«Большие дети присматривают за маленькими» — так их учили в школе. Габриэль обняла его. — Не плачь, Дэнни, — шмыгнув носом, сказала она. — Мой папа отвезет нас домой. — Я хочу домой прямо сейчас. — Я тоже. Интересно, кто же здесь живет? Дэнни указал пальчиком на дверь. — Дядька, который меня утащил. Скрип-скруп. Скрип-скруп. Он был там! Габриэле подвело живот, а руки покрылись гусиной кожей. Скрип-скруп. Скрип-скруп. Мистера Дженкинса она теперь ненавидела, кем бы он ни был. Он обманул ее. Солгал. Где ее Джексон? Должно быть, он его у нее украл. Плохой человек. А она теперь попала в беду. Мама и папа говорили ей: «Никогда не разговаривай с незнакомцами». Никогда и ни о чем. Но у этого Дженкинса был Джексон, а еще он сказал, что знает папу. «Никогда и ни о чем». А она это правило нарушила и сама виновата. Мама с папой теперь рассердятся. Непонятно даже, что им сказать. Наверное, что она просит прощения и больше так не будет. Они придут и заберут ее, если она расскажет им все. Может, таких уж больших неприятностей у нее и не будет. Габриэла знала, что нужно сделать. Рассказать все маме и папе. Но как? Телефон. «Габриэла, если потеряешься, просто позвони домой». Это и надо сделать. Позвонить домой прямо сейчас. — Дэнни, где телефон? Он указал на дверь: — Вон там. Скрип-скруп. Скрип-скруп. Габриэла была напугана. Она снова оглядела комнату. — А ты уверен, что в этой комнате телефона нет? — Он там. Габриэла встала, при этом у нее слегка вскружилась голова. Может, просто посидеть здесь, подождать? Нет! Надо это сделать. Надо очень-очень, чтобы не попасть в беду. Она должна позвонить домой. А еще очень хотелось пи-пи. Скрип-скруп. Скрип-скруп. На пути к двери зашевелились засаленные коробки и пакеты из-под бургеров. Что, если этот человек наблюдает за ними из шпионской норы и готов в любую секунду выскочить? Зашуршали обертки, салфетки, пустые стаканчики, коробки и пакеты. Что-то противно чавкнуло. Фу. Недоеденный бургер. Под туфелькой растекся несвежий кетчуп. В дальнем углу шевелились какие-то бумажки. Сами по себе! Габриэла застыла. Пакеты заметно шевелились и подрагивали, словно их с той стороны кто-то грыз. Габриэль наблюдала. Может, это Джексон? Ну а кто же еще? Конечно, Джексон, больше некому. Габриэла подошла с угла. — Собачка моя, — проворковала она, поднимая мешок. Оттуда на нее сиганула здоровенная крыса, у которой из пасти капал кетчуп. Близость была такая, что тварь своим хвостом шлепнула девочку по ладони. Габриэль с криком отпрянула, оступилась и упала. Мимо крысиной головы пролетела печенька с ванильным кремом. — Уходи! — крикнул Дэнни, выуживая из пакета еще одну. Габриэла поспешила к Дэнни. Вместе они стали пулять в крысу печеньем. Одно пришлось ей по башке. Было очень страшно. В эту секунду распахнулась дверь, и на пороге возник мистер Дженкинс. Только теперь вид у него был не такой дружелюбный, а на шее болтался большой серебряный крест. Завидев крысу, он исчез и вскоре возвратился с бейсбольной битой. — Нечисть! — возопил он, нанося проворный удар, но промахнулся. Крыса отозвалась противным ржавым писком; от удара битой во все стороны полетели ошметки мусора. Мистер Дженкинс с воплем ударил снова. Свирепость его броска напугала детей больше, чем крыса. Глаза у него были вылуплены луковицами, волосы встопорщены и спутаны, как змеи. На бороде переливались брызги слюны. Келлер метнулся снова, и его бита издала чмокающий звук. При виде на ней крысиной крови он победно взревел. — Кончено! — объявил он, оборачиваясь к детям. Лицо его переменилось. Перед ним стояли Рафаил и Гавриил. Над ними явственно сияли нимбы. «Очищенные светом сонма солнц». Ярость в Келлере сменилась исступленным восторгом. Словно победоносный, израненный в битве солдат, он возложил к царственному трону голову врага. В шаге от Габриэлы и Дэнни валялась мерзкая голохвостая туша в клочьях шерсти и с вываленными наружу кровавыми внутренностями. Габриэла, стараясь не смотреть, сдавливала в себе рыдания. — М-мы хотим домой. Пожалуйста, мистер Дженкинс, — умоляюще пролепетала она. Келлер ее не слышал. — Ты пришел, Гавриил. Посланец Бога. Ты явился ко мне! — Пожалуйста, Мистер Дженкинс. Дайте мне позвонить моим маме с папой. Вспомнив о бите, Келлер поднес ее к лицу, зачарованно оглядывая кровь. — Я очищен в свете Господа. Я вкусил кровь моих врагов. Никто не победит меня, ибо миссия моя божественна, и я воистину непобедим. Он провел пальцами по окровавленной бите. — Я очищен светом… Я вкусил кровь моих врагов, — повторил он, как мантру. — Миссия моя божественна. Я воистину непобедим. Габриэль притянула к себе Дэнни. Келлер поднялся в ванную и стал наливать воду. Бог внял его молитвам и дал ответ. Еще один ангел, и все будет по чину. А затем начнется преображение. Отирая с лица слезы, он встал и поцеловал распятие. Близился момент второго крещения. 43 Верджил Шук в этом мире если кого и почитал (кроме себя любимого), так это Зодиака, воплощение силы и зла. Зодиак был палач в маске, в конце шестидесятых укокошивший в районе Залива пятерых, одного за одним. Но финт даже не в этом, а в том, что он еще и издевался над полицией в загадочных письмах, которые слал в газеты. На фоне его хитрости бледнели лучшие умы городской полиции и ФБР. Он, можно сказать, владел городом, правил его страхом, дергая его на досуге за поводок. Зодиак был провидцем, который знал, что когда умрет, то его жертвы станут рабами, а он будет их повелителем в раю. Его так и не поймали.