя у меня с ней все так непросто. Может, как раз оттого, что у нас все непросто. Я вспомнил наш разговор про контракт. Мне тогда было тяжело с ней. Да. Гляди, как все обернулось, Грей. Она не дает мне расслабиться с нашей первой встречи. Поэтому она так мне нравится? Долго ли я буду испытывать к ней такие чувства? Возможно, все время, пока она будет со мной. Ведь в глубине души я знаю, что рано или поздно она от меня уйдет. Они все уходят. В гостиной внезапно и громко звучит музыка. «Crazy in Love» Бейонсе. Что, Ана посылает мне какой-то намек? Я стою в коридоре, который ведет в мой кабинет и телевизионную, и наблюдаю за Аной, как она готовит. Она взбивает венчиком яйца, но вдруг останавливается, и я вижу, что она усмехается как дурочка. Я тихонько подкрадываюсь к ней и обхватываю ее руками. Она вздрагивает от неожиданности. – Интересный выбор музыки, – мурлычу я и целую ее в шею. – Как приятно пахнут твои волосы. – Она вырывается из моих рук. – Я сержусь на тебя, – говорит она. – Долго еще будешь злиться? – спрашиваю я и огорченно запускаю пятерню в свою шевелюру. – По крайней мере пока не поем. – В ее голосе звучат одновременно высокомерие и игривость. Это хорошо. Я беру пульт и выключаю музыку. – Эта запись есть на твоем айподе? – спрашивает Ана. Я качаю головой. Я не хочу говорить, что песню записала Лейла, потому что Ана может снова разозлиться. – Тебе не кажется, что она пыталась тебе что-то сказать? – спрашивает она, угадав, что это была Лейла. – Что ж, возможно, если подумать, – соглашаюсь я. Почему я не предвидел этого?