Раст и психолог-криминалист ФБР Боб Хилл изучали психиатрический портрет Келлера, готовясь к пресс-конференции, назначенной на восемь утра. В эту ночь Рид не сомкнул глаз и между толчками адреналина был словно хмельным от усталости. Когда звонки телефонов и голоса стихали, что-то в его памяти пробуждало аромат детской присыпки, ощущение махровой ткани и нежной кожицы Зака, когда тому было шесть месяцев. Как он держал сынишку на руках, наблюдая, как тот сонно посасывает из бутылочки теплое молоко, и глядел на него во время рекламных пауз с выключенным звуком, зная, что владеет поистине чудом света. И вот теперь Зак привязанным к столбу агнцем смотрел на Рида из утренних газет, разбросанных по всему помещению. Фотографии Зака, Келлера, Дэнни Беккера, Габриэлы Нанн и его самого — все мучили, терзали душу правдой. Зака нет. Нет. А его отца преследовали заголовки: «ТРЕТИЙ ПОХИЩЕННЫЙ РЕБЕНОК — СЫН РЕПОРТЕРА, РАССЛЕДОВАВШЕГО ПОХИЩЕНИЯ». — Черт возьми! — сердито брякнул трубку Дитмайр. — Хоть бы какой-то заслон от этих журналюг! Уже четвертый телеканал спрашивает, можно ли посадить на крышу вертолет! По мере того как ширилась огласка, телефоны опергруппы все сильней осаждали звонки. Пришла информация из Белого дома, что за ходом дела следят лично президент и первая леди. Национальная пресса лупила изо всех калибров. Неистовствовали таблоидные шоу. Прибывали авиарейсами пресс-группы из Лондона, Парижа, Стокгольма, Сиднея, Торонто и Токио. Несколько утренних новостных программ домогались интервью с Ридом и Энн, суля писать только правду. Рид дал отказ. — Гляньте-ка наружу, — произнесла Тарджен. Вдоль Брайанта выстроилась дюжина передвижных телестанций со спутниковыми тарелками. — Это какое-то безумие, — покачал головой Дитмайр. — Внимание может оказаться нам в помощь, Лонни, — заметил Раст. Сидовски только что закончил разговор с матерью Энн и с хмурой серьезностью подошел к Риду. — Том, Энн проснулась. Я только что с ней разговаривал. — Как она? — Ничего, держится. — Он положил руку на плечо Рида и, блеснув золотыми коронками, сказал: — Извини, но разговаривать с тобой она не захотела. Рид все понял. — Однако она настояла на том, чтобы присутствовать на пресс-конференции. Сейчас ее везут через Залив. Рид кивнул. От избытка кофеина при отсутствии еды и сна его начинало потряхивать. Честно сказать, жаждалось вкуса «Джека Дэниелса» — его ощущения на языке, жгучего скольжения вниз по горлу, обволакивающего желудок вкрадчивым теплом. — Если кто-нибудь из вас передумает делать публичное заявление, просто дайте знать. — Нет-нет. Это нужно. Мы должны это сделать. Сидовски оглядел его задумчивым взором. — У нас тут есть пара комнат с диванами. Хочешь чуток отдохнуть? До прессы еще почти два часа. Нет. Рид не мог оставаться наедине со своим страхом. Неужели Зак мертв? Он гнал от себя саму мысль о детских трупиках, маломерных гробах, кладбищах. Сидовски он сказал, что не может оставаться один. — Ладно. У меня есть электробритва, одеколон и прочее, если хочешь более-менее привести себя в порядок. — Спасибо, но я лучше подожду здесь Энн. — Конечно, Том. — Сидовски поднялся уходить. — Уолт? — Глаза Рида наполнились слезами. — Мой сын мертв? Решаясь на правду, Сидовски долго и пристально смотрел на него, подыскивая нужные слова. — Мы просто не знаем, Том. Но даже готовясь к худшему, лучше не терять надежды. — Но сегодня годовщина той трагедии. И ты сказал, если Келлер собирается что-то сделать, то он сделает это сегодня. — Да, и мы делаем все, что в наших силах. Цепляем каждую ниточку. Ты должен держаться. — Уолт, что тебе подсказывает интуиция? Он ведь уже обводил вас три раза кряду. — Сложно сказать. А что думаешь ты? — Он или очень удачлив, или очень умен, или и то и другое разом. — В случае с Дэнни Беккером он оставил нас ни с чем. В случае с Габриэлой Нанн мы взяли его кровь, засекли на видео, а потом добыли отпечатки пальцев и имя. В случае Зака у нас появилось еще видео, на этот раз четкое, и благодаря тебе его мотив. — Что же это значит? — То, что мы его настигаем. Через полтора часа в убойный отдел прибыла женщина-агент ФБР, а вместе с ней Энн в темных брюках, блейзере и белой блузке. Никакой косметики. Покрасневшие глаза, напряженный подбородок выдавали в ней сердце, замершее от тревоги. Когда Рид подошел, чтобы ее обнять, она молча отстранилась. Перед выездом из Беркли доктор дал ей две таблетки валиума. Она выглядела так, словно явилась на похороны. Никто не двигался, пока Раст не дал отмашку: «Начинаем». Он и Сидовски сопровождали Рида, а остальные взяли под опеку Энн. Все вместе они вошли в лифт, где Энн запоздало извинилась за задержку. — Не беда, — почтительно ответил Раст. — Я пыталась определиться, что мне надеть, — растерянно призналась Энн. Лифт чуть слышно гудел, никто не произносил ни слова. — Какой одеждой можно вымолить пощаду для моего сына? Казалось, минула вечность, прежде чем кабина лифта спустилась в подвал Дворца правосудия, где снова в пресс-центр был преобразован кафетерий, вместивший в себя около двухсот репортеров. Том и Энн Рид были изолированы, каждый наедине со своей болью. Он чувствовал себя на дне колодца, в который таращатся размытые пятна лиц. От микрофонов и камер в переполненном помещении стояла духота, но Рид знобко дрожал, а в животе бурлило. Почти на каждом стуле виднелся выпуск «Сан-Франциско Стар». На Рида неотрывно смотрели лица репортеров. Он не сумел предотвратить похищение своего сына и толкнул на самоубийство безвинного человека. Кажется, он был причиной судебного разбирательства. Агент ФБР, заведующий отделением в Сан-Франциско, стоял бок о бок с начальником городской полиции перед небольшой трибуной, установленной на столике кафетерия. Полицейский начальник начал с краткого описания похищений, пообещав ответить на вопросы после того, как выскажутся родители Зака. Он повернулся к Ридам. Энн вышла первой; ее голос был чуть громче шепота. — Пожалуйста, миссис Рид, вам слово! — почтенно пригласили к трибуне. Стоя чуть позади, Рид помог ей подойти. В руке Энн сжимала сложенный бланк своего магазина, на котором ее изящным почерком было что-то написано. — Эдвард Келлер, — начала Энн, — я мать Закари Майкла Рида. Он мой единственный ребенок. Ее монотонный голос казался Риду чужим. Словно бы она читала какой-то занудный доклад. — Я хочу, чтобы мой сын вернулся, и умоляю вас вернуть мне его. Я разговаривала с семьями Дэнни Беккера и Габриэлы Нанн. Пожалуйста, отпустите их детей. Застрекотали затворы фотоаппаратов. — Мы не сделали вам ничего плохого и понимаем, что вы, должно быть, ужасно страдаете, как и мы сейчас. Наши сердца связаны болью. Только вы можете покончить с этим без вреда для их жизни и здоровья. Дети ни в чем не повинны. Зак, Дэнни и Габриэла ничего вам не сделали. Пожалуйста, прошу вас, умоляю, найдите в своем сердце силы отпустить наших детей, — закончила она и, отказавшись отвечать на вопросы, в сопровождении двоих агентов ФБР покинула кафетерий. Все ее движения отслеживались камерами. Рид теперь стоял один, вцепившись в края трибуны, и ни к чему не готовый. Общее внимание переключилось на него. Он прочистил горло. — Эдвард, если вы за нами наблюдаете, то я уверен, вы вспомните и меня, Тома Рида. Наше понимание основано на том, что детям вреда не причинялось. Я знаю, Эдвард, вы хороший человек. Пожалуйста, отпустите детей. Город, вся страна теперь знает вашу трагедию, вашу боль. И я прошу: не распространяйте их на тех, кто никогда не делал вам зла. Отпустите Зака, Дэнни и Габриэлу в какое-нибудь безопасное место. Сделав это, вы всем докажете, что вы хороший человек, Эдвард. Умный и добрый, который никому не желает зла. Вы уже доказали столь многое, и вот теперь настало время для того, чтобы… — Остановившись, Рид устало провел рукой по лицу. — Пожалуйста, отпустите детей. Очень вас прошу. Выждав пару секунд, открыли огонь репортеры: — Том, как вы считаете: Келлер забрал вашего сына потому, что вы приблизились к раскрытию похищения им остальных детей? — Не знаю. Может быть. Я… — Том, что за человек Эдвард Келлер? — Я… Мы встречалась с ним только мельком, так что это трудно описать… — Сегодня у Келлера трагическая годовщина. Как вы думаете, не собирается ли он воспроизвести с детьми какие-то свои, связанные с этим фантазии? — Боюсь, что такое может случиться, но надеюсь, что нет. — Том, а что там с Франклином Уоллесом и Верджилом Шуком? — Что именно? — Они оба мертвы. В прошлом году вы сообщили, что Таниту Доннер убил Уоллес. Вы по-прежнему так считаете или же вы полагаете, что он умер без вины? — Не понимаю, какое это имеет отношение к… — Меня интересует, существует ли вероятность, что полиция в деле Доннер застрелила не того парня? Что, если здесь есть связь с Эдвардом Келлером и нераскрытыми похищениями? — Дело Доннер все еще расследуется, — вмешался начальник полиции Сан-Франциско. — К похищениям Дэнни Беккера, Габриэлы Нанн и Зака Рида здесь нет никакой привязки.