– И с чего же? – с интересом переспросил Савва. – Да с грабежа. Они не людей, они целые страны грабят. Индия их колония. В Китае тоже они, и в Африке их сапог. Чего ж не жить, с таких-то грабежей? Осталось только Россию подмять, и тогда, считай, весь мир у них в кармане. – И откуда ты все это знаешь? Неужто из книг? – И из книг тоже, – кивнул Мишка, сохраняя каменное выражение лица. – Ладно. Давай делом заниматься. Языками чесать и работая можно, – сдался грек и закинул винтовку на плечо. Они спустились к лодкам и принялись перетаскивать все привезенное к месту будущей стройки. К удивлению Мишки, Савва притащил с собой кучу разного инструмента. От железных лопат до столярных струбцин. Рассматривая это богатство, Мишка только головой от удивления качал. Потом, не удержавшись, он дернул грека за рукав и, указывая на инструмент, спросил: – Откуда у тебя все это? – В лавку народ разный ходит, – усмехнулся Савва. – Кто-то с деньгами, а кто-то всякое разное несет. Вот я и выкупал у мужиков, на всякий случай. Что-то похуже продавал, а что получше – себе оставлял. Я ведь не всегда каторжником был. Профессию имею. – И кто ж ты? – поинтересовался Мишка. – И печник, и каменщик. Многое умею, – грустно улыбнулся Савва. – Я ведь потому и решил с тобой уйти, что сам хочу мирно разойтись. А ты парень умный. Разложил все так, что и вправду без крови обойдемся. Потому и решил тебе помочь заимку толковую поставить. Да только и ты не обмани. Помоги нормально золота намыть. – Намоем, – помолчав, решительно кивнул Мишка. – Я под это дело механику не просто так придумывал. И что обещал, сделаю. Что найдем, себе заберешь. И как лучше домой добраться, тоже расскажу. Кивнув, Савва взвалил на плечо очередной мешок и тяжело зашагал в гору. * * * Двуручная пила с визгом вгрызалась в свежую древесину. Три дня напарники валили строевой лес, готовя бревна для сруба. Выбирали самые ровные и приблизительно одинаковые по диаметру деревья. Так и носить проще, и количество рассчитать можно. Савва, выслушав эту сентенцию парня, только головой покачал и, поплевав на руки, взялся за инструмент. Спорить с ним он давно уже зарекся. Мишка, пользуясь знаниями предыдущего хозяина тела и навыками своего мира, прямо на песке нарисовал то, что хотел получить, и, не обращая внимания на удивленное ворчание грека, с головой окунулся в работу. За прошедшие три дня они навалили достаточно стволов, чтобы вывести сруб. Теперь валили деревья, которые предполагалось распускать на доски. Все бревна сразу опиливались по длине, чтобы можно было сразу рубить концы в лапу и тесать боковины. Свалив очередную лиственницу, Мишка устало разогнулся и, оглядевшись, проворчал, осматривая уже сделанное: – Вроде должно на все хватить. – Давай еще вон те две свалим, и шабаш, – оглядевшись, предложил грек. – Лишнего губить не хочется, – протянул Мишка. – Дерево лишним не бывает. На доски распустим, тоже в дело пойдут. – Ну, давай, – сдался парень, перехватывая ручку пилы. Спустя еще полтора часа они выволокли добытое к месту строительства, и Савва, отдышавшись, удивленно проворчал: – Ты, Мишка, словно двужильный. Прешь и прешь. Уж на что меня сильным считали, а и то запыхался. А тебе хоть бы хны. – Своя ноша не тянет, – рассмеялся Мишка, направляясь к своим пожиткам. Достав из мешка сухари, он присел к костру и, высыпав их на аккуратно расстеленную холстину, пообещал: – Все. Завтра пойдем подходящее место тебе искать. С остальным я и сам уже справлюсь. – Что, и венцы один поднимать станешь? Надорвешься же, – удивился грек. – Есть такое мудрое слово, механика называется, – рассмеялся парень. – Только не говори, что у тебя с собой механизм есть, который сам те бревна поднимать станет, – фыркнул в ответ Савва. – Механизма нет, а вот пара блоков, чтобы одной веревкой большой вес поднять, есть. – Умно, – одобрительно кивнул грек, снимая с костра котелок с ухой. Сеть регулярно обеспечивала их свежей рыбой, и у Мишки уже было развешано промеж деревьев несколько веревок, на которых вялилась некрупная добыча. Похлебав горячего, напарники запили ужин свежим чаем, до которого оба были большими охотниками, и принялись устраиваться на ночь. Зверья они оба не боялись. Дичи в тайге много, и любой хищник не станет нападать на бивак, учуяв людей. Запахов огня и железа звери старались избегать. Проснулся Мишка от того, что почувствовал чей-то взгляд. Сам не понимая, как это получилось, парень осторожно приподнял голову, перемещая ладонь на рукоять револьвера. Окинув всю территорию стоянки внимательным взглядом, Мишка убедился, что смотрящий на него прячется где-то за деревьями. Откуда-то взялось понимание, что это не зверь. Уж очень осмысленным было это внимание. Неторопливо поднявшись, Мишка потянулся и, повернувшись примерно туда, откуда чувствовал взгляд, громко окликнул: – Хватит прятаться. Выходи, стрелять не стану. – Все одно не успел бы, – раздалось в ответ, и на поляну вышел невысокий жилистый хант. – Здравствуй, Мишка, – кивнул он, усаживаясь у потухшего костра. – Смотрел, ты пришел, или другой кто. Не позвал бы. Точно бы убил. – Здравствуй, Торгат, – улыбнулся в ответ парень. – Сам видишь, я это. Да и не знает больше никто про это место. – Слух был, что ты вдруг забыл все. Правда ли? – Было такое, – скривился Мишка. – Потому и не приходил. Не помнил, куда. – А теперь как? – Кое-что вспомнил, но не все, – вздохнул парень. – Доброе место выбрал, – помолчав, одобрил хант. – Только тыном обносить надо. – Зачем? – удивился Мишка. – У каменного языка аю поселился. Молодой, любопытный. Разорит заимку, если съестное учует. – Аю, значит, – задумчиво протянул Мишка. – Ладно. Посмотрим, может, и договоримся. – Миша, а что это такое, аю? – спросил Савва, усаживаясь на своей лежанке. – Медведь на их языке. – И что, станешь с таким соседом жить? – Медведь, Савва, зверь умный, осторожный. Если его не беспокоить, сам не тронет. Если только голодный или ранен. Ему и без меня добычи хватит. А нет, так я своей поделюсь. Не жалко. – Неужто не тронешь? – не поверил грек. – Лишнее это, – отмахнулся Мишка. – Торгат, отведешь нас туда, где золота больше? – повернулся он к гостю. Пока говорили, парень успел раздуть костер и подвесить над ним котелок с водой, набранной еще с вечера. Вместо ответа хант достал из кисета костяную трубку и принялся не спеша набивать ее табаком. Мишка, пользуясь его раздумьями, сбегал в кусты и, умывшись, вернулся обратно. Хант, раскурив трубку, несколько раз пыхнул ядреным самосадом и, покосившись на Савву, тихо спросил: – Ты охотник, Мишка. Зачем тебе золото? – Сейчас не мне. Ему, – коротко ответил парень, кивнув на грека. – Он домой уйти хочет. Денег нет. Дома золото продаст, деньги будут. – А потом что? – не уступил хант. – А потом это моя земля будет. Всем скажу, что заимку тут поставил. Чужие не пойдут. А пойдут, им же хуже. Знаю, чего опасаешься. В сторону каменного лося ходить не стану. Мне и тут добычи хватит. – Значит, помнишь уговор наш? – задумчиво уточнил хант. – Потому и пришел, – пожал Мишка плечами. – Добро, Мишка. Отведу, – пыхнув трубкой, кивнул охотник. – Спасибо, Торгат, – улыбнулся парень. – Где сыновья твои? – В стойбище, – махнул хант трубкой. – Сам знаешь, весна. Охоты нет. А в поселок идти рано. Сидят пока. А тебе зачем они? – Подарки я вам привез, – усмехнулся Мишка и, поднявшись, отправился к куче пожитков. Скинув брезентовый полог с кучи узлов и ящиков, он принялся раскрывать их и отбирать нужные. Гость, не удержавшись, поднялся и, подойдя поближе, заинтересованно уставился на роющегося в вещах парня. – Вот, держи. Специально тебе привез, – сказал Мишка, выставляя на пирамиду ящиков мешок и развязывая горловину. – Здесь патроны. Сразу скажу, крутил не я, но вроде все рабочие. Если что, сам перекрутишь. Это сыновьям твоим ножи, – продолжил парень, выкладывая на мешок четыре ножа, снятых с бандитов. – А здесь табак и чай. Сам знаешь, денег у меня немного, так что не обессудь, что смог. Там еще бисер, жене с дочкой. – Спасибо, Мишка, – заметно растерявшись, кивнул хант. – Хороший подарок. Не ждал. Не удержавшись, он достал из узелка пачку табака и, осторожно надорвав уголок пачки, принялся набивать трубку по новой. Раскурив ее, он сделал глубокую затяжку и, прикрыв глаза, одобрительно кивнул: