— А ты терпеть не можешь, когда кто-то вроде меня что-нибудь выкапывает. Так что если и говорить об уязвленной гордости, то, наверное, о твоей. Сидовски встал. — Послушай, на мне грузом висит убитый ребенок, а может, уже и два. — Он приблизил лицо к Риду настолько, что тот ощутил запах кофе и чеснока. — Так что лучше тебе перестать играть в детектива-любителя и держаться от меня подальше, понял? — Спасибо за помощь, Уолт. — Рид встал. — Когда мне в следующий раз попадется кусочек информации о деле, я им подотрусь. Рид хлопнул за собой дверью, яростно даванул кнопку лифта и выдрал из блокнота листок. «Успокойся», — приказал он себе. Ладно, можно попробовать некоторые другие источники. Оно понятно. Их у него нынче множество. Черт возьми, о чем он хотел написать? О том, что задержан некто, могущий считаться подозреваемым. Факт, правда, хлипкий. Ища ответ у себя в блокноте, Рид увидел свои записи со встречи с группой Кейт Мартин. И в частности, об Эдварде Келлере. «…Зоран. Смерть среди пучины… Я был наказан за жизнь во лжи… Когда умерли мои дети, я умер, но родился заново… Откровение… Божественная Истина… Я снова буду со своими детьми… И можно спасти, если действительно верить, что ты это сможешь… Каждый день я готовлюсь к моему благословенному воссоединению… Я прочел твои истории о Дэнни Беккере…» Профиль ФБР: «травмирован трагическим событием, в котором задействованы его дети… в плену иллюзий… религиозный психоз». К Келлеру подходит, как перчатка. Да, это так. Но почему у него такое странное чувство к Келлеру? Под общее описание похитителя Дэнни Беккера он подходит как тысячи белых бородачей в районе Залива. Но почему не удается найти в библиотеке старых историй о деле Келлера? Ни одной. Рид вернулся на десятилетие назад. Озадачивало то, что не получалось найти ни одной статьи о бизнесмене, потерявшем троих детей в результате несчастного случая на лодке недалеко от Фараллоновых островов. Может, он это как-то пропустил? Надо посмотреть еще раз. Может, задействовать Сеть. Снаружи, на ступенях Зала, Рид подумал, что на теории Келлера ему лучше поостыть. Взять себя в руки. Он никогда не признавался, что в глубине души сомневается насчет того, что Франклин Уоллес — убийца Таниты Доннер. Теперь на протяжении нескольких минут из бедного безутешного отца он получил детоубийцу. Как так? Потому что он ненавидел религиозных экстремистов? Или то был проблеск самодовольства в глазах Келлера? Или же он злился на Сидовски? Переживал о том, чтобы сойтись с Энн? Кто знает? Однако в Келлере что-то такое было. Рид задумался над историей Келлера. Была ли его трагедия правдой? Впрочем, зачем ему о ней лгать? Если бы она была правдой, это был бы хороший материал, особенно к годовщине той трагедии на море. Сев за руль своей «Кометы» и изучив свои записи, Рид решил осторожно покопаться в памяти Келлера, чтобы выяснить, куда она девалась. 27 Выйдя на крыльцо за утренней газетой, Нэнси Нанн поискала глазами Джексона. Где пес? Протягивая руку за газетой, она оглядела улицу в поисках кокер-спаниеля своей пятилетней дочери, надеясь обнаружить, как он, уткнувшись носом в землю, что-нибудь вынюхивает возле дома. Габриэла по нему истосковалась. Они с Джексоном были неразлучны с того самого рождественского утра, когда она обнаружила под елкой белого длинноухого щенка. И вот как-то ночью в прошлом месяце он исчез со двора. Габриэла была сама не своя. На следующий день семья расклеила вдоль улицы плакаты с объявлениями о пропаже. Нэнси и Райан, старший брат Габриэлы, стучали в двери домов. Отец Габриэлы Пол исколесил несколько кварталов, а Габриэла до хрипоты звала Джексона из машины. Где Джексон? В побеге собаки Пол сомневался. Но что еще могло случиться? А впрочем, это не имело значения. Надо было что-то делать. Поняв, что Джексон не вернется, Нэнси и Пол рассчитывали удивить Габриэлу новым щенком на ее шестилетие, которое было через две недели. Сегодняшнее утро выдалось погожим, без тумана. Нэнси еще раз оглядела улицу в поисках Джексона и посмотрела на заголовок «Сан-Франциско Стар»: «ФБР ОПАСАЕТСЯ: ПОХИТИТЕЛЬ ДЕТЕЙ МОЖЕТ СНОВА НАЧАТЬ ОХОТУ», ниже шел броский подзаголовок: «Похититель Дэнни — человек с поврежденной психикой». Нэнси заперла дверь и прошла на кухню. Газетные новости она читала редко. Заботы о пожарнике муже и двоих детях, а также работа по совместительству не оставляли ей времени на переваривание фунта информации, каждое утро подбрасывавшегося ей на порог. Она взяла «Стар» и купоны. Похищение Дэнни Беккера заставляло Нэнси быть настороже, особенно когда Пол был на работе. Она часто заглядывала к Габриэле и Райану, пока они спали, проверяла замки дома, утешая себя, что Сансет был безопасным районом, лучшим местом в городе для воспитания детей. Она вела себя по возможности рационально, вспоминая, как ранее, разговаривая об этом с Полом, она искала в похищении Дэнни Беккера что-нибудь позитивное. — Может, полиция скоро поймает убийцу? Может, это новое дело даст им зацепку и они найдут Дэнни целым и невредимым. — Полиция? — Пол усмехнулся. — Помнишь, как вышло с Зодиаком, Нэнс? Копы его не поймали. Так что не рассчитывай, что этого парня остановит полиция. Пуля сорок пятого калибра в башку — вот что ему нужно. И прилетит она не от копов, а от папаши какого-нибудь ребенка. Нэнси была благодарна Полу за то, что он сдержался и не достал свой «ремингтон», зная неприязнь жены к оружию. И хотя Сансет был местом по большей части спокойным, она нынче находила утешение в том, что ее муж, бывший сержант морской пехоты США, все же держит у себя пистолет. Сегодня утром на кухне Нэнси прочла последние новости о похищении. «Предложите им больше денег», — подумала она. Должен же хоть кто-нибудь в этом городе знать, где находится Дэнни Беккер. На кухне зазвонил телефон. Она взяла трубку. — Привет, Нэнси! — сказала Венди Слоун, ее соседка и лучшая подруга. — Привет. — Того подонка еще не поймали. «Кроникл» выдвигает версию, что это досрочно откинувшийся педофил. А «Стар» что пишет? — Что он разыгрывает в голове какую-то фантазию и снова нанесет удар. Привет, красавчик. — На кухню, зевая, вошел в пижаме Райан, восьмилетний брат Габриэлы, и обнял мать. — Ты можешь сам приготовить себе завтрак, пока мама говорит по телефону? Он вытащил из шкафа коробку кукурузных хлопьев. — Пол дома? — спросила Венди. — Нет, на работе. Чем вы вдвоем занимаетесь, если в школу не надо? У Венди две девочки. Шарлотте девять, Илэйн семь. — Ломаю сейчас голову насчет дня рождения. У Джоанни Тайсон он уже через несколько дней, а следом будет у Габриэлы. Обе в восторге от Габриэлы, потому что считают ее красивее, чем Джоанни, а вечеринка у Джоанни обещает пройти с размахом. — Леди, твои дочери жестоки. — Бегают кругами, обеспокоенные тем, что им надеть и кто как собирается произвести впечатление. — Ты растишь пару конкурсанток. Есть чем гордиться. Обе женщины рассмеялись. — Нэнси, ты сама думаешь отвести Габриэлу на вечеринку к Джоанни? Ты не слишком уж остро реагируешь на эту фигню с похищением? — Хотела не идти, но не хочу пугать детей. Кроме того, будет невежливо не пойти на вечеринку к Джоанни, а потом ожидать, что она придет к Габриэле. — Так-то. Нэнси слышала улыбку Венди, и ее согревало, что они друзья. Они познакомились в Стоунстауне, в магазине «Здоровое питание», где обе подрабатывали кассирами. Когда они узнали, что еще и живут рядом на Сансете, то стали закадычными подругами. Венди была щедрой техаской из Остина, обожала кантри и шутила, что напишет собственную мелодию, «Жизнь и любовь в Туманном берегу». Ее муж, Род, был сварщиком и, случалось, попивал. Но это он компенсировал двумя ценными свойствами. Он регулярно приносил домой зарплату и умел плясать тустеп. — Я его, пожалуй, попридержу. Пока не появится танцор получше и с зарплатой покрупнее. Нэнси и Венди болтали каждый день по телефону за дежурной упаковкой соков, сэндвичей и термосов с кофе. Дети шли несколько кварталов до игровой площадки между Морагой и Лоутоном. Пока дети играли, подруги сплетничали. Сегодня был как раз день игровой площадки. — Увидимся через час, — сказала Нэнси. — Поняла. — Венди… — Что? — Захватишь сегодняшний «Кроникл»? — Ах ты, старая грымза! Конечно, принесу. «Не поддавайся психологии жертвы», — сказала сама себе Нэнси. Быть реалисткой. Не спускать глаз с Габриэлы и Райана. Это все, что нужно делать. В гостиной Нэнси осмотрела новое платье с цветочками, сшитое специально для дочери. На день рождения. Накануне она засиделась над шитьем допоздна. А сейчас оно было наброшено на стул возле дивана. Проведя пальцами по изящной вышивке, она улыбнулась и вернулась на кухню, где Райан принимался уже за вторую миску кукурузных хлопьев. — Мам, можно мне сегодня к скаутам? — Поговорим об этом попозже, хорошо? Когда закончишь, переоденься. Мы идем на спортивную площадку. — Нэнси поцеловала Райана в макушку. После душа она надела старые джинсы и футболку «Блю Джейс»[33]. Волосы Нэнси собрала в хвостик, оглядев в большое зеркало свою фигуру, которой завидовали женщины и которой наслаждались мужчины. Комната Габриэлы была с самым свежим запахом в доме. В ней как будто улавливался запах детской присыпки. Или это ощущение обманчиво? Может, просто часть горько-сладкого опыта наблюдения за дочерью? С каждым новым днем она росла, и однажды ее в этом доме не станет. Почти шесть лет, а уже выглядывает из гнезда. Недавно плакат с Леонардо Ди Каприо здесь заменил плакат с Большой Птицей. На стене над прикроватной тумбочкой Габриэлы висел снимок, на котором она обнимала Джексона. Сейчас сердце Нэнси было разбито пропажей собаки. Почувствовав стороннее присутствие, Габриэла зашевелилась и проснулась. — Ну здравствуй, сонная головушка. Габриэла потерла глаза. — Пора вставать. Мы собираемся на площадку. — Мам, знаешь что? — Что, дочка? — Мне приснилось, что со мной в кровати Джексон, лижет мне лицо.