– Я не позволю им приставать к тебе. Хорошо? Он не спрашивает, кто «они». Ему и не нужно этого делать. – Хорошо. – Я серьезно. Они могут доставать меня сколько угодно, но, если тронут тебя, начнется война. – Звучит строго. – Я серьезно. Его улыбка исчезает. – Хорошо, – шепчет он. – Надеюсь, до этого не дойдет. Я тоже надеюсь. Просто не могу до конца в это поверить. Глава 16 Зак Я так благодарен за танцевальную репетицию. Это определенно не то, о чем пятнадцатилетний Зак когда-либо мог подумать, не через миллион лет, но теперь я чертовски благодарен за нее. Я с Валерией в танцевальной студии на час раньше, чем все остальные, чтобы повторить свои движения для шоу до того, как придут остальные, чтобы разучить программу музыкального видео Overdrive. Так что сейчас только мы в этом огромном зеркальном пространстве. Хотя это мне нужно. Потому что ранее я получил письмо. Сегодня, 1:17 (1 час назад) Джефф Кому: мне Привет, Зак, Galactic ознакомились с твоими предложениями по End of Everything и решили, что они, возможно, не так сильны, как первоначальный проект. В качестве благодарности за твою помощь тебя по-прежнему будут отмечать как автора этой песни. Не расстраивайся из-за этого. Им понравились твои стов в будущем! С лучшими пожеланиями, Джефф. – Хорошо, Зак, давай. Начинается припев Yours, Mine, Ours, и я танцую изо всех сил. Не думай об этом. Мысли возвращаются, несмотря на мои усилия. Я получаю признание, но песня все равно не моя. Это песня Galactic, но на ней будет мое имя, и теперь все будут думать, что я написал End ofEverything – сентиментальную, медленную балладу, которая даже отдаленно не похожа на ту музыку, которую я люблю слушать или писать. Написание песен – моя стихия. И такое ощущение, что ее у меня отняли, как и мой внешний вид и стиль исполнения. Все движется слишком быстро, чтобы остановиться. Записываем завтра. Стоп. Думай. Об этом. Каждое движение я делаю вовремя, сильнее и быстрее, чем танцую обычно. Оказывается, разочарование – это адский мотиватор. Я заканчиваю волной телом, последним движением программы. Я закончил и тяжело дышу, чтобы восстановить дыхание.

– Идеально! – восклицает Вэл, давая мне «пять». – Чувак, это было просто идеально. Я кладу руки на бедра и пытаюсь вдохнуть столь необходимый мне воздух. – Правда? – Если ты повторишь это на сцене, то вызовешь у всех восторг. Я улыбаюсь. Я достаю свою бутылку с водой. Может быть, я слишком остро реагирую на песню. Это всего лишь один трек, и кто знает, может быть, он станет началом чего-то. Джефф сказал, что они хотят, чтобы я больше участвовал в написании текстов. Это шанс. Вэл говорит: – Сейчас вернусь! – и уходит, оставляя меня одного. В помещении тихо. Майкой вытираю пот с лица, а затем проверяю телефон. Вот черт, мы задержались на десять минут. Должно быть, остальные нас ждут. Приходит сообщение от Рубена. Рубен: Хей-хей, как дела? Зак: Отлично! Только что закончили, и Вэл сказала, что я исполнил идеально! Я еще не рассказал ему о письме. Не нашел подходящего момента. Слышу, как открывается дверь, останавливая меня на полпути. Входят Рубен и Энджел. Рубен одет в футбольное джерси, которое открывает его руки, черные тренировочные штаны и до скрипа чистые кроссовки Nike. Мир останавливается. Он должен носить только это. – Привет, – говорит он, мило машет рукой и приподнимает голову. Я хочу побежать к нему, сжать в объятиях и поцеловать. Не уверен, есть ли в этом зале камеры, поэтому не стал. Хотя это сложно, потому что Рубен в спортивной одежде… черт. Вот черт. Не знаю, как ему удается быть еще сексуальнее, но он находит способы. Серьезно, когда его руки стали такими? Когда он начал заставлять меня испытывать такие чувства? Наши взгляды встретились, и его глаза зажглись. Я хочу прижать его к зеркалу и ощущать, как его руки скользят по моей спине. Хочу, чтобы он шептал мое имя. Все, что у меня есть, стоит того, и плевать, что кто-то может нас увидеть. На хрен мир. На хрен всех, кроме Рубена. Или на хрен Рубена. Если он хочет. – О чем ты думаешь? – спрашивает он. Он кусает нижнюю губу, словно знает, что я думаю о хренах. Я чешу затылок. Соберись, чувак. – Ни о чем. – Ни о чем? В груди все сжимается, становится тяжело дышать. Знает ли он, что со мной делает один лишь его взгляд? Знает ли он, что я к нему чувствую? Замечаю, как Энджел закатывает глаза. – Вам обоим нужно выучить значение слова «тайные отношения». – Забей, Энджел, – говорит Рубен. – Ты бы не заметил, даже если бы тебя лицом в это ткнули. – Насколько я помню, это не я скрываю огромную тай… тайгу, да, именно об этом я думал. Он запинается, когда открывается дверь. Хотя это была Вэл. Сейчас ее волосы цвета розовой жвачки распущены. Она осматривает зал. – Что я пропустила?