Ох, блаженство. Я улыбаюсь как дурак и чувствую себя… баловнем. Когда я поднимаю голову и гляжу на нее, она лукаво поглядывает на меня и тоже усмехается. – Давно мне не вытирали голову. Очень давно, – говорю я. – Вообще-то, кажется, никогда мне никто ее не вытирал. – Но уж Грейс-то наверняка ухаживала за тобой, когда ты был маленьким? Я качаю головой: – Нет. Она с самого первого дня уважала мои границы, как ни трудно ей это было. Я был очень самостоятельным ребенком. Ана затихает на миг, и мне любопытно, о чем она думает. – Что ж, мне оказана честь, – шутит она. – Не сомневаюсь, мисс Стил. Или, может, это мне оказана честь. – Разумеется, мистер Грей, тут и сомневаться не приходится. Она бросает влажное полотенце в раковину и берет еще одно. Встает у меня за спиной, и наши глаза снова встречаются в большом зеркале. – Можно я попробую одну вещь? – спрашивает она. Мы все делаем так, как ты хочешь, малышка. Я киваю. Она проводит полотенцем по моей левой руке, вытирая капли воды с кожи. Поднимает глаза, внимательно смотрит на меня, наклоняется и целует мое предплечье. У меня перехватывает дыхание. Она вытирает другую мою руку и тоже покрывает ее цепочкой легких поцелуев. Прячется за мной, и я больше не вижу, что она делает. Она вытирает мне спину, соблюдая оговоренные границы. – Всю спину, – предлагаю я, осмелев, – полотенцем. – Я делаю резкий вдох и закрываю глаза. Ана быстро обтирает меня. Закончив, она быстро чмокает меня в плечо. Я выдыхаю. Все было не так плохо. Она обхватывает меня руками и обтирает мне живот. – Держи. – Она вручает мне полотенце для лица. – Помнишь Джорджию? Ты заставил меня прикасаться ко мне твоими руками, – объясняет она. Она обнимает меня и смотрит в зеркало. С тюрбаном на голове она напоминает библейскую красавицу. Пресвятую Деву. Впрочем, она милая и добрая, но уже больше не дева. Схватив мою руку, которая держит полотенце, она ведет ею по моей груди, вытирая капли воды. Как только полотенце касается меня, я застываю. Сознание пустеет, и я хочу, чтобы мое тело выдержало это прикосновение. Неподвижно стою перед ней и не шевелюсь. Мы делаем это так, как хочет она. Я учащенно дышу от странной смеси страха, любви и завороженности. Мои глаза следуют за ее пальцами, когда она бережно направляет мою руку и насухо вытирает мне грудь. – По-моему, ты уже сухой, – шепчет она и опускает руку. Наши потемневшие от страсти глаза говорят друг с другом через зеркальное стекло. Я хочу ее. Она нужна мне. Я говорю ей об этом. – Я тоже не могу без тебя, – говорит она. – Разреши мне любить тебя. – Да, – отвечает она. Я подхватываю ее на руки, приникаю губами к ее губам и несу в спальню. Кладу на кровать и с безграничной заботой и нежностью показываю ей, как я боготворю ее, ценю и лелею. И люблю. Теперь я новый человек. Новый Кристиан Грей. Я люблю Анастейшу Стил, и, более того, она любит меня. Конечно, девочке надо проверить голову, но в данный момент я благодарен судьбе, сыт и счастлив. Я лежу рядом с ней, предаваясь сладким фантазиям, вожу пальцами по нежной теплой коже Аны и не могу остановиться. Мы глядим друг на друга, испытывая покой после бури. – Ты умеешь быть нежным. – В ее глазах светится удивление. Только с тобой. – Хм-м… вероятно, мисс Стил. Она усмехается, сверкнув своими превосходными белыми зубами. – Ты не был таким, когда мы… хм-м… делали это в первый раз. – Не был? – Я беру прядь ее волос и наматываю на палец. – Когда я похитил твою девственность? – Ты ничего не похищал у меня. По-моему, моя девственность была отдана тебе добровольно и без принуждения. Я тоже хотела тебя и, если правильно помню, получила удовольствие. – В ее улыбке соединяются робость и доброта. – Мисс Стил, я тоже получил удовольствие, помнится. Мы стремимся радовать друг друга. Это значит, что ты моя, целиком и полностью. – Да, твоя. Мне хотелось спросить тебя вот о чем. – Валяй. – Твой биологический отец… тебе известно, кто он? Совершенно неожиданный вопрос. Я качаю головой. Она снова удивляет меня. Я никогда не знаю, что творится в ее умной головке. – Нет, я понятия не имею. Только это не тот мерзавец, сутенер матери, и это уже хорошо. – Откуда ты знаешь? – Мне что-то такое говорил отец… говорил Каррик. Она выжидающе глядит на меня и ждет. – Ты так жаждешь информации, Анастейша? Я вздыхаю и качаю головой. Не люблю рассказывать о том периоде моей жизни. Слишком трудно отделить воспоминания от кошмаров. Но она настаивает. – Сутенер обнаружил труп проститутки и сообщил в полицию. Это открытие он сделал на четвертый день после ее смерти. Уходя, он закрыл дверь… оставил меня с ней… с ее телом. Мамочка спит на полу. Она уснула очень давно. Она не просыпается. Я зову ее. Я трясу ее. Она не просыпается. Я содрогаюсь от этого воспоминания и продолжаю: – Потом его допрашивала полиция. Он всячески отрицал свое отцовство, да и Каррик сказал, что мы с ним совершенно разные. Слава богу. – Ты помнишь, как он выглядел? – Анастейша, в эту часть моей жизни я стараюсь не заглядывать. Да, я помню его внешность. Я никогда его не забуду. – К горлу подступила желчь. – Знаешь, давай поговорим о чем-нибудь другом. – Прости. Я не хотела тебя огорчить. – Ана, это старая новость. И я не хочу об этом думать. Она виновато улыбается и, понимая, что зашла с расспросами слишком далеко, меняет тему. – А какой сюрприз ты приготовил для меня? А-а. Она вспомнила. Ладно, пора этим заняться.