— Тут ребята в школе говорят… — Вот. Расскажи нам, что говорят ребята в школе. — Они говорят, что мама у меня ушла от папы, потому что он облажался как репортер после того, как из-за его ошибки убил себя один мужик. Рид сухо сглотнул. — Это неправда, — солгала Энн. — Ты тоже так думаешь, Зак? — спросил Рид. Сын пожал плечами и встретился взглядом с отцом. Глаза матери, безупречная кожа; он источал невинность. — Я сказал им, что мой отец нашел парня, который убил маленькую девочку, а полиции это не понравилось. А еще я им сказал, что тоже собираюсь стать репортером. Рид перед своим сыном благоговел. После всего, через что ему пришлось пройти, он сохранил в себе любовь. Вот это и есть твердость. Безоговорочная. — Разговоры у вас какие-то недетские. Нет чтобы о чем-нибудь попроще. — А знаешь, что они еще говорят? — Что? — вместо отца спросила Энн. — Они говорят, что когда твои родители разойдутся, то обратно уже не сойдутся. Никогда. Что бы они тебе ни говорили, все равно этого не сделают. — Сынок, послушай меня, — сказал Рид. — Я знаю, это тяжело. Но нельзя так уж полагаться на то, что говорят дети. Слушай свое сердце. Мы хотим быть вместе, потому об этом и говорим. И это лучше, чем не говорить об этом, верно? — Наверно, да. — Зак посмотрел на родителей. — Только в нашем доме кто-то теперь живет. Энн тронула Зака за руку. — Приличные бизнесмены из Талсы, муж и жена. Они просто временные жильцы. А дом по-прежнему наш. Зак посмотрел на отца. — Папа, а правда есть еще один убийца, который убивает маленьких детей? Вот так финт. — Никто точно не знает. Но вероятность, что он нападет на тебя, это как если б кто-нибудь случайно попал в тебя мячом для гольфа. То есть минимальная, но риск есть. А значит, все равно важно. Ты знаешь кого-нибудь, в кого бы ни с того ни с сего попали мячом для гольфа? — Нет, — хихикнул Зак. Энн улыбнулась: — А еще что ты хотел спросить? — Про «Китти-Хок»? — Заполучить модель этого авианосца было у Зака заветной мечтой. — Нет, совсем про другое. — Ах да! Па, а можно я посижу за твоим компьютером? — Конечно. Идем со мной. — Вот это да! Наклонившись над терминалом, Рид проворно набрал на клавиатуре команду очистки экрана. Зак плюхнулся в кресло отца и стал наблюдать. — Эй, красавчик мой. — В кабинку Рида скользнула Молли Уилсон и присела рядом с Заком. — Давно тебя не видела. Ты уже совсем большим парнем стал. Как дела в школе? — Да ничего. Заку Уилсон нравилась. Она хорошо пахла. — Молли, Зак тут хочет покопаться в машине, — сказал Рид. — Ты уж будь добра, пригляди, чтобы он редакцию не разбомбил? — Ого. Задание повышенной сложности, но думаю, что справлюсь, папочка. — Она улыбнулась своей роскошной белозубой улыбкой, а затем, поглядев на Энн, одиноко сидящую в комнате для интервью, прошептала: — Тебе не кажется, Том, что тобой помыкают? Как она смеет такое говорить в присутствии его сына? А впрочем, это же Молли: любительница позадирать. — Учти, мне через несколько минут в ФБР, — предупредила она. — Ничего, по времени уложимся. Ладно, сынок, резвись. Только чур вести себя хорошо. — Окей. Уилсон, наклонившись к Заку, защелкала ногтями по клавиатуре компьютера. — Хочешь погулять по Интернету? Рид возвратился к Энн и плотно закрыл за собой дверь. — Молли какая симпатичная. — Любительница пофлиртовать. Хотя я женатый человек. — Ты похудел. — Ну, у жалости к себе есть и свои плюсы. — Как дела с работой? — Ничего, работаю, хотя последнее время держат меня на коротком поводке. Как у тебя бизнес? — Заказы поступают. Я уже кредит почти погасила. Думаю взять себе еще одного работника на полставки. — Я тобой бахвалюсь перед теми, кто еще будет со мной разговаривать. Энн слегка зарделась. — А что? — Да так. Не знаю, как к тебе подкатить с этим разговором. В общем, я просто… последнее время много размышляю, Энн. — Правда? — Понимаю, каким придурком я был. Столько ошибок понаделал. Не могу этого объяснить, но знаю, что я уже не такой, как был. — Откуда мне это знать, Том? — Ниоткуда. Рид посмотрел себе на руки, мысленно дискутируя с собой, и покрутил на пальце обручальное кольцо. У Энн колечко тоже было по-прежнему на месте, поблескивало брюликом. — Как-то вечером, через несколько недель после твоего отъезда, я прогуливался возле моста… Позволь тебе сказать: когда ты в шаге от того, чтобы все потерять, когда ноги у тебя болтаются над бездной, жизненные приоритеты вдруг становятся ясны. — Ты думал броситься с моста, если мы не сойдемся? Ты это мне пытаешься сказать? — Да нет. Я иносказательно. — А если бы и впрямь надумал? — Я не такой уж и трус. А тебе просто хочу сказать: ты поступила правильно, заставив меня жить наедине с плохим парнем. Теперь я… я хочу, надеюсь, что мы можем попытаться еще раз. Энн долго на него смотрела. — Не знаю, стоит ли мне тебе верить. — Она притиснула ладони к столу. — Ты чуть меня не погубил. То, как ты с нами обращался… Мы были для тебя как будто пустым местом, ты вел себя как самодовольный король Вселенной. Непогрешимый всезнайка. Я тебя за это ненавидела. Я так растеряна, напугана. Ты вот мне все рассказываешь, а быть может, это все твоя жалость к себе. Ты по-прежнему пьешь? — Один, в своей комнате по ночам. Это заполняет пустоту, помогает мне заснуть. Она хотела ему верить, он читал это в глубине ее глаз. — Мы не можем продолжать так, как было раньше. Если все без изменений, то я отказываюсь принимать тебя обратно.