– Конечно. – Знаешь, ты не раздражаешь меня, – говорит он и целует меня в затылок. – Тебе не нужно притворяться, что ты счастлив, если это не так. Ты идеален в том, каков ты есть. Я закрываю глаза. Мне так повезло с Рубеном. Без него, сейчас… я не знаю, что бы я делал. Я знаю, что сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить это. Нас наконец-то выпускают из гостиничных номеров. Это только на время обеда и интервью для журнала, но все же. В этот момент мне подойдет что угодно. Сейчас мы вчетвером идем по набережной Лангелини в Копенгагене. Должно казаться, что мы здесь для развлечения, просто осматриваем достопримечательности, но это все фальшивка. Эрин следит за тем, чтобы мы все делали много «непринужденных и открытых» селфи и тому подобное, которые будут опубликованы, если Chorus сочтет их достаточно хорошими. Она даже ругала Джона за то, что он снимал недостаточно фото. Я иду рядом с Рубеном, но ощущения другие. Вокруг нас целый отряд охранников Chase. Но, по крайней мере, мы вышли из отеля. Ну наконец-то. Рубен ловит мой взгляд и улыбается. Я действительно хотел бы держать его за руку. Телефон начинает жужжать в кармане. Проверяю его, вижу, что это от мамы, и игнорирую звонок. Я знаю, что веду себя немного незрело и мне нужно просто поговорить с ней. Или, по крайней мере, я должен перезвонить ей. Вместо этого я набираю сообщение и стараюсь не расстраиваться из-за коротких, обрезанных ответов, которые я шлю ей после каминг-аута. Зак: Прости. Собираюсь на интервью. Позвоню позже. Мама: Хорошо, удачи. Ты уделаешь их. Люблю, мама. – Эй, Рубен, Зак, – зовет Эрин позади меня. – Можно вас на пару слов? – Конечно. Мы немного отстаем, поэтому идем рядом с ней вне зоны слышимости остальных. Сразу за нами, пугающе близко, охранники. – Ребята, сейчас вы слишком очевидны, – говорит она шепотом. Мы просто говорили. Мы ничего не делали. Но неважно. Это касается не только меня. Также касается Энджела и Джона. И, честно говоря, я не хочу ссориться прямо сейчас. Во мне не хватает боевого запала. Рубен и я расходимся. Джон видит, что что-то происходит, и сдает назад, чтобы идти рядом со мной. Рубен засовывает руки в карманы, но молчит, притворяется, будто заинтригован происходящим. – Ты в порядке? – спрашивает Джон. Я поджимаю губы: не хочу лгать. – Зак, погоди, – говорит Эрин. Что на этот раз? – Ты снимаешь, – говорит она, протягивая мне телефон. – Вы с Джоном отлично смотритесь вместе. Мы хотели бы сделать селфи, на котором ты показываешь знак мира, а Джон на заднем плане. Справишься? – Конечно. Я беру телефон. Эрин держит кольцевую лампу для идеального освещения. Я делаю несколько снимков, затем возвращаю ей телефон. Через несколько минут мы подходим к кафе. Перед входом стоят охранники. Мы заходим внутрь, и репортер встает нам навстречу. Он крупный парень, одетый в рубашку и галстук-бабочку. Он очень милый. Несколько других столиков заняты. Я чувствую, что кто-то смотрит на нас, и поворачиваюсь, чтобы увидеть девушку с длинными каштановыми волосами и безупречным макияжем. Она сидит с парнем с растрепанными черными волосами, в огромной куртке, которая свисает с его мускулистого тела. Они оба могли бы быть моделями, если честно. Я почти привык к тому, когда фанаты смотрят на нас, но я ощущаю совершенно другую, более холодную атмосферу от этих двоих. Мы все пожимаем руку интервьюеру и рассаживаемся. Подходит официантка. – Одну «Кровавую Мэри», – говорит Энджел. Репортер делает пометку. – Вычеркни это, – приказывает Эрин. – Он будет Pepsi Max. Официантка не понимает, кого слушать, и отворачивается от Энджела к Эрин. – Только если ты взял с собой паспорт, – говорит Эрин Энджелу. – Насколько я помню, ты должен представить документы, если выглядишь моложе, чем совершеннолетние. – Эм, да… Эрин кивает, как будто все решено. – Тогда Pepsi Max. А мне латте, пожалуйста. Энджел скрещивает руки на груди, говоря, что он не голоден, только когда его спрашивают, не хочет ли он заказать еду. Интервьюер явно в восторге от этого поведения. Бедняга, бедняга. Он явно понятия не имеет, что ему не разрешат писать об этом. Chorus никогда бы не согласился на интервью, если бы у них не было безграничной власти над написанным. Он думает, что прямо сейчас сделает большую яркую статью о том, что с нами обращаются как с детьми, но эта история пойдет не так. – Итак, парни, – начинает он, едва скрывая свою улыбку, – вам нравится в Копенгагене? – Очень, – отвечает Рубен. – Замечательный город, и мы так счастливы, что у нас есть возможность увидеть его своими глазами. Через стеклянные двери я вижу, что снаружи собралась небольшая толпа фанатов. Черт возьми, уже? Быстро. Я знаю, что они все связаны в «Твиттере», но черт возьми. Некоторые из них прижимаются лицами к стеклу, и я чувствую себя, как животное в зоопарке. Интервьюер следует по всем знакомым нам ходам, спрашивая о нашей одежде, о том, как мы справляемся с нашим графиком, и о том, что, как мы надеемся, чувствуют фанаты, когда увидят нас вживую. Кажется, он не осознает, что вопросы, которые они задают, всегда одни и те же. Или, может быть, в нашей команде так много табуированных тем, что они спрашивают только то, что могут. Когда Джон пересказывает свой ответ на «Что же дальше ждет Saturday?», я вижу, как парень с темными волосами встает со своего места. Он пересекает кафе и идет в уборную. Я оглядываюсь и вижу его спутницу. Она барабанит идеально накрашенными ногтями по своей белой кожаной сумочке. Она ловит мой взгляд, и ее взгляд мрачнеет, словно это плохо для меня кончится, если я продолжу смотреть. Поворачиваюсь обратно. – Зак, я слышал, что ты написал песни для нового альбома? Это так захватывающе! Не мог бы ты немного рассказать мне об этом подробнее? Я говорю то, что Джефф сказал мне отвечать на этот вопрос. – Ну, я написал песню и показал ее нашей команде, и они были в восторге. Остальное уже история. Она называется End ofEverything, и я ею очень горжусь. Мы начали записывать песню на прошлой неделе, без каких-либо моих дополнений. Я стараюсь не думать об этом. – Это так волнительно! Уверен, фанаты умирают от нетерпения. – Ну, надеюсь, они не умирают, никакая песня того не стоит. Но я рад, что они ее услышат. Я думаю, она хороша, и я думаю, она немного отличается от привычных Saturday. Кроме того, приятно исполнять песню, которая немного более личная, понимаете? Я хочу, чтобы наши слушатели узнали эту сторону меня. – Извините. – Энджел встает и идет в туалет, оставив свою пепси нетронутой. Охранник следует за ним, но в туалет он заходит один. Через несколько секунд парень-модель, которого я заметил, выходит. Это не может быть простым совпадением. Но моя интуиция говорит, что Энджел замешан в чем-то. Глава 19 Рубен В ту ночь, когда весь наш мир рушится, большую часть нашего концерта я провожу в раздумьях.