– Дело, значит, вот какое. Есть слух, что хунхузы собираются у нас на станции безобразие учинить. И чтобы не дать им уйти безнаказанно, начальство приказало обучить вас правильной стрельбе. – А чего там учить? Целься да стреляй, – хмыкнул седоусый полицейский, небрежно державший казенную винтовку прикладом вперед. – Ванька, опять народ баламутишь? – грозно поинтересовался урядник. – Николай Аристархович, ну вы ж знаете, что стреляю я лучше всех в участке. Так зачем сюда потянули? – не отступил седоусый. – Вот сейчас и посмотрим, не разучился ли, – злорадно усмехнулся урядник и, повернувшись к парню, скомандовал: – Давай, Михаил. – Дозвольте, господин полицейский, – попросил Мишка винтовку у ближайшего полицейского. Неопределенно пожав плечами, тот скинул с плеча ремень и протянул оружие парню. Откинув затвор, Мишка развернул винтовку к свету и, осмотрев ударно-спусковой механизм, вздохнул. – Ну, ладно хоть не кирпичом чистили, – проворчал он, жестом прося у полицейского патроны. Быстро затолкав в магазин четыре патрона, он вышел на рубеж, обозначенный парой колышков, и, несколько раз примерившись, негромко объявил: – Эти четыре пристрелочные. – Оно и понятно, – кивнул урядник. Сделав пару глубоких вздохов, Мишка приложил приклад к плечу и плавно повел стволом. Выстрел. Мякоть большого пальца захватывает лепесток затвора, и кисть перезаряжает оружие, не отрывая его от плеча. Выстрел. Все повторяется. И так еще два раза. Оставив затвор открытым, он вернул оружие владельцу и зашагал к мишени. Сняв ее, Мишка не удержался от довольной улыбки. Все четыре пули легли в яблочко, превратив центр мишени в одну дыру. Вернувшись к нетерпеливо топтавшимся полицейским, Мишка молча протянул мишень уряднику. Осмотрев ее, тот довольно усмехнулся и, подняв над головой, громко объявил: – Вот так должен стрелять каждый из вас. И это только пристрелочные. – Ловкий бесенок, – одобрительно проворчал седоусый, осматривая мишень. – Не иначе охотник. – Он и есть, – улыбнулся Мишка. – Что, и с револьвером так? – не унимался тот. – Дозвольте ваш револьвер, господин полицейский, – с усмешкой попросил Мишка. Удивленно хмыкнув, полицейский покосился на урядника и, увидев его кивок, достал из кобуры оружие. Быстро откинув барабан, парень осмотрел револьвер и, защелкнув его на место, улыбнулся, указывая на мишени: – Пошли. Со скольки шагов стрелять? – повернулся он к уряднику. – А со скольки сможешь, – прогудел тот в ответ. Дойдя до мишени, парень повернулся к ней спиной и принялся отсчитывать шаги, двигаясь в обратную сторону. Досчитав до тридцати, он остановился и вопросительно посмотрел на урядника. Прикинув расстояние, тот кивнул. Развернувшись на пятке, Мишка перехватил револьвер поудобнее и, вскинув его двумя руками, плавно нажал на спуск. Курок он успел взвести, пока поднимал оружие. Револьвер рявкнул, крепко подкидывая ствол. Мягко отпустив крючок, Мишка прихватил курок большим пальцем левой руки и, дождавшись, когда ствол опустится, снова выстрелил. Выпустив все шесть пуль, он откинул барабан и, ссыпав гильзы в карман, направился к мишени. Все шесть пуль легли у центра. Для человека, который стрелял из подобного оружия впервые, впечатляющий результат. Отдав мишень уряднику, он вернул револьвер владельцу и, указывая на пролетку, подсказал: – Патроны для тренировки там. – А ловко у тебя получается. Двумя руками, да так быстро. Тут пока курок взведешь, преступник уже спрятаться успеет, – задумчиво проворчал полицейский, перезаряжая револьвер. – Есть другой способ. Но ему учиться долго надо, – улыбнулся в ответ Мишка. – Это какой же? – заинтересовался седоусый. – Там много чего, – отмахнулся парень. – И кобура не на поясе носится, а на бедре. И не такая, с клапаном, а открытая. И стрелять надо не целясь. От бедра. Ребром ладони по курку, и на спуск. Очень быстро получается, – принялся пояснять он правила стрельбы «мельницей». – А ну покажь, – потребовал полицейский, протягивая ему оружие. Снова взяв револьвер, Мишка в неизвестно который уже раз проклял свой длинный язык и прошел к рубежу. Внимательно слушавшие их разговор полицейские поспешили разойтись, чтобы получше видеть, как оно все будет. Держа оружие в опущенной руке, Мишка пару раз примерился и, глубоко вздохнув, одним плавным движением вскинул револьвер. Ребро ладони ударило по курку, и тут же прозвучал выстрел. И так шесть раз, почти пулеметной очередью. На этот раз результат был намного слабее, но все пули вошли в черный круг. Даже это для него было достижением. В прежней жизни один приятель переделал травматический револьвер под стрельбу боевыми патронами, и они, выезжая на природу, регулярно развлекались в подобных упражнениях. Закончилось все тем, что переделанное оружие вышло из строя, но навык остался. И вот теперь, отдавая мишень уряднику, Мишка удрученно вздыхал, кляня себя на все лады. – Да, парень, умеешь ты удивить, – растерянно протянул седоусый. – Не приведи Господи с тобой перестреливаться. Пришибешь быстрее, чем противник вякнуть успеет. – Я в добрых людей не стреляю, – угрюмо буркнул Мишка. – А злые сами не лезут. – Что, боятся? – поддел его седоусый. – Не нужен я им, – усмехнулся парень, отдавая ему оружие. * * * – М-да, Михаил. Удивил ты меня, – пробасил урядник, задумчиво глядя, как пуля проскальзывает в гильзу. Разговор этот состоялся в мастерской, когда Мишка, выполняя порученную работу, занимался переснарядкой патронов. Как он и предполагал, умный толстяк с ходу зацепился за его странные познания в стрельбе из револьвера и на следующий день не поленился спуститься в подвал. И теперь, сидя у верстака, он мрачно поглядывал на молчащего парня. – Чего молчишь-то? – не удержался он. – А что тут скажешь, Николай Аристархович? – вздохнул Мишка. – Помню, учил кто-то. Не меня. Я из кустов подсматривал. А вот кто, кого, зачем… – Он удрученно покачал головой и, вздохнув, вставил в зажим очередную пулю. – Каторжники? – последовал наводящий вопрос. – Нет, – подумав, мотнул Мишка гривой. – Военные какие-то, – добавил он, чуть подумав. – Даже не совсем военные. Форма вроде какая-то была. А вот что за форма… Не военная и не путейская. Но физиономии вроде наши. Православные. Не помню, – снова вздохнул он, насупившись. – Темнишь, Михаил. Так стрелять научиться, просто глядя, как другие стреляют, нельзя. Тут самому пострелять нужно. Своими руками, – не отступил урядник. – Как я из ружья стреляю, вы знаете, – помолчав, тихо протянул парень. – А револьвер от ружья только размером да хватом отличается. – А как ты понял, что револьвер, что я тебе подарил, в САСШ сделан? – А вот это помню, – выпрямился Мишка. – Мы в тот год рыбу в Томск возили. А там на торгу лавка большая была. Оружейная. С книжками всякими про оружие. Так меня тетка от той лавки силком оттаскивала. Помню, еще приказчик смеялся, что настоящий солдат растет. – Ну, это ладно. Похоже, – подумав, кивнул урядник. – Но как нам со стрельбой быть? – Сами решайте, Николай Аристархович, – помолчав, вздохнул Мишка. – Я вам не враг. Наоборот. Помочь хочу. Сами видели, подчиненные ваши со ста шагов в сарай не попадут. А я их обучить могу. Времени маловато, да и дело к зиме, но хоть в руках путаться не будут. – Это да, – мрачно кивнул урядник. – Стрелки они те еще. – Вот и я про то. А если и вправду хунхузы налетят? Побьют же всех. Как хунхузы стреляют, не мне вам рассказывать. – Снова прав, – кивнул толстяк, мрачнея еще больше. – Ну так чего вы меня тогда пытаете? Знаете ведь, контуженый я. Себя не сразу вспомнил, не то что еще чего. – Да я не пытаю, – смутился урядник. – Удивляюсь. То жил, словно бирюк малой, только глазами зыркал да помалкивал. То вдруг заговорил, да так, что взрослые мужики рты пораскрывали. – Я в одной книжке прочел, что в начале жизни человек только и делает, что учится, а всю остальную жизнь других учит, – подкинул туману Мишка. – Выходит, у меня так и случилось. Не сложись, что вам оружейный мастер потребовался, то и у меня в голове б не всплыло. – Тоже верно, – подумав, нехотя согласился урядник. – Ладно. Пусть идет как идет, – сдался он, понимая бесполезность любых расспросов. – Ты мой подарок с собой не таскаешь? – Избави боже. Дома, в сундуке оружейном лежит, – затряс Мишка головой. – Здесь-то он мне зачем? В поселке мне и ножа хватит, – добавил он, демонстрируя тот самый клинок, что так удачно избавил его от пропойцы-дядьки. – Это правильно, – одобрил урядник. – Ладно. Пойду я. А ты, домой идучи, по сторонам внимательно поглядывай. Глаз у тебя наметанный, может, чего и заметишь. – Исполню, Николай Аристархович, – истово пообещал Мишка, мысленно перекрестившись, что избавился от неудобных вопросов. Урядник протиснулся в дверь и тяжело затопал по лестнице. Проводив его взглядом, Мишка вздохнул и, быстро закончив с патронами, принялся наводить порядок. Попрощавшись с дежурным, он вышел на улицу и, вдохнув морозный воздух, вскинул голову к вечернему небу. По ночам уже заметно подмораживало, и со дня на день уже должен лечь снег. Даже днем раскисшие от дождей дороги уже не отмерзали. Добравшись до дома, парень смыл с рук свинцовую пыль и, поужинав, задумчиво посмотрел на оружейный сундук. Всю дорогу до дома у него было чувство, что в спину упирается внимательный, враждебный взгляд. Только воля и нежелание насторожить возможного противника удержали его от того, чтобы оглянуться. Откинув крышку сундука, Мишка достал из него смазанный и заряженный револьвер, подарок урядника, и, подумав, прихватил десяток патронов. – Ты чего это задумал, сынок? – всполошилась тетка. – На душе маетно, – вздохнул Мишка, обдумывая, как ей все объяснить. – С чего? – удивилась Глафира. – Вроде в порядке все. – Знать бы самому, – качнул Мишка головой. – Мама Глаша, ты ж у меня из ружья стрелять умеешь, верно? – Было время, на утку сама ходила, – улыбнулась женщина, разом помолодев. – Вот и слава богу. Вот, смотри. Это мое старое ружье. Я его заряжу и у твоей лежанки поставлю. И патроны рядом положу. Тут все с картечью. Пусть заряженное стоит. На всякий случай. – Бог с тобой, Мишенька! Ты с кем воевать-то собрался? – растерялась Глафира. – Ни с кем не хочу. Но пусть лучше под рукой будет, – вздохнул парень. – Одну мамку я уже потерял. Так что пусть будет.