– Он сказал, что твоя приемная мать была доктором, осматривавшим тебя после того, как тебя обнаружили в твоем доме и привезли в больницу. Он сказал, что тебе помогла игра на пианино. И Миа. Мне вспоминается Миа в младенчестве, ее черный хохолок и радостное гуление. Я мог тогда заботиться о ней, мог защищать ее. – Когда она появилась у нас, ей было полгода. Я был в восторге, Элиот – не очень. Ведь ему пришлось до этого привыкать ко мне. Тогда она была прелестной. Теперь, конечно, меньше. Ана смеется. Причем так неожиданно. Я немного успокаиваюсь. – Вам это кажется смешным, мисс Стил? – Мне показалось, что она была полна решимости разлучить нас. – Да, она такая. Активная. И надоедливая. Она… Миа. Моя маленькая сестренка. – Я кладу руку на колено Аны и сжимаю его. – Но мы не поддались, – с улыбкой добавляю я и снова смотрю в зеркало заднего вида. – По-моему, за нами никто не гонится. Я сворачиваю с I-5 и возвращаюсь в центр Сиэтла. – Могу я спросить у тебя кое-что про Элену? – спрашивает Ана, когда мы стоим перед светофором. – Попробуй. – Лучше бы она не спрашивала. – Когда-то давно ты сказал мне, что она любила тебя так, как ты считал приемлемым. Как это понимать? – Разве это не очевидно? – Мне нет. – Я был неуправляемым. Я не выносил, когда ко мне прикасаются. И сейчас не переношу. Для четырнадцатилетнего подростка с бушующими гормонами это было трудное время. Она научила меня выпускать пар. – Миа сказала, что ты был драчуном. – Господи, что за болтливая у меня семья? Впрочем, виновата ты. – Мы снова стоим перед очередным светофором, и я смотрю на нее с шутливым осуждением. – Ты умеешь выуживать информацию из людей. – Миа сама рассказала мне об этом. Вообще она была очень откровенной. Она беспокоилась, что ты затеешь драку, если не выиграешь на аукционе мой первый танец. – Ой, детка, тут не было никакой опасности. Я ни при каких условиях не позволил бы никому танцевать с тобой. – Ты позволил доктору Флинну. – Он всегда исключение из правила. Я подъезжаю к отелю «Фермонт Олимпик». Из дверей выскакивает парень, и я торможу возле него. – Пойдем, – говорю я Ане, вылезаю из машины и достаю наш багаж. Бросаю парню ключи от машины. – На имя Тейлора, – говорю я. В вестибюле никого нет, кроме какой-то женщины и ее собаки. В такой час? Странно. Мы регистрируемся у стойки. – Вам нужен носильщик для багажа, мистер Тейлор? – спрашивает администраторша. – Нет, мы с миссис Тейлор сами справимся. – Вы будете жить на одиннадцатом этаже в люксе «каскад», мистер Тейлор. Наш посыльный поможет вам донести вещи. – Все нормально, – отрезаю я. – Где лифты? Она объясняет. Пока мы ждем, я спрашиваю у Аны, как она держится. У нее жутко усталый вид. – Вечер получился интересный, – отвечает она со своей обычной иронией. Тейлор забронировал для нас самый большой люкс этого отеля. С удивлением обнаруживаю, что в нем две спальни. Вероятно, Тейлор думал, что мы будем спать врозь, как я это делаю со своими сабами. Может, придется сказать ему, что к Ане это не относится. – Ну, миссис Тейлор, не знаю, как вы, а я бы выпил чего-нибудь, – заявляю я. Ана идет за мной в спальню, где я ставлю наши сумки на оттоманку. Мы возвращаемся в гостиную, где в камине ярко горит огонь. Ана греет возле него руки, а я готовлю возле бара выпивку. Ана такая уютная и прелестная. Ее темные волосы сияют медью в отблесках огня. – Арманьяк? – Да, пожалуйста, – говорит она. Подхожу к огню и протягиваю ей коньячный бокал. – Ну и денек был, а? – Я смотрю на ее реакцию. Учитывая все драмы нынешнего вечера, я поражен, что она не раскисла и держится бодро. – У меня все нормально, – говорит она. – Как ты сам? Я взвинчен. Встревожен. Сердит. Я знаю одну вещь, которая принесет мне облегчение. Вы, мисс Стил. Моя панацея. – Ну, прямо сейчас я хочу выпить, а потом, если ты не слишком устала, лечь с тобой в постель и раствориться в тебе. – Я просто рискую, искушаю судьбу. Она наверняка ужасно устала. – Все в нашей власти, мистер Тейлор, – отвечает она и дарит мне робкую улыбку. Ох, Ана, ты моя героиня. Я разуваюсь и снимаю носки. – Миссис Тейлор, перестаньте прикусывать губу, – шепчу я. Она делает глоток арманьяка и закрывает глаза. Мычит от удовольствия, нежно и очень сексуально. Я ощущаю это в своем паху. Она поистине уникальная. – Анастейша, ты не перестаешь меня удивлять. После такого дня, как сегодняшний – вернее, уже вчерашний, – ты не ноешь и не убегаешь прочь от меня. Я восхищен. Ты очень сильная. – Между прочим, ты – очень веская причина для того, чтобы я осталась, – шепчет она. В моей груди зреет странное чувство. Оно пугает меня еще больше, чем тьма. Оно более сильное, более мощное. Оно способно нанести страшную рану. – Кристиан, я уже говорила тебе, что никуда не уйду, что бы ты ни делал. Ты ведь знаешь мои чувства к тебе. Ох, малышка, ты убежишь, если узнаешь всю правду. – Где ты собираешься повесить мои портреты, сделанные Хосе? – неожиданно спрашивает она, удивив меня. – Это зависит от многого, – отвечаю я. Как ловко она умеет менять тему разговора. – От чего? – От обстоятельств. – Это зависит от того, останется ли она. Не думаю, что смогу смотреть на них, когда она больше не будет моей. Если. Если она больше не будет моей. – Вернисаж еще не закончился, поэтому мне не нужно решать это прямо сейчас. – К тому же я не знаю, когда галерея доставит их, несмотря на мой запрос. Прищурившись, она изучает меня, словно я что-то скрываю. Да. Страх. Вот что я скрываю. – Миссис Тейлор, вы можете смотреть на меня строго, сколько вам угодно. Я ничего не скажу, – усмехаюсь я. – Я могу пытками добиться от вас правды. – Анастейша, знаешь, не надо обещать то, чего ты не сможешь выполнить.